Испытание послушанием

На протяжении многовекового периода существования монашеских общин продолжаются размышления о том, что такое послушание. Как будто бы всё ясно, однако в каждом отдельном случае возникают вопросы и недоумение. «Послушливую душу любит Господь», — указывает преподобный Силуан Афонский. О том, что такое послушание и всегда ли его правильно понимают монашествующие в современном мире, размышляет настоятельница Пюхтицкого Успенского ставропигиального женского монастыря игумения Филарета (Калачева).

Отcечение воли

«Послушание выше поста и молитвы», — гласит духовная мудрость. Эти слова прозвучали из уст старой монахини, помогать которой нас, молодых тогда еще богомольцев, поставила благочинная монастыря мать Фотина. Слышали мы их впервые, и одна из нас не без насмешки спросила: «Что-то я такого в Евангелии не читала. Где об этом написано?» Монахиня ничего не ответила, а вечером принесла Библию, открыла ее и сказала вопрошавшей: «Читай...» Мы прочли и словно прозрели: И отвечал народу Самуил: неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа? Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов (1 Цар. 15, 22).

Отчего иноческая жизнь строится на краеугольном камне святого послушания? Для православного человека, особенно же и в первую очередь для того, кто дал монашеские обеты, послушание — это прежде всего исполнение воли Божией. Послушание гласу Господа не что иное, как богопознание, без которого невозможно приготовить себя к тому, что ожидает каждого за гранью земного бытия. Скажем также вслед святым отцам: послушание — выражение благочестия. Преподобный Антоний Великий пишет: «Быть благочестивым есть не что иное, как исполнять волю Божию, а это и значит знать Бога». Святые отцы говорят, что воля — это единственное, что действительно принадлежит нам, а всё остальное — дары от Господа Бога. Поэтому отречение от своей воли ценнее многих других добрых дел.
И все-таки: не всем и не всегда бывает до конца понятно важнейшее значение послушания.
Вдумаемся. Вслушаемся. Вникнем.
Послушание.
Непослушание.

Не правда ли, какие привычные, с детства знакомые слова! И, произнося их, мы подчас не задумываемся над многообразием заложенного в них содержания. А ведь если говорить о послушании, то это четыре взаимосвязанных понятия: 1) соответствующая добродетель; 2) дисциплинарно-воспитательный принцип; 3) обязанность или должность; 4) один из методов духовного окормления.
Для людей, накрепко связавших свою жизнь с Церковью, главное здесь — добродетель послушания с ее особенным, только в церковной и тем паче монастырской жизни открывающимся смыслом. Здесь и отсечение своей воли, и безграничное доверие наставнику, скрепляющий и оживотворяющий тончайшие человеческие отношения дух любви. Без нее церковная дисциплина теряет свое спасительное значение, вырождаясь в мирское по духу явление (исполнительность или повиновение). Бывает, что и духовное окормление оказывается неполезным, а то и вредным, если в нем исчезает послушание как добродетель и возникает жесткий наставник, «младостарец», заслоняющий собой весь небосклон веры, в том числе и образ Христа.

Недоверие Богу

 Но все-таки что же такое непослушание?
Божественное Откровение говорит о первом акте непослушания. Денница восстал на Бога и увлек за собой часть ангелов, через гордыню отпавших от единства Божественной любви.
Затем грехопадение прародителей. Вспомним, с чего начинается их преслушание? С внутреннего, поначалу непроизвольного, недовольства заповедью, которое проскользнуло в ответе жены на лукавый вопрос змия (ср.: Быт. 3, 2–3). Не ради любви к Богу, не ради преданности Ему соблюдает она заповедь, а только из страха… После этого ответа нашей праматери диавол начинает прямо клеветать на Бога.
Подумаем: кому (Богу или мужу) она оказывает непослушание, вкушая от запретного плода, если заповедь была дана Адаму до ее создания, а от него она уже получила ее в качестве священного предания? Это непослушание Богу через мужа. Так и непослушание в церковных вопросах вышестоящему по иерархии лицу — это непослушание Богу через непослушание тому, кого Он поставил управлять.

Наша праматерь не убеждена в своей правоте, но не уверена ни в Боге, давшем заповедь, ни в муже, передавшем ее. Да и слова змия хотя и не были ею отвергнуты, но и приняты на веру тоже не были как противоречащие тому, что она знала до сих пор. Однако ее сомнение уже само по себе несет в себе некую червоточину, если не сам грех, то, безусловно, зерно греха, ибо содержит недоверие Богу. Не находя для себя опоры, она ищет ее в себе самой и начинает рассматривать древо познания добра и зла как бы «свободным от предрассудков взглядом».

Именно так: непослушание человека начинается с недоверия Богу. Однако одно лишь недоверие не может быть положено в основу жизни. И оно сменяется доверием себе как Богу; сомнение перерастает в безверие. Для такого рода безверия характерно не отрицание бытия Божия, но убеждение, что, даже если Бог и есть, жить следует не по вере, не по заповедям Божиим, а по иному стандарту: по обычаям, своим законам и нравам.

Наши прародители не отрицают бытия Божия, но словно игнорируют его. Жена не обращается к Богу за советом, когда слышит богохульную клевету змия и когда не обнаруживает внешних признаков опасности в древе познания добра и зла. Она не спрашивает ни о чем и своего мужа, сообщившего ей Божию заповедь. Она не отвергает мужа, не заявляет о непризнании его главенствующей роли; Ева просто пренебрегает богоустановленной супружеской иерархией. И он, Богом поставленный главенствовать над женой, иными словами — нести за нее ответственность, вместо того чтобы вразумить и спасти ее, призвать в помощь Бога или хотя бы спросить Его, как следует поступить, он тоже как бы не слышит своего Отца Небесного, не слышит Его заповеди.

Ропот вместо стыда

Первые явные последствия грехопадения, наступают лишь тогда, когда весь человеческий род в лице обоих наших прародителей отпадает от Бога (ср.: Быт. 3, 7). Пока жена сама вкусила плод, ничего еще не произошло катастрофичного, а когда ее в грехе поддержал муж, тогда весь человек пал.
Бог делает один шаг за другим навстречу человеку, предоставляя ему возможности свободного покаяния, но тот лукаво упорствует (ср.: Быт. 3, 8–13).

Адам и Ева мало того что не каются в непослушании, они в нем еще и укореняются! Они уже не просто ослушники по немощи и не всего лишь жертвы соблазна и обмана; теперь они не только пассивно уступают диавольскому соблазну, но усиленно противятся спасающему их Богу, противятся изнутри своего теперь уже падшего существа, потому что познанное ими зло изъязвило и замусорило неистребимый в них образ Божий. Они предпочли закоснеть в своем непослушании, а пусть ложный, но всё же стыд сменился ропотом: Жена, которую Ты мне дал… (Быт. 3, 12). Если святитель Василий Великий говорит об Адаме: «Скоро оказался Адам вне рая, вне блаженной жизни, сделавшись злым не по необходимости, но по безрассудству», то что тогда сказать о Еве? Лишь потом Адам будет страдать и рыдать, но не столько оттого, отмечает преподобный Силуан Афонский, что так пожалел о рае, сколько потому, «что лишился любви Божией, которая ненасытно каждую минуту влечет душу к Богу»1.

Так зародилось и укоренилось в роде человеческом непослушание, богоборческая сущность которого остается на протяжении тысячелетий неизменной, меняются лишь внешние формы его проявления, средства прикрытия и способы оправдания.
Непослушание Каина от родительского отличается по форме и по степени зла. Бог предостерегает Каина о лежащем у дверей грехе (Быт. 4, 6–7), но Каин, вместо того чтобы властвовать над грехом, идет у него на поводу и совершает первое убийство. Корень — всё то же непослушание, потому что любую, самую мощную страсть можно обуздать с Божией помощью — достаточно лишь преклонить свое сердце под иго послушания… Однако Каин делает другой выбор.

Братоубийство тут не только месть из зависти, но еще и богоборческое действие. Авель мешает Каину обустраивать землю изгнания; мешает самим своим существованием, он молчаливо обличает Каина в его богоборчестве. Авель послушливым устремлением своего сердца к Богу напоминает старшему брату об утраченном рае, о том, что единственный смысл их изгнания оттуда — восстановление богоподобного человеческого достоинства через покаяние в ожидании Того, Кто сотрет главу змия (Быт. 3, 15). Он неудобен своему старшему брату, мешает ему в созидании цивилизации, достижения которой должны возместить утраченное блаженство.
Каин — символ мира, который во зле лежит (1 Ин. 5, 19) и во все времена гонит того, кто не от мира сего. Если он и обращается к Богу, то лишь ради мирских же благ, и признает только такую «полезную» религиозность. Богоугодность служения Авеля обличает богопротивность сердечного устроения Каина. В мире Каина нет места Авелю.

 Горбатого даже могила
не исправит

На примерах истории Ветхого Завета можно сделать вывод, что духовный крах ожидает всякого, кто пытается построить жизнь на непослушании, или еще ужасней, когда непослушание для людей становится (стало) нормой жизни. С болью в сердце приведу один пример из истории Пюхтицкого монастыря. Игумения Иоанна (Коровникова) назначила некой сестре А. нести послушание уставщицы в Гефсиманском скиту, где проживали престарелые монахини. Та отказалась, сославшись на плохое здоровье. Затем нашлась еще одна причина: в Гефсимании Божественную литургию служили только один раз в неделю, что никак не могло удовлетворить ее духовные потребности. Матушка игумения попросила владыку Иоанна (Булина) поговорить и вразумить сестру А., но и разговор с епископом не пробудил монахиню от безумия непослушания. Вскоре она ушла из обители, долгое время скиталась по миру, но, зная доброе сердечное устроение игумении Иоанны, попросила у нее прощения и вернулась в монастырь. А через некоторое время опять отказ от послушания.

Говорят, горбатого могила исправит, но, увы, не в этом случае. Перед смертью мать А. скрутила судорога, вывернувшая ее тело в неестественную скрюченную позу. Даже смерть не выпрямила мышцы спины, ни рук, ни ног. Хоронить ее пришлось в специально сколоченном ящике, ни в какой гроб уложить ее было невозможно. Только ли непослушание стало причиной столь мучительной кончины? Никто не может однозначно ответить на этот вопрос. Но что-то побуждает нас думать, что грех непослушания, нераскаянный грех, вполне мог привести несчастную мать А. к подобным страданиям.
 

Служение за святое послушание

В «Символе веры» мы исповедуем Церковь единой, святой, соборной и апостольской. Послушание защищает наше единство в Боге, устанавливает для церковной иерархии строго канонические рамки. Оно приобщает к святости Божией, способствуя освящению и очищению души и тела человека. Послушание обеспечивает соборность (целостность центростремительного единения во Христе2) нашего соработничества с Богом (ср.: 1 Кор. 3, 9); являет собой и хранит иерархический принцип устроения Церкви как Богочеловеческого организма, «от Бога установленного общества человеков, соединенных православною верою, законом Божиим, священноначалием и таинствами»3.

Во избежание устроения церковной жизни в мирском духе Господь предельно ясно задал нам ориентир церковно-иерархического принципа отношений, сказав: Вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть большим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом; так как Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мф. 20, 25–28). Господь пришел, чтобы послужить, значит, основной признак власти в Церкви — служение за святое послушание. И самый близкий и лучший пример для нас, пюхтицких сестер, — судьба и служение схиигумении Варвары (Трофимовой), управлявшей нашим монастырем сорок три года. Она не хотела покидать Вильнюсский Мариемагдалинский монастырь, свою наставницу, игумению монастыря старицу Нину (Баташеву), к которой была привязана всей душой. Но Святейший Патриарх Алексий II сказал ей: «Будете игуменией за святое послушание», и она отправилась в Пюхтицу. Православный народ нашего Отечества нарек ее Игуменией всея Руси. Это ли не высшая оценка ее трудов? Это ли не признание исполненного ею до конца долга святого послушания?

«Послушание свыше»

 Не напрасно, не ради красного словца в церковной среде исполняемые обязанности (от простейших разовых поручений до патриаршего служения) принято называть послушаниями. Высокий смысл послушания в том, что любой труд в Церкви, любое служение направлено к Богу во исполнение Его воли. И важнейшее деятельное послушание — это начальствование любого уровня.
Послушание — процесс встречный. «Господи, воззвах к Тебе, услыши мя, — обращаемся мы к Богу. — Услыши мя, Господи… Вонми гласу моления моего». Мы хотим, чтобы Господь нас слышал и слушал. При этом мы понимаем, что одно из условий быть услышанными Богом — послушание Ему путем исполнения Его заповедей и вверение себя в Его волю, в том числе и через послушание иерархически вышестоящим лицам. Это верно. Однако нельзя упускать из внимания еще такую деталь: Бог, слыша и исполняя наши молитвы, оказывает нам своего рода «послушание свыше».

Господь слушает нас и слышит: готовы ли мы проявить послушание своим ближним, нижестоящим по иерархической лестнице? Как нам порой не хватает способности услышать того, кто взывает «снизу»! Как важно иной раз просто услышать и понять человека.
Чтобы добродетель послушания давала богоугодные плоды, тот, кому по положению оказывается послушание, должен ради Христа опережать своего послушника любовью и смирением, человеколюбиво, но без тени человекоугодия прислушиваясь к нему и, таким образом, давая место действовать Богу.

«Если ты настоятель братии, — пишет Авва Дорофей, — пекись о них с сокрушенным сердцем и снисходительным милосердием, наставляя и обучая их добродетелям делом и словом, а более делом, потому что примеры действительнее слов»4.

Крайности неофита

Для нашего времени характерно сочетание несочетаемого. Не только новообращенные православные христиане, но и новоначальные, взыскующие монастырской жизни, порой совмещают в себе явления несовместимые и, казалось бы, невозможные: они, с одной стороны, проявляют болезненную жажду полного подчинения, ошибочно принимая ее за ревность о послушании, а с другой — безудержное своенравие, чуждое элементарной дисциплины, лукаво истолковываемое как взыскание свободы во Христе.
Крайности человеку всегда трудно преодолевать, особенно если речь идет о крайностях неофита, неизбежных и естественных на определенном этапе. Но когда в новоначальных сочетаются противоположные крайности: желание полного отказа от собственной воли и отсутствие элементарных навыков дисциплины и самоконтроля; когда, казалось бы, жаждут достичь смирения и готовы поливать сухое дерево, а между тем проявляют нескромность, дерзость, несдержанность, сварливость, склочность, тогда возникают серьезные проблемы.

В этой ситуации, как никогда прежде, важно осмыслить понятие послушания как добродетели, обращенной к Богу и осуществляемой ради Него. Отсюда уже становится понятной богоборческая природа непослушания как стремления падшей души «сделаться каким-то отдельным, самостоятельным, первенствующим существом, для которого должно существовать всё прочее». И если послушание со смирением «суть искоренители всех страстей и насадители всяких благ»5, то непослушание с гордыней — с точностью до наоборот.

Как уже говорилось ранее, у слова «послушание» есть несколько значений: это и добродетель, и дисциплинарно-воспитательный принцип, и круг обязанностей, и специфическая форма духовного окормления. Беда современного монашества от путаницы в связи с этой омонимичностью. В особенности это стало актуально четверть века назад, когда мало-помалу начали издаваться книги святых подвижников. Дело, несомненно, благое, и можно только благодарить Бога, что и Священное Писание, и святоотеческое наследие стали общедоступными. Но проблема в том, что возрождение религиозного книгоиздательства с самого начала пошло стихийно, как и многое другое в конце 1980-х годов. Не было (да и не могло быть) организовано какой-либо скоординированной системы, которая обеспечивала бы логичную последовательность просветительской деятельности в области православного книгоиздательства. В результате у многих неофитов образовалась в головах довольно-таки небезопасная каша. Стала не только возможной, но и типичной ситуация, когда c первого взгляда может показаться, что человек, просящийся в монастырь, уже достиг духовных высот и его/ее «просвещенное» состояние осталось лишь формально признать и утвердить постригом в великую схиму, которому, словно по какому-то бюрократическому недоразумению, должны предшествовать предварительные этапы жизни в послушании.

Вспоминается одна молодая и «начитанная» девушка, приехавшая в Пюхтицкую обитель в поиске «постнического жития», которая цитировала на память внушительные фрагменты из преподобного Симеона Нового Богослова. Когда я задала ей вопрос, а знает ли она наизусть какие-нибудь стихотворения А.С. Пушкина, та опешила, словно я осквернила ее слух и оскорбила в самых благочестивых чувствах.

Здесь уместно вспомнить, что святитель Игнатий (Брянчанинов) в книге «Приношение современному монашеству» предостерегает от бессистемного чтения духовной литературы, советуя для начала ограничиться внимательным изучением Нового Завета (текст и святоотеческие толкования). Для этого необходимо еще и жить по заповедям: тогда возникают проблемные ситуации морального выбора, побуждающие увидеть новые аспекты христианской нравственности и глубже усвоить этические понятия, содержащиеся в изучаемом тексте. И только тогда, «положив себе за правило жизни учение и исполнение евангельских заповедей, без увлечения направлениями, доставляемыми разными сочинениями святых отцов, можно начать чтение их для ближайшего и точнейшего ознакомления с монашеским многотрудным, многоболезненным, но и не нерадостным подвигом». Для формирования добродетелей важна постепенность, нарушение которой чревато разрушением духовной жизни. Преподобный Иоанн Лествичник предостерегает от стремления к несвойственным на определенном этапе добродетелям как о дьявольском искушении, которое учит новоначальных преждевременно устремляться к высшим добродетелям, чтобы они «не получили их и в свое время»6.

Ниша в системе

Особенный вред происходит от смешения понятий послушания как формы духовного окормления и послушания как дисциплинарного акта — это понятия близкие и взаимопересекающиеся, но не тождественные. Другая опасность в отождествлении понятий послушания как добродетели и как формы духовного окормления.
Между тем нередко бывает, что новообращенный, вдохновившись чтением аскетической литературы и возревновав о святости, устремляется на поиски духовного окормления по образцу того, что он себе намечтал на основе прочитанного о древнем монашестве. Его фантазии требуют воплощения и приводят его в монастырь, где он надеется отыскать себе опытного руководителя. Но именно эти же фантазии мешают ему как в выборе наставника, так и в окормлении у него, потому что новоиспеченный ревнитель стремится втиснуть его в прокрустово ложе аввы, которого он себе придумал.

И тогда либо он разочаровывается, не находя искомой святости и прозорливости, либо очаровывается, найдя на свою голову наставника, охотно откликающегося на готовность новоначального всецело ему довериться.
Возможен и другой вариант развития событий, когда, разочаровавшись в себе, в наставнике, в современном монашестве и т.д., человек не отпадает от веры, не уходит из монастыря (если принят постриг), но ищет удобную нишу в системе, чтобы, находясь внутри нее, жить по своей воле. Он начинает «подтягивать» под эти свои планы всё, что может найти в

Священном Писании и святоотеческом предании. Когда надо использовать своего ближнего, он прибегает к святотеческим наставлениям об отсечении воли и отказе о какой-либо заботе о себе; когда надо оправдаться перед своей совестью за уклонение от нежелательной нагрузки, неудобных обязанностей или неприятного поручения или же когда не хочется принимать обличения или совет от игумена, тогда вспоминает и о том, что говорится у отцов о разуме и свободе как основных чертах образа Божия в человеке, и о том, что нынче духоносных старцев нет и по послушанию жить невозможно. По сути, это латентное непослушание Богу. Это молчаливый, но осознанный отказ от следования идеалу, от служения добродетели, от ревности идти по тесному крестному пути заповедей Христовых, о которых Сам Господь говорит: И кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня (Мф. 10, 38).
 

Сквозь «тернии и волчцы»

Нет послушания как дисциплины без послушания как добродетели. Но нет иной возможности стяжания этой добродетели, иначе как путем ее самоотверженного дисциплинарно-воспитательного осуществления. Послушание — это проявление любви. Эту истину мы познаем задолго до вступления в монастырь: еще в своем же младенчестве по личному опыту. Как еще ребенок может выразить свою любовь к родителям? Разумеется, чувства выражаются и в ответной к ним нежности, но выражение деятельной любви ребенка к своим родителям — это послушание (как и со стороны родителей, целенаправленное воспитание в ребенке послушания — проявление именно родительской любви, заботящейся о формировании в нем добродетельной души). Добродетель любви формируется в труде над землей своей души, которая поначалу приносит своему делателю сплошь терния и волчцы (Быт. 3, 18).

Принцип формирования добродетели прост. Если ее нет, надо ее осуществлять, как если бы она была. «Если ты находишь, что в тебе нет любви, а желаешь ее иметь, — наставляет нас преподобный Амвросий Оптинский, — то делай дела любви, хотя сначала и без любви. Господь увидит твое желание и старание и вложит в сердце твое любовь»7. Это касается как высшей добродетели — любви, так и любой другой, и в первую очередь ее первейшего проявления — послушания как дисциплинарно-воспитательного принципа, без которого нет монашеской жизни.

Справка

Игумения Филарета (Калачева), настоятельница Пюхтицкого Успенского ставропигиального женского монастыря (Эстония), родилась 20 марта 1968 г. в Куйбышеве. Крещена в младенчестве в Покровском соборе г. Самары. В 1992 г. окончила

биологический факультет Самарского государственного университета по специальности «эмбриолог и генетик». В том же году принята в число сестер Пюхтицкого Успенского женского монастыря. Проходила послушания в гостинице, на клиросе, была фотографом обители, много лет несла послушание старшей келейницы при игуменском доме, выполняла поручения настоятельницы по строительным и ремонтным работам монастыря, принимала участие в публикациях книг по истории Пюхтицкой обители. 7 ноября 1993 г. пострижена в рясофор, 21 марта 2002 г. — в мантию с наречением имени в честь святителя Филарета, митрополита Московского. Решением Священного Синода от 5 октября 2011 г. назначена игуменией Пюхтицкой обители. В сан игумении возведена Святейшим Патриархом Кириллом 19 ноября 2011 г.

Примечания:
1 Софроний (Сахаров), архим. Старец Силуан. Жизнь и поучения. М.: Воскресение; Минск: Университетское, 1991. С. 401.
2 «Представьте себе круг, средина которого называется центром, а прямые линии, идущие от центра к окружности, называются радиусами. Таково естество любви: насколько мы находимся вне и не любим Бога, настолько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любовью к Нему, столько соединяемся любовью и с ближним; и сколько соединяемся с ближним, столько соединяемся с Богом» // Авва Дорофей, прп. Душеполезные поучения. М.: Правило Веры, 1995. С. 105.
3 Филарет Московский, свт. Пространный христианский катихизис Православной Кафолической Восточной Церкви. М.: ИС РПЦ, 2006. С. 61.
4 Авва Дорофей, прп. Душеполезные поучения. М.: Правило Веры, 1995. С. 213–214.
5 Варсонофий Великий и Иоанн Пророк. Руководство к духовной жизни, в ответах на вопрошения учеников. М.: Изд-во Донского монастыря, 1993. С. 166.
6 Иоанн Лествичник, прп. Лествица. М.: Правило Веры, 1999. Степень 4: О блаженном и приснопамятном послушании. С. 125.
7 Амвросий Оптинский, прп. Душеполезные поучения. Изд-во Введенской Оптиной пустыни, 2009. С. 152–153.