Жизнь по Промыслу Божиему

200 лет со дня рождения митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова)

На надгробном камне митрополита Макария в Успенском соборе Cвято-Троицкой Сергиевой лавры изображены три книги — его наиболее значительные труды: «Введение в православно-догматическое богословие», «Догматическое богословие» и «История Русской Церкви». О создателе исторического многотомника по-прежнему вспоминают как о талантливом, трудолюбивом и честном ученом. Недаром Макарьевская премия, созданная по завещанию владыки, сегодня считается главной премией в области российской истории и истории Русской Православной Церкви. Но для Церкви митрополит Макарий прежде всего остается выдающимся богословом, деятельным пастырем и великодушным христианином, для которого любовь к ближнему всегда была непреложным жизненным правилом.

19 сентября 1816 года у священника села Суркова Новооскольского уезда Курской губернии отца Петра Булгакова и супруги его Стефаниды Григорьевны родился сын. Ребенок родился слабым и потому в тот же день был спешно крещен с именем Михаил. Большая — шестеро детей — семья Булгаковых, происходившая по отцовской линии из сельских священнослужителей, жила небогато, а после скоропостижной смерти отца в 1823 году и вовсе осталась почти без средств к существованию. Детство детей, в том числе и семилетнего Михаила, проходило в бедности, горькой нужде и лишениях, но мать твердо решила дать своим сыновьям образование. Потому, как только мальчику исполнилось восемь лет, его повезли на учебу в приходское училище в город Корочу1. В 1827 году Михаил был переведен в Белгородское окружное училище. Подобно преподобному Сергию Радонежскому и святому праведному Иоанну Кронштадтскому, в детстве Михаил Булгаков не отличался особенными способностями к наукам. Его болезненность (он страдал золотухой — устаревшее название экссудативного диатеза) сопровождалась временным притуплением умственных дарований и особенно памяти. Ввиду плохих способностей мальчику приходилось учить уроки и в то время, когда у сверстников было свободное время и они могли играть во дворе.

От шума Михаил удалялся обычно с книжкой за сложенные на дворе дрова. Однажды случайно брошенный камень перелетел через поленницу и попал в голову мальчика, так что глубоко рассек кожу и вызвал сильное кровотечение. Но потеря крови не усилила болезненность Михаила, а, напротив, с заживлением раны мучительная болезнь оставила его навсегда. Хотя по физическому развитию Михаил Булгаков продолжал отставать от товарищей, но это уже не мешало быстрому расцвету духовных и умственных сил при нажитом ранее трудолюбии. Вскоре он занял первое место в классе. Впоследствии митрополит Макарий всегда был благодарен Божественному Промыслу, испытавшему его в детстве посредством мучительной болезни: она послужила одним из самых сильных побуждений к постоянному усердию.

Добросовестный юноша

В июле 1831 году Михаил Булгаков с блеском окончил курс уездного училища и был переведен в Курскую духовную семинарию. Весь шестилетний семинарский курс Михаил был среди лучших учеников, педагоги отзывались о нем как о «добросовестном и благородном» юноше. Во время выпускных экзаменов 1837 года Михаил «обнаружил знания по богословию и церковной истории — отличные, по греческому и еврейскому языкам — очень хорошие»2. В том же году он поступил в Киевскую духовную академию, окончив которую остался при ней в качестве преподавателя. Через год его перевели в Петербург для преподавания догматического богословия. Молодой ученый публиковал исследования по истории Русской Церкви, догматике, церковному праву, неся огромную преподавательскую нагрузку (профессор, пользовавшийся постоянной искренней любовью студентов, даже несколько страдал от интереса к его предметам, ибо в некоторые годы до трети всего курса желали писать свои курсовые работы у профессора Булгакова)3. Его усердие поражало даже таких тружеников, как известный церковный ученый протоиерей Александр Васильевич Горский или тогдашний ректор академии Преосвященный Евсевий. Преосвященный Иннокентий Херсонский, сам иногда чрезмерно усердствовавший в своих литературных занятиях, так что «перо чуть уже держалось в руках», неоднократно призывал молодого ученого к «умеренности в употреблении своих сил»4. Став епископом и ректором академии в 1851 году, Преосвященный Макарий продолжал научную деятельность.

Благодеяния Господни

В чем кроется секрет необыкновенно успешной богословско-литературной деятельности митрополита Макария? Один из исследователей трудов митрополита Макария, священник Алексий Петухов, отмечает, что дело не только в его необычайном трудолюбии, строго установленной размеренности жизни, влиянии мудрейших и образованнейших людей своего времени. Из жизнеописания святителя нетрудно заметить, что Промысл Божий явно покровительствовал ему в его учено-административной деятельности5. Личная переписка митрополита Макария свидетельствует о том, какое благоприятное впечатление произвел молодой иеромонах Макарий на ректора Санкт-Петербургской духовной академии Преосвященного Афанасия (Дроздова), который в самый вечер прибытия гостя в течение пяти часов испытывал образ его мыслей. Макарий писал: «Признаюсь, мои счастливые ответы в тот вечер, к которому я вовсе не готовился, отнюдь не зная, что мне придется преподавать здесь, ответы сии я почитаю особенным благодеянием благодеющего мне Промысла: ведь от них на первый раз зависело мое всё»6. Макарий и далее относил свои успехи к особому Божию промышлению о себе: «Еще новым и особым благодеянием Господа считаю и то, что в тот день, когда посетил мой класс преосвященный ректор, лекция моя была как ­нарочно лучшая из всех… Ей, я отнес это к Богу и сильно пламенно, по выходе из класса, Ему молился»7.

По словам митрополита Мануила, отличительными чертами характера Макария были доброта и ласковость. Доброта души его проявлялась на деле в виде пожертвований своих средств на школы, на строительство храмов, на библиотеки и другие цели. Но особенно замечательное пожертвование епископ Макарий сделал в 1867 году. Все деньги, которые он получил от своих сочинений, он хранил до тех пор, пока не собрал огромную по тем временам сумму — 120 тыс. рублей. Затем эти средства Макарий навсегда положил в Государственное кредитное учреждение и завещал после его смерти на проценты с этой суммы учредить ежегодные премии для поощрения отечественных талантов, посвящающих себя делу науки и общеполезных знаний. Премии митрополита Макария присуждались с 1884 по 1917 год и были возобновлены в 1997 году.

Благородство характера

В характере митрополита Макария ясно проявлялась одна черта, которая не могла не пленять окружающих людей: его исключительное благородство8. В «ведомости о поведении учеников Курской духовной семинарии» Михаил отмечен как студент «благородного и отлично ревностного поведения»9. Также и инспекторы Киевской духовной академии в ведомостях, представляемых митрополиту, часто указывали на благородство как на выдающуюся особенность в характере студента Михаила Булгакова.

Биограф митрополита Макария протоиерей Федор Титов справедливо замечает: «Сам неутомимый подвижник науки, своими всемирно известными трудами сделавший великий и ценный вклад в сокровищницу нашей богословской и церковно-исторической науки, он был в то же время самым доброжелательным и щедрым поощрителем научных трудов других деятелей, отличаясь удивительной ученой терпимостью к самим противникам своим»10. Достаточно заметить, что именно митрополит Макарий выделил средства для издания трудов Евгения Евсигнеевича Голубинского, своего принципиального противника по идейному подходу к осмыслению церковной истории. Эта же черта проявилась при прохождении архимандритом Макарием послушания в качестве цензора при Духовно-цензурном комитете — его гуманность в качестве цензора стала со временем общеизвестна. Один из питомцев Санкт-Петербургской духовной академии времен ректорства Преосвященного Макария вспоминал: «Во всё время его управления академиею мы не видели ничего, кроме самого искреннего, прямого и доброжелательного его отношения к нам — воспитанникам академии… На какие-нибудь разузнавания косвенными путями о студентах он не был способен по своему характеру... Более прямого, честного и откровенного начальника-педагога мы не встречали в нашей жизни»11.

Эту прямоту и нелицеприятие Макарий сохранил, будучи епархиальным архиереем. При объезде Харьковской епархии местное духовенство в первое время встречало своего архипастыря приветственными речами, которые отличались большею частью многословием и льстивым тоном. Преосвященный Макарий пресек эту традицию, дав 7 июля 1859 года Харьковской духовной консистории следующее предложение: «Во время обозрения мною епархии, в минувшем июне месяце, некоторые священники, ни мало не предварив меня, произносили предо мною речи, содержавшие в себе, по обычаю, выражения лести. Предлагаю консистории объявить по епархии, чтобы впредь никто из священнослужителей не позволял себе говорить мне, при обзоре епархии, никаких речей»12.

По благородству своей души архимандрит Макарий исходатайствовал полную пенсию профессору Дмитрию Ивановичу Ростиславову, когда тот покидал стены академии. Этот известный резкой независимостью своих убеждений и скупостью на похвальные отзывы о своих современниках и сослуживцах ученый, писал с благодарностью Преосвященному Макарию 3 ноября 1852 года: «Ваше Преосвященство! Я теперь уже не принадлежу к академии, не служу и не буду служить нигде, не имею и не могу иметь никаких видов впереди, потому мне нет нужды пред Вами лицемерить, нет никакой пользы льстить Вам… Я при Вас, как начальнике, почти вовсе не служил, а Вам, как человеку, делал даже много неприятностей; только одна доброта вашего сердца, одно благородство характера могли Вас заставить действовать в мою пользу»13.

Беспорядок и распорядок

Один из близких знакомых митрополита Макария свидетельствовал: «По скромности и умеренности в образе жизни, по воздержанию в пище и питии святитель был образцом строгого инока и удивлял окружающих его скудостию, невзыскательностию своей трапезы»14.

Сохранилось описание рабочей обстановки святителя: «Архиепископ Макарий, аккуратный и точный во всем, больше всего любил чистоту и опрятность в обстановке, в которой жил. Единственным исключением был его рабочий кабинет, в котором он проводил большую часть времени. Преосвященный Макарий занимался всегда стоя у письменной горки, писал гусиным пером, которое часто погружал в чернильницу, стряхивал при этом в сторону, отчего пол и ковер всегда были забрызганы чернилами. Когда же ученый архипастырь углублялся в размышление, то он быстро ходил по кабинету, отрывал от чего-нибудь кусочки бумаги и разбрасывал их по комнате. Весь кабинет, кроме того, был завален книгами. Преосвященный Макарий ежедневно получал множество газет, журналов и книг. Книги были в беспорядке разбросаны на столах и под столами, на диванах и под диванами. Но в порядок приводить их архипастырь строго запрещал своим келейникам. «Пойми, брат, — говорил он в подобных случаях, — эта книга открыта, заломлена или заложена: это все мои заметки и ты меня путать не смей»15. Учитывая объем составленных таким образом сочинений, нетрудно понять, что это был тяжелый и утомительный труд. «Больше писать не в силах, — замечает Макарий в письме к брату, — рука почти онемела от многого письма и не движется»16.

Несмотря на архиерейские заботы, Преосвященный Макарий находил время для систематических научных занятий. Сохранилось описание распорядка дня владыки в бытность его харьковским архиепископом. Он всегда вставал в 5 часов утра, час гулял в саду летом и зимой во всякую погоду. После выслушивания ранней Литургии ровно в 9 часов принимал просителей и занимался с секретарем делами епархиального управления. Это продолжалось обыкновенно до половины двенадцатого или до 12 часов, затем летом архипастырь купался, гулял в роще и обедал в половине первого. После этого Макарий в качестве отдыха до половины четвертого часа читал книги духовного содержания, далее следовали серьезные занятия, относившиеся к истории Русской Церкви. В шестом часу архипастырь позволял себе непродолжительный отдых, когда пил чай, а затем снова занимался историей до восьмого часа. В летнее время митрополит Макарий около 8 часов вечера снова купался и затем, после продолжительной прогулки в быстром темпе по роще, принимался за выписывание отметок для своего церковно-исторического труда. В 11 часов вечера Макарий после продолжительной молитвы отходил ко сну. Этот порядок, по свидетельству близких к владыке людей, нарушался только в самых экстраординарных случаях17.

Строгий, но милостивый

Людям, не привыкшим к дисциплине и строгой жизни, владыка зачастую казался тяжелым начальником, а предпочтение, оказываемое им людям образованным, нередко порождало зависть и даже клевету, которые сопровождали владыку до конца жизни. Духовное просвещение, становление и развитие церковной науки были для владыки Макария делом всей жизни, он жертвовал на эти цели все свои силы и сбережения, состоявшие из гонораров за книги, а иногда направлял сюда и епархиальные средства, в том числе предназначавшиеся для другого. Такое расходование епархиальных средств и послужило причиной различных слухов и клеветы на Макария, распространявшихся в течение многих лет. Спустя годы после назначения Высокопреосвященного Макария митрополитом Московским и Коломенским Николай Семенович Лесков писал в «Историческом вестнике»: «Люди доброй совести и светлого разума действительно везде любили и уважали митрополита Макария, но лучшие люди нигде не составляют большинства. Для людей же, озабоченных не тем, как лучше служить, а чтобы ловчее выслужиться, Высокопреосвященный Макарий никогда и нигде не приходил по обычаю. Напротив, всем таковым он казался начальником тяжелым, и весьма многим известно, что стараниями таких людей в духовенстве на его высокопреосвященство были распускаемы весьма недостойные клеветы...»18

В качестве московского митрополита владыка Макарий был справедливым, строгим и милостивым. Положение дел в Московской епархии было непростым: митрополит столкнулся с нестроениями в богослужении и духовном образовании, в проповеднической деятельности и в управлении отдельными приходами. Сурово наказывая виновных в нерадивости, владыка вновь вызвал столь сильный град незаслуженных упреков, что последние годы его жизни современники нередко уподобляли мученичеству. Николай Лесков писал об этом периоде: «И сейчас бессильная злоба низких людей не устает работать в том недостойном направлении — что и понятно: такое умное и характерное лицо, как митрополит Макарий, не может всем одинаково нравиться...»19

Не стоит забывать, что московское архипастырство владыки Макария пришлось на тяжелейшее для России время, когда волна террора захлестывала государство, когда после нескольких попыток был убит император Александр II. Обличая революционеров, московский архипастырь всеми силами пытался сдерживать и те реакции, которые провоцировались действиями террористов. Он призывал православных христиан России: «Любите всех людей без различия, близких и дальних, какого бы племени они ни были, какой бы веры ни держались, будут ли то иудеи, магометане, язычники! Любите самих врагов ваших»20.

Добросовестный автор

Чаще всего в адрес митрополита Макария (Булгакова) выдвигались обвинения в богословской несамостоятельности, влиянии схоластики на его труды и их догматической и исторической неточности. Мнимую богословскую несамостоятельность необходимо рассмотреть с двух сторон: возможных заимствований из зарубежной литературы и влияния современных ему русских богословов. Как замечает один из исследователей трудов митрополита Макария, священник Алексей Петухов, «первая зависимость, на поверхностный взгляд, выглядит весьма вероятной, так как митрополит Макарий, как образованнейший человек своего времени, хорошо знавший, в отличие от подавляющего большинства его современных критиков, еврейский, латинский, греческий, французский языки, мог с легкостью пользоваться наработками современной ему зарубежной богословской науки»21. Хотя и тут стоит сделать серьезную оговорку: это было возможно только в отношении наук богословских, но не по истории Русской Церкви, тем более не по истории русского раскола. Одна из величайших заслуг митрополита Макария в том и заключается, что он был первопроходцем многих церковных дисциплин: истории Русской Церкви, расколоведения, канонического права.

Изданные научные исследования в этих и других областях имели свою основу в курсах академических лекций, читанных молодым преподавателем, которые составлялись в кратчайшее время и на основании совершенно сырого материала. В то время когда иеромонах Макарий учился в стенах Киевской духовной академии, здесь не существовало самостоятельных кафедр для преподавания таких важнейших наук, как русская церковная и русская гражданская история. По распоряжению академического начальства, утвержденному Святейшим Синодом, молодой иеромонах Макарий сразу после окончания академии должен был приступить к чтению этих курсов фактически без всякой серьезной на то подготовки. И в то время как его товарищи предавались приятному и совершенно естественному отдыху после 16 лет неутомимых трудов, он должен был все летние каникулы 1841 года употребить на подготовку чтения лекций, которые он и начал читать с 1 сентября того же года22. На основе этих обработанных лекций в 1846 году вышла в свет отдельная книга «История христианства в России до равноапостольного князя Владимира как введение в историю Русской Церкви». Это было началом его знаменитой «Истории Русской Церкви», над которой святитель работал до самой своей кончины.

Протоиерей Ф.Титов отмечает: «Главная заслуга Макария как автора “Истории христианства в России до равноапостольного Владимира” состояла в том, что он первым из русских ученых с достоинством прошел дотоле неизвестную область и вполне самостоятельно создал из сырого неразработанного материала прекрасное преддверие к великому зданию истории Русской Церкви»23. «История Киевской академии», увидевшая свет в 1843 году, хотя и составлялась под непосредственным руководством ректора академии архимандрита Иннокентия (Борисова), однако также на совершенно сыром материале. Протоиерей Ф.Титов отмечает: «Макарий всесторонне и основательно изучил обширнейшую и притом совершенно неразработанную литературу своего предмета. Ему не только были известны все печатные произведения, в которых заключались хоть какие-либо сведения о Киевской академии, но и обширный архивный материал был хорошо изучен им.

Он, видимо, весьма тщательно пересмотрел академический архив, перечитал в нем не только более или менее важные для него дела, но даже все маленькие письма и записочки разных лиц, когда-либо случайно попавшие сюда: перебрал он также и всю наличную академическую библиотеку, прочитал и сличил как печатные, так и рукописные, большей частью латинские, учебники, употреблявшиеся в старой Киевской академии по разным предметам; разобрал он и воспользовался даже всеми заметками и надписями на библиотечных книгах для определения времени и места их происхождения и для других соображений. Другие киевские книгохранилища, как, например, софийская и лаврская библиотеки, также были хорошо пересмотрены автором, причем он извлек из них всё, что только нашел там интересным и необходимым для своей работы»24. Сочинение дало автору степень магистра, а митрополит Мос­ковский Филарет (Дроздов) писал: «Сочинение достойное внимания по обилию собранных сведений и по порядку изложения оных... Хотя предмет сочинения не богословский, однако, касаясь суждением разных ученых предметов, сочинитель показывает себя достойным степени магистра»25.

Столь подробное описание трудов ученого показывает, насколько необоснованы обвинения в несамостоятельности его трудов. Эту научную добросовестность митрополит Макарий сохранил до конца своей жизни, что и было залогом фундаментальности его исследований. Но заслуга исследователя не только в обширности приводимых материалов и фактов. Митрополит Макарий тщательно обдумывал и корректировал сам план своих исследований.

Мерность и верность

Не явилось исключением в этом отношении и создание «Православного догматического богословия» — обстоятельнейшего труда, хотя и несколько схоластичного. Митрополит Макарий работал над построением догматической системы, при этом отчасти опирался на труды западных догматистов26. Однако в целом «Православно-догматическое богословие» представляет собой прекрасно структурированное пособие, в котором можно найти хорошую подборку библейских и святоотеческих цитат почти по всем догматическим вопросам27. Заметим, что это великое начинание церковного ученого было предпринято по воле его начальства — петербургского митрополита. При этом Макарий внимательно прислушивался к замечаниям корифея отечественного богословия митрополита Филарета (Дроздова). Так, он учел его замечания при издании «Истории Киевской академии», в «Православное догматическое богословие» под влиянием святителя Филарета были включены трактаты об истине бытия Божия, бытия и бессмертия человеческой души.

От лица Академии наук высокую оценку этому труду дал святитель Иннокентий Херсонский, которые сам стоял на высоте современной науки и мог беспристрастно свидетельствовать о ее достоинствах. Он писал: «...Сочинение составляет собою редкое и самое отрадное явление в нашей богословской литературе, подобно коему она давно не видала на своем горизонте и, по всей вероятности, не скоро увидит опять... Сами иностранные богословские литературы, несмотря на их давнее развитие и вековые усовершенствования, не представляют, особенно в современности, творения с такими достоинствами, как православная догматика преосвященного Макария... После этого иностранный богослов никак не может сказать, что в Восточной Церкви привыкли веровать в свои мнения безотчетно: ибо в новой православной догматике содержится такой отчет во всем, подобного которому доселе не представили большая часть церквей неправославных»28.

Известны также положительные отзывы людей, знавших митрополита Макария достаточно близко. Например, Никанор, архиепископ Херсонский, считал его «не только великим, а пока и беспримерным, по некоторым чертам, богословом»29! С.А. Беляев отмечал: «Уже современники митрополита Макария обратили внимание на особенность его научной деятельности — на его удивительную способность излагать доступно и просто самый сложный и запутанный материал. Это достигается ясностью мысли автора и замечательным умением не только анализировать, но и систематизировать обширный материал»30.

Преосвященный Никанор, продолжая свою характеристику «Догматики» митрополита Макария, делает очень ценное замечание: «Из качеств его капитального богословского труда отметим только одно, слишком редкое качество — это необыкновенную мерность и верность богословского взгляда, необыкновенный дар найти и указать границу между положением богословским и не богословским, между догматическою богооткровенною истиной веры и положением человеческого, хотя и богословского, мнения, качество, которое называли необыкновенным чутьем Православия... Филарет Московский, Иннокентий и Иоанн Смоленский — те поэтичнее, выше и глубже Макария. Но Макарий беспримерен по полноте своей выработанной в определенных научных рамках и законченной богословской системы»31.
Примечательно, что преподавание догматического богословия Преосвященный Макарий не оставил и во время своего ректорства в академии. Эта замечательная традиция сохранялась еще достаточно долго в академиях, когда ректор высшего учебного заведения преподавал именно этот, по выражению некоторых академических наставников, «опасный» предмет32. Примечательно, что Пат­риарх Московский и всея Руси Кирилл также являлся преподавателем догматического богословия Санкт-Петербургской духовной академии. Это давало необходимый кругозор и возможность самостоятельно судить о достоинстве лекций других преподавателей академии.

Хорошо обдуманная импровизация

Иеромонах Макарий, будучи только начинающим преподавателем Киевской академии, снискал себе славу глубокого и увлекательного лектора. Российский писатель, журналист и историк Виктор Ипатьевич Аскоченский (1813–1879), весьма критически и резко отзывающийся о многих своих сослуживцах по Киевской академии, в то же время дает самый лестный отзыв о преподавательских способностях и деятельности иеромонаха Макария. «А вот послушайте, — пишет он в своем “дневнике”, — молодого монаха Макария, — как хорошо, с каким энтузиазмом импровизирует он свои уроки из истории Русской Церкви. Послушайте, говорю, его все слушают»33!
Протоиерей Ф.Титов приводит свидетельство одного из непосредственных слушателей лекций иеромонаха Макария: «Иеромонах Макарий говорил свои лекции всегда наизусть, хотя в то же время было заметно, что он весьма тщательно приготовлял их каждый раз дома. Произносил свои лекции Макарий громко, отчетливо, ясно и выразительно. Нередко он говорил в классе с таким воодушевлением и чистосердечным увлечением, что слушателям слова его казались живою импровизациею, как свидетельствует об этом и Аскоченский. Но в действительности это была не импровизация, а только хорошо обдуманная и прекрасно произносимая речь. Кроме того, лекции Макария всегда отличались многосодержательностью и потому возбуждали живой интерес в студентах, которые постоянно собирались в большом количестве в аудиторию молодого бакалавра»34.

Ученик Преосвященного Макария Рыбаков так свидетельствует о лекциях Макария по догматике уже в сане ректора Петербургской академии: «Речь его, проникнутая силою убеждения, лилась обильным потоком и производила на слушателей глубокое впечатление, тем более, что лекции преосвященного Макария всегда имели характер живой, увлекательной беседы, не нуждавшейся ни в каких тетрадях и записках»35. Профессор Ростиславов, утверждавший, что «между ректорами Санкт-Петербургской духовной академии его времени нелегко было встретить хорошего профессора», считал Преосвященного Макария «почетным исключением»36. Святитель Иннокентий Херсонский, учитель Макария (Булгакова), будучи ректором Киевской академии, одним из первых сделал серьезные шаги для отхода от схоластических форм преподавания. Он первым стал преподавать богословие на чистом, понятном русском языке. Именно он, так хорошо знакомый со схоластикой, оставил столь драгоценные замечания касательно достоинств изложения «Догматики» митрополита Макария: «Богословие, как наука, подвинута сим многоученым творением далеко вперед и много приобрело уже тем, что разоблачено в нем совершенно от схоластики и латинского языка и таким образом введено в круг русской литературы и предложено, так сказать, ко всеобщему употреблению для всех любителей богословских познаний...

Догматическое богословие Преосвященного Макария написано чистым, правильным, современным русским языком, который может понимать каждый сколько-нибудь образованный и смыслящий русский человек; притом это сочинение изложено не столько в форме академического учебника, сколько в виде общенародного руководства, и потому свободно от всех скучных и тяжелых форм схоластики, почти неизбежных в кратких школьных учебниках. Автор, при его особенном даре выражаться о самых возвышенных предметах просто и ясно, умел достигнуть в своем сочинении высшей степени общепонят­ности»37.

«Пропах схоластикой»38

Резким контрастом с вышеприведенным отзывом прозвучит позднее язвительное и обидное замечание Алексея Степановича Хомякова (1804–1860). Хомяков, оставивший после себя единственное серьезное богословское сочинение «Церковь одна», опубликованное уже после его кончины, в 1864 году, писал: «Стыдно, что богословие как наука так далеко отстала... Макарий пропах схоластикой... Я бы мог назвать его восхитительно-глупым... Стыдно будет, если иностранцы примут такую жалкую дребедень за выражение нашего православного богословия»39. Заметим, что граф Лев Николаевич Толстой после прочтения сочинений Хомякова написал «Критику догматического богословия», в которой он откровенно богохульно ругается над этим творением Преосвященного Макария, а вместе с ним и над всем преданием Церкви. Сам по себе этот отзыв Хомякова по своей очевидной нелепости не заслуживает внимания, но, к сожалению, он часто цитируется.

Относительно «Догматического богословия» митрополита Макария высказывались и другие критические суждения, иногда излишне суровые, а порой и вовсе не справедливые. Отец Георгий Флоровский не только упрекает сочинение митрополита в «устарелости» и отсутствии «оригинальности», но и весьма дерзко и самонадеянно высказывается по поводу самого автора: «В своих личных вкусах Макарий был скорее “светским” человеком, к вопросам “духовной жизни” он был именно равнодушен»40. «У Макария нет собственных взглядов, — он более других объективен, потому что у него нет взглядов вовсе. Это была объективность равнодушия»41. Частично такая предельная субъективность и неадекватность суждений объясняются тем, что, будучи в богословии «эссеистом», отец Георгий внутренне не принимал никакой «системы». Как тип мыслителя он был во многом полной противоположностью митрополита Макария.

Сказывалось, конечно, и различие эпох: дух «церковного либерализма», в атмосфере которого вырос отец Георгий, существенным образом отличался от той строгой и консервативной церковности, которая составляла духовную «среду обитания» митрополита Макария. Флоровскому такая церковность казалась «бюрократической» и даже совсем не «церковностью». Он говорит о Макарии: «Есть что-то бюрократическое в его манере писать и излагать. В его догматике недостает именно “церковности”»42. Однако Православие — достаточно широко, чтобы объять собою и церковность Преосвященного Макария, и церковность отца Георгия. И оно действительно объяло эти два вида (или две разновидности) церковности, ибо и тот, и другой богослов искренне радели о Церкви... Во всяком случае сомневаться в подлинности любви к Церкви Преосвященного Макария и искренности его благочестия вряд ли приходится. И несомненно, его церковность находилась, по крайней мере, не дальше от «эпицентра Православия», чем церковность отца Георгия Флоровского... Примечательно, что даже эта уничижительная характеристика Флоровского выделяет характерную черту исследований митрополита Макария — их объективность. Протоиерей Георгий Флоровский признает несомненную заслугу митрополита Макария в формировании устойчивого терминологического аппарата, столь необходимого для развития богословской науки.

«Возрожденный Дамаскин»

Более объективен по отношению к монументальному труду митрополита Николай Никонорович Глубоковский. Он признает, что «это — грандиозная попытка научной классификации накопившегося догматического материала, который она подвергает строжайшему взаимному объединению, принимая всё пригодное и устраняя обветшавшее. Так подводился итог всему предшествующему развитию и создавалась фактическая возможность для дальнейшего движения по новым путям. С этой стороны историческая заслуга “Догматики” митрополита Макария несомненна и громадна, не говоря уже о богатстве и разнообразии ценных данных — особенно по библиологии и церковно-отеческой литературе»43. Впрочем, одновременно Н.Н.Глубоковский инкриминирует труду митрополита «схоластичность» с ее «априорной сухостью» и книжной безжизненностью»44. На этот счет замечательный ответ дал известный современный патролог А.И. Сидоров: «Причисление понятия “схоластика” к только “ругательным словам”, столь обычное для нашего православного обихода, весьма обедняет наше представление о христианской культуре. Ибо данное понятие может употребляться как со знаком плюс, так и со знаком минус.

В положительном смысле “схоластика”, с ее пафосом систематизации и архитектоникой логической мысли, просто необходима на определенных этапах развития православного богословия»45. К такого рода «схоластике» относится, например, знаменитое творение Иоанна Дамаскина «Источник знания» (особенно третья часть этой трилогии — «Точное изложение православной веры»). Труд митрополита Макария во многом сравним с этим творением выдающегося отца Церкви. «Догматика» митрополита Макария пронизана духом святоотеческого богословия, целиком и полностью зиждясь на свидетельствах отцов Церкви. Если святой Иоанн Дамаскин «и не притязает на самостоятельность», а стремится выразить «общее, подлинно кафолическое мнение и веру», то это же намерение являлось главной целью и внутренним стержнем труда Преосвященного Макария, который предстает перед нами как своего рода «возрожденный Дамаскин». Поэтому его «Православно-догматическое богословие» стало классическим и эпохальным сочинением и прославило русскую православную науку. Оно легло в основу всех других аналогичных трудов, в том числе — и в основу фундаментального труда «Опыт православного догматического богословия (с историческим изложением догматов)» епископа Сильвестра (Малеванского), который ознаменовал собою следующий этап развития православного догматического богословия в Русской Церкви.

В «Догматическом богословии» митрополита Макария в некоторых разделах, например в учении об Искуплении, учении о свойствах существа Божия, учении о Церкви, о благодати, о Таинствах, встречаются схоластические схемы, вошедшие в богословский обиход на средневековом католическом Западе и через Киевскую академию проникшие в русские духовные школы в XVII–XVIII столетиях.

Выразитель предания

Характерной чертой сочинений митрополита Макария (Булгакова) является их исключительная вероучительная чистота. Преосвященный Иннокентий Херсонский в своем отзыве отмечает: «Митр. Макарий с необыкновенной обстоятельностью старался раскрывать те догматы, которые составляют отличительный характер православного учения Восточной Церкви и отвергаются или извращаются в других христианских вероисповеданиях, как например учение о вечном происхождении Святого Духа от Бога Отца, о семи Таинствах Церкви, о почитании и призывании на помощь святых, о молитве за умерших и прочее»46.

Нужно заметить, что это необыкновенная точность богословской интуиции митрополита Макария явилась плодом, с одной стороны, необыкновенного трудолюбия, а с другой — личным подвигом жизни, воздержанием и смирением, что привлекало просвещающую благодать Святого Духа. В догматическом богословии митрополита Макария каждый догмат раскрывается со всех сторон. Рассмотрение всегда открывается обстоятельным изложением о предмете учения Церкви как хранительницы Православия. Затем относительно каждого догмата всегда следует подтверждение его из Священного Писания, потом показывается, как этот догмат постоянно существовал в предании Церкви Вселенской, и приводятся целые ряды свидетелей этого предания — отцы и учителя Церкви первых шести веков. После этого автор рассматривает и историю догмата, находя место для беспристрастного взора здравого разума на христианские догматы. И, наконец, нравственные выводы из догмата, которыми заканчивается каждая глава.
Примечательно, что верность церковному преданию была путеводящим компасом для ученого и в его исторических трудах. Стремление увидеть в истории не нагромождение фактов, а действие Промысла Божия — характерная черта его исторических исследований. Верность церковному преданию, равно как и глубочайшая научная эрудиция и беспристрастие, — характерные черты исследований митрополита Макария во всех областях церковного знания.

***
Один из младших современников Преосвященного Макария, А.Рождественский, более двух десятков лет спустя после его кончины писал: «Его “История Русской Церкви” представляет собой памятник не только научный, но и художественный, которому и доселе удивляются все лучшие историки. Ни один русский ученый, занимающийся в области православного богословия, не может обойтись без богословских и церковно-исторических трудов митр. Макария»47. Это величие и значимость личности митрополита Макария в истории русской православной науки сейчас, по прошествии более чем ста лет после его кончины, предстает еще рельефнее и четче.

Справка
Митрополит Макарий (в миру Михаил Петрович Булгаков) / 19 сентября (1 октяб­ря) 1816–9 /21 июня 1882) — епископ Русской Православной Церкви, историк Церкви, богослов.
В 1841 г. пострижен в монашество, в том же году рукоположен в иеродиакона и иеромонаха.
В 1841–1842 гг. — преподаватель русской церковной и гражданской истории в Киевской духовной семинарии. С 1842 г. одновременно ректор Киево-Подольских духовных училищ.
В 1842–1844 гг. — помощник инспектора Санкт-Петербургской духовной академии, с 1844 по 1850 г. — ее инспектор, с 1850 по 1857 г. — ректор. В 1843 г. Синодом утвержден в звании экстраординарного профессора богословских наук. В 1844–1857 гг. — ординарный профессор догматического богословия Санкт-Петербургской духовной академии. С 1854 г. — ординарный академик Академии наук.
В 1844 г. возведен в сан архимандрита.
В 1851 г. хиротонисан во епископа Винницкого, викария Подольской епархии, настоятель Шаргородского Свято-Николаевского монастыря. С 1857 г. — епископ Тамбовский и Шацкий. С 1859 г. — епископ Харьковский и Ахтырский.
В 1862 г. возведен в сан архиепископа.
С 10/22 декабря 1868 г. — архиепископ Литовский и Виленский. C 8/20 апреля 1879 г. — митрополит Московский и Коломенский, член Святейшего Синода.
Многие годы сочетал служение с обязанностями постоянного члена Святейшего Синода.
Скончался 9/21 июня 1882 г. от апоплексического удара в архиерейском доме в с. Черкизове (ныне в черте Москвы); отпевание было совершено 14 июня в Чудовом монастыре. Похоронен в склепе Успенского собора Свято-Троицкой лавры.

Справка об авторе
Игумен Антоний (Гуринович) — благочинный Свято-Духова мужского монастыря г. Вильнюса. Родился в 1973 г. Окончил Московскую духовную семинарию и Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. Годы хиротоний: диакон — 1994 г., пресвитер — 1994 г. Председатель Комиссии по канонизации святых. Член епархиального совета.

ПРИМЕЧАНИЯ
1 Макарий (Булгаков), митр. Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Кн. 1-я. М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1994. С. 11.
2 Там же. С. 12.
3 Там же. С. 19.
4 Там же.
5 Петухов А., свящ. Ученые труды митрополита Московского Макария (Булгакова) и их значение для Православной Церкви. С. 3. http://lavravcheremushkah.ru/images/articles/public/02.pdf
6 Церковный вестник. 1883. № 9.
7 Там же.
8 Петухов А., свящ. Ученые труды митрополита Московского Макария (Булгакова) и их значение для Православной Церкви. С. 4. http://lavravcheremushkah.ru/images/articles/public/02.pdf
9 Там же.
10 Титов Ф., свящ. Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский: Историко-биографический очерк. Т. I. К., 1895. С. 1.
11 Он же. Там же. С. 346–347.
12 Титов Ф., свящ. Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский: Историко-биографический очерк. Т. I. К., 1903. С. 225.
13 Он же. Там же. 1895. С. 328.
14 Там же. С. 65.
15 Герасимов П. Митрополит Московский и Коломенский Макарий (Булгаков Михаил Петрович; 1816–1882): Жизнь и богословская деятельность // СD «Классические системы русского догматического богословия. XIX век». СПб.: Аксион эстин, 2006. С. 20.
16 Титов Ф., свящ. Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский: Историко-биографический очерк. Т. II. К., 1903. С. 353.
17 Макарий (Булгаков), митр. Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Кн. 1-я. М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1994. С. 26.
18 Цит. по: Макарий (Булгаков), митр. Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Кн. 1-я. М.: Спасо-Преображенский Валаамский монастырь, 1994. С. 23–24.
19 Исторический вестник. 1880. № 2. С. 432.
20 Православное обозрение. 1881. Т. 2. Май. С. 183.
21 Петухов А., свящ. Ученые труды митрополита Московского Макария (Булгакова) и их значение для Православной Церкви. С. 7. http://lavravcheremushkah.ru/images/articles/public/02.pdf
22 Там же. С. 8.
23 Титов Ф., свящ. Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский: Историко-биографический очерк. Т. I. К., 1895. С. 108.
24 Там же. С. 84–85.
25 Там же. С. 82–83.
26 Давыденков О., прот. Догматическое богословие. М., 2013. С. 34.
27 Там же. С. 33–34.
28 Титов Ф., свящ. Макарий (Булгаков), митрополит Московский и Коломенский: Историко-биографический очерк. Т. I. К., 1895. С. 399–403.
29 Там же. С. 418.
30 Беляев С.А. История христианства на Руси до равноапостольного князя Владимира и современная историческая наука // Макарий (Булгаков), митр. Московский и Коломенский. История Русской Церкви. Кн. 1-я.: История христианства на Руси до равноапостольного князя Владимира как введение в историю Русской Церкви. М., 1994. С. 33
31 Черниговские епархиальные ведомости. 1882. № 15.
32 Петухов А., свящ. Ученые труды митрополита Московского Макария (Булгакова) и их значение для Православной Церкви. С. 12. http://lavravcheremushkah.ru/images/articles/public/02.pdf
33 Исторический вестник. Т. VII. 1882. С. 336.
34 Титов Ф., свящ. Макарий (Булгаков), митр. Мос­ковский и Коломенский: Историко-биографический очерк. Т. I. К., 1895. С. 113.
35 Там же. С. 376.
36 Вестник Европы. 1872. № 9. С. 154.
37 Титов Ф., свящ. Макарий (Булгаков), митр. Мос­ковский и Коломенский: Историко-биографический очерк. Т. I. К., 1895. С. 399–403.
38 Схоластика — это метод богословствования, основанный на убеждении в том, что любую вероучительную истину можно обосновать и даже доказать логическим, рациональным путем.
39 Хомяков А.С. Письмо к А.Н. Попову от 23 окт. 1848 г. // Полн. cобр. cоч. Т. 8. М., 1900. С. 188–189.
40 Георгий Флоровский, прот. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. С. 222.
41 Там же.
42 Там же.
43 Глубоковский Н.Н. Русская богословская наука в ее историческом развитии и новейшем состоянии. М., 1992. С. 6–7.
44 Там же.
45 Сидоров А.И. Классический труд по православному догматическому богословию // Предисловие к кн.: митр. Московский и Коломенский. Православно-догматическое богословие. М., 1999. С. IV.
46 Титов Ф., свящ. Макарий (Булгаков), митр. Мос­ковский и Коломенский: Историко-биографический очерк. Т. I. К., 1895. С. 399, 401.
47 Рождественский А. Макарий (Булгаков), митрополит Московский: (По воспоминаниям его письмоводителя) // Странник. 1909. № 5–6. С. 705.

Справка

200-летие со дня рождения митрополита Московского и Коломенского Макария (Булгакова)
С начала года мероприятия, посвященные юбилею митрополита, проходят на его родине, в Белгородской митрополии, где они далеко вышли за рамки церковного торжества. Так, местные власти приняли решение назвать сквер в областном центре в честь автора многотомной «Истории Русской Церкви». В городе также появится памятник воспитателю будущего митрополита священнику Александру Солнцеву, открыты паломнические маршруты по памятным макариевским местам Белгородчины.

В селе Суркове Шебекинского района, где родился будущий митрополит, создан духовно-просветительский центр, с храмом во имя священномученика Макария, митрополита Киевского, небесного покровителя владыки Макария. В Белгородской духовной семинарии и на социально-теологическом факультете БелГУ открылись его кабинеты-музеи, а в городе Короче, где будущий владыка обучался в уездном училище, установили памятную доску.
Центром торжеств в Белгороде станет православная духовная семинария, здание которой украшает памятник владыке. 9 сентября там отслужат панихиду по иерарху, откроют выставку, проведут круглый стол, посвященные его эпохе и научным трудам. 10 сентября в селе Суркове освятят Макарьевский храм. Там же пройдет I Межрайонный фестиваль православной народной культуры «На земле Макария». Также будут проведены конкурсы литературных произведений и выставки художников.

Главные события празднования юбилея состоятся в столице. 7 октября Фонд по премиям памяти митрополита Московского и Коломенского Макария, после поминальных богослужений в Троице-Сергиевой лавре, проведет в Московской духовной академии конференцию, на которой выступят архиереи епархий, где в свое время служил митрополит. Затем пройдет торжественное гашение юбилейной марки. В фойе конференц-зала академии откроется выставка посвященных ему изобразительных работ. 25 октября в Храме Христа Спасителя состоится научно-практическая конференция, организованная Макариевским фондом и правительством Москвы, а также состоится вручение памятных медалей. К юбилею фонд подготовил специальные издания: трехтомник «Слова и речи митрополита Макария (Булгакова)», а также большой памятный альбом, посвященный жизни и служению митрополита Макария.