5 ДЕКАБРЯ 2008 ГОДА ОТОШЕЛ КО ГОСПОДУ СВЯТЕЙШИЙ ПАТРИАРХ АЛЕКСИЙ II
В декабрьском номере "Журнала Московской Патриархии" будет опубликован материал о служении Патриарха Алексия II на Эстонской земле, которой он посвятил большую часть своей жизни. Его Святейшеству удалось отстоять предписанные к закрытию в эпоху хрущевских гонений храмы и монастырь, сохранить в них молитвенную жизнь. После избрания на первосвятительский престол Алексию II пришлось противостоять Константинополю, чтобы защитить приходы Русской Православной Церкви в Эстонии уже от притязаний Фанара. О том, какие задачи ставил перед собой епископ Таллинский и Эстонский Алексий, с какими трудностями столкнулся в их решении и как их удалось преодолеть "Журналу Московской Патриархии" рассказала аспирант ПСТГУ Марина Непочатова.
Жизнь Святейшего Патриарха Алексия II была неразрывно связана с Эстонией
Его отец Михаил Александрович Ридигер происходил из дворянской семьи, в юности собирался стать юристом, но Октябрьский переворот 1917 года нарушил эти планы. Семья Михаила, опасаясь репрессий со стороны новой власти, эмигрировала из Петрограда в Эстонию. В годы революции и гражданской войны многие представители дворянства, духовенства, участники белого движения эмигрировали в объявившие независимость балтийские страны, надеясь уберечься там от преследований большевистской власти.
В 1926 году Михаил Александрович женился на Елене Иосифовне Писаревой, дочери офицера царской армии, убитого в 1917 году солдатами в Выборгской крепости. Революционные события принесли в жизнь молодых людей горе и нищету. Однако Михаил и Елена сохранили искреннюю веру в Бога. Супруги стали активно участвовать в церковной и общественно-религиозной жизни Таллина. Молодая чета Ридигер была в числе активистов Русского студенческого христианского движения (РСХД).
Впоследствии Святейший Патриарх Алексий вспоминал, что родители были участниками Пятого съезда РСХД, проходившего в июне 1932 года в Эстонии, в Пюхтицком монастыре. В независимой Эстонии в условиях религиозной свободы могли проходить такие конференции, в то время как в СССР в конце 1920-х — начале 1930-х годов гонения на Церковь приобрели беспрецедентные масштабы. О проведении подобных съездов не могло быть и речи.
«Стану священником и никем иным!»
Будущий Патриарх родился 23 февраля 1929 года. Стремление родителей активно участвовать в судьбах Церкви, их глубокая и живая вера сформировали в маленьком Алексее особую любовь к богослужению, сохраненную на всю жизнь. «Было у меня в детстве особое занятие, которое я сам считал вполне серьезным делом. Я служил. В крохотной пристройке возле дома я оборудовал некое подобие храма. Там все было настоящее. Икона, свеча, алтарь... совершать службу я мог целыми днями. Мама помогала мне изготавливать специальные облачения из своих старых платьев. А службу я знал наизусть с десяти лет. Родителей моих это увлечение смущало, и они даже советовались с Валаамскими старцами»1. Старцы благословляли не препятствовать, если это совершается серьезно. Посещение Валаама вместе с родителями также стало одним из судьбоносных событий в жизни ребенка. Тогда Алексей уже знал твердо: «Стану священником и никем иным!». Патриарх впоследствии вспоминал, что к такому выбору его подвели родители2.
В 1940 году Михаил Ридигер после окончания богословских курсов принял сан диакона, а в 1942 году — пресвитера. Алексей с малых лет прислуживал в церкви. Здесь он обрел духовных наставников, каждый из которых впоследствии стал эстонским архиереем. «С шестилетнего возраста прислуживал в храме под руководством своего духовного отца протоиерея Иоанна Богоявленского, впоследствии епископа Таллинского и Эстонского Исидора», — вспоминал позднее Святейший. Протоиерей Иоанн Богоявленский и основал те самые трехгодичные богословские курсы, которые окончил Михаил Александрович Ридигер. В 1944 году Алексей стал старшим иподиаконом у архиепископа Таллинского и Эстонского Павла, а затем у владыки Исидора.
В 1941 году Эстония, издревле относящаяся к канонической территории Русской Церкви, была оккупирована нацистами и стала местом размещения большого количества концентрационных лагерей и лагерей для перемещенных лиц, в том числе в районе порта Палдиски, а также в деревнях Клоога и Пылкюла.
В этой ситуации представители православного духовенства не могли остаться в стороне от страданий заключенных. Священник Михаил Ридигер вместе с другими представителями духовенства посещал узников лагерей, совершал богослужения и Таинства. Отец брал Алексея с собой в качестве псаломщика. Люди жили в лагерях в невыносимых условиях. «Я никогда в своей жизни больше не видел столько горя, страданий и трагедий, сосредоточенных на одном пятачке земли», — вспоминал Святейший Патриарх. В лагерном бараке для священников выделяли комнату или отгораживали закуток. Там они размещали переносной престол, совершали богослужение. Многих крестили. Покойный митрополит Таллинский и всея Эстонии Корнилий (Якобс), очевидец этих событий, вспоминал, как неутомимо помогал заключенным отец Михаил Ридигер: постоянно посещал лагеря, служил, собирал пожертвования, привозил продукты, вещи. Владыка Корнилий считал, что именно пример отца и встречи с узниками лагерей побудили маленького Алексея к служению Церкви Христовой3.
Ныне покойный священник Василий Ермаков, близкий друг и однокурсник по семинарии Святейшего, 15-летним подростком оказался узником на оккупированных территориях. Он вспоминал, что в лагере Палдиски в Эстонии оказался в сентябре 1943 года. «Нас поддерживало таллинское православное духовенство: в лагерь приезжали священники, привозили приставной престол, совершались богослужения. К нам приезжал приснопоминаемый мной отец Михаил Ридигер. Служил с сегодняшним (ныне покойным. — Ред.) Таллинским и всея Эстонии митрополитом Корнилием. Они совершали Литургии в военно-морском клубе, хор был из лагерных. Люди причащались, была торжественная служба. Явственно ощущалась благодать Божия»4.
Иногда местным жителям удавалось забирать детей из лагеря в свои семьи. По воспоминаниям Святейшего, так они спасли несколько человек, в их числе семьи священников Василия Веревкина и Валерия Поведского. Впоследствии оба стали видными эстонскими пастырями и испытали на себе гонения советской власти.
Можно представить себе, сколь непросто было православному духовенству уговорить немецких оккупантов разрешить посещать узников лагерей. Возможно, это послабление было дано по той же причине, по которой на оккупированных территориях СССР активно открывались храмы и действовала Псковская православная миссия, — это было частью нацистской пропагандистской кампании.
Помогая узникам, священники тем не менее рисковали вызвать на себя гнев немцев. А спустя несколько лет, когда Эстония вновь стала частью СССР, посещавшие эти лагеря церковнослужители стали считаться «неблагонадежными» с точки зрения советских органов госбезопасности.
Все это происходило на глазах будущего Предстоятеля и готовило его к непростому служению.
Начало служения
В 1950 году после окончания семинарии Алексея Ридигера рукоположили в пресвитеры и назначили настоятелем в Богоявленский храм шахтерского городка Йыхви. Молодой священник оказался среди рабочих семей, тяжелая жизнь которых сопровождалась порой пьянством и драками5. Кроме того, в шахтах регулярно происходили взрывы, обвалы. Люди теряли близких, и поэтому важной частью служения священника было утешение родных, их духовная поддержка.
Эстонцы традиционно были лютеранами. Но в середине XIX века заметная часть балтийских крестьян перешла из лютеранства в Православие. Появилось большое число православных эстонцев. Царское правительство стало строить храмы в Эстонии и других балтийских землях.
В лютеранском богослужении особое внимание уделяется проповеди, поэтому закономерно, что православные эстонцы с особым вниманием относились к этой части богослужения. Вспоминая об этом, Святейший отмечал, что пастырское слово в переводе не так хорошо достигало сердец прихожан, а значит, говорить священнослужителю в церкви надо было на родном для верующих языке. «Поэтому в эстонских приходах я впоследствии старался проповедовать не очень длинно, но по-эстонски. В эстонских приходах совершал богослужения на эстонском языке, в русских — на церковнославянском»6. Эстонский язык Святейший знал с детства.
В конце 1950-х — начале 1960-х годов советское государство вновь усилило давление на Церковь. Священник Алексий Ридигер, как и его отец, ревностный служитель Церкви, своим активным служением на вверенном ему приходе также вызывал недовольство у богоборческой власти. В Государственном архиве РФ содержится документ, где о только что поставленном настоятеле йыхвиского храма упоминается отдельно: «Под влиянием молодого священника Алексия Ридигера приход в Йыхви, несомненно, активизировался»7. Тогда персонального упоминания «удостаивались» те священники, которые своей позицией или делами особенно сильно раздражали партийных функционеров. В марте 1961 года отец Алексий принял монашеский постриг, в августе был возведен в сан архимандрита, а в сентябре состоялось его наречение во епископа Таллинского и Эстонского. Так началось многолетнее архипастырское служение владыки Алексия в Эстонии.
Сохраняя традиции
Архиерейский сан возлагал на плечи будущего Патриарха новые обязанности и ответственность. В частности, в таком деликатном вопросе, как межконфессиональные отношения. Взаимоотношения эстонцев и русских были исторически осложнены некоторыми обстоятельствами. Сказывались события имперских времен, когда прибывавшие в Эстляндию царские чиновники слишком активно, по мнению эстонцев, насаждали Православие. В 1940 году советская власть в Эстонии депортировала часть местного населения. Это также существенно повлияло на отношение многих эстонцев не только к советской власти, но и ко всему русскому в целом, в том числе и к Православию. Как следствие, в Эстонии наблюдались примеры неуважительного отношения к православным со стороны лютеран. Но вместе с тем встречались и случаи взаимопомощи. Порой, когда не было пастора, в отдаленных сельских районах лютеране обращались за совершением треб к православному священнику. Особенно часто это происходило, когда обряд нужно было провести быстро. Например, если речь шла об отпевании8.
Своим активным взаимодействием с лютеранским архиепископом владыка Алексий укреплял добрые отношения между православными и лютеранами, что было очень важно в поликонфессиональной республике. Они вместе работали в международных церковных организациях, принимали иностранные религиозные делегации в республике. Это не было бюрократической обязанностью. Епископ Алексий как уроженец балтийской страны понимал, сколь непросто складывались отношения эстонцев с русскоязычными жителями республики в различные периоды, как важна деликатность в этом вопросе, проявление уважения и совместная работа, где это возможно.
С другой стороны, Святейший с детства знал специфические особенности эстонского Православия, которое впитало в себя некоторые лютеранские черты. Например, привычка сидеть во время богослужения, обычай общего «пения с листков» во время богослужения, а также при проведении общественных панихид на кладбищах в дни поминовения усопших. Кроме того, в приходах, куда приходило коренное население, использовалась западная пасхалия, а в русских приходах — восточная. Также в эстонских православных приходах молодые люди в возрасте 17–20 лет обязательно проходили процедуру катехизации для подготовки к празднику конфирмации9. Это бережное отношение к традиции определило то уважение, которое сохранили по отношению к епископу Алексию православные эстонцы.
В 1989 году митрополит Алексий был избран народным депутатом СССР. Он работал сразу в двух парламентских комиссиях: по закону о свободе совести и по «Пакту Молотова-Риббентропа», участвовать в которой владыку попросили эстонские депутаты. Эта работа позволила законодателям дать оценку событиям 1939 года, что было весьма важно для эстонцев в тот период.
После кончины Патриарха Алексия эстонские власти в знак признательности и уважения установили в Таллине бюст памяти Святейшего, а прилегающая к храму Иконы Божией Матери «Скоропослушница» площадь была названа в его честь.
Ахиллесова пята советской идеологии
С первых дней архиерейского служения в Эстонии епископ Алексий прилагал большие усилия для спасения небольших приходов от закрытия. «В случае если оставались хотя бы несколько прихожан или даже надежда на их появление, я в течение нескольких лет искусственно поддерживал такие храмы, выплачивая за них все налоги из епархиальных, общецерковных или собственных средств. Так, например, сохранялся приход в Кавильда, где храм был закрыт только после смерти жившего рядом протоиерея Михаила Вознесенского»10.
Партийные начальники, очевидно, втайне надеялись, что молодой епископ не справится с непростой поликонфессиональной епархией, где, кроме тяжелого финансового положения и протестантского окружения, был еще целый клубок серьезных проблем. Катастрофически не хватало средств на содержание приходящих в упадок сельских приходов, вследствие естественной убыли духовенства неизбежно возникал кадровый голод, приходилось закрывать нерентабельные или не имеющие постоянного священника приходы. Кроме того, вследствие антирелигиозной пропаганды в СССР, снижавшей авторитет Православия в глазах коренных эстонцев, они все чаще переходили в лютеранство. Как раз на этом неблагоприятном фоне наступил драматический для Русской Церкви период возобновления гонений.
Если в 1944–1949 годах в Эстонии советская власть к Церкви относилась достаточно умеренно, поскольку в этот период гонения на религию в СССР были временно приостановлены по целому ряду политических причин, то к середине 1950-х годов ситуация изменилась: политика притеснений верующих возобладала. Когда епископ Алексий возглавил Эстонскую кафедру, уже были приняты решения о закрытии нескольких храмов и единственного в республике женского Пюхтицкого монастыря. Какие-то приходы пришлось снять с регистрации под нажимом властей, с другими это произошло в силу объективных причин: из-за нехватки духовенства и средств для содержания, особенно в малонаселенных местах.
В середине 1950-х годов у партийных функционеров появилась идея слияния женских монастырей — Пюхтицкого с Рижским Свято-Троице-Сергиевым. Но затем у властей возник новый план. Было решено, по примеру других обителей, массово закрывавшихся в эти годы по всей стране, провести закрытие и Пюхтицкого монастыря. Были разработаны даже специальные инструкции — как надлежит проводить операции по закрытию монастырей так, чтобы не допустить протесты со стороны местного населения11.
Узнав в 1961 году о решении властей закрыть Пюхтицкий монастырь, владыка немедля начал бороться за обитель, хотя и понимал: шансы победить были невелики. Однако приобретенный, несмотря на молодой возраст, опыт, начавшаяся работа в Отделе внешних церковных сношений (ОВЦС), личное общение с Патриархом Алексием I, который относился к епископу Алексию с большим доверием, понимание сложных политических хитросплетений позволили эстонскому архиерею нащупать ахиллесову пяту советской идеологии в религиозном вопросе и обратить это на пользу Церкви. Дело в том, что положение СССР на международной арене было в тот период весьма сложным. Находясь в жестком противостоянии с Западом, известном в истории как «холодная война», руководство СССР старалось не давать повода для антисоветской пропаганды. На Западе много писали и говорили о гонениях на религию в стране Советов. Закрытие монастыря, находившегося вблизи от западных рубежей Союза, не осталось бы незамеченным со стороны западной прессы. Этим епископ Алексий и воспользовался, добившись отсрочки в принятии решения по закрытию Пюхтицкой обители.
Владыке удалось убедить уполномоченного Яна Кантера отсрочить хотя бы ненадолго исполнение этого решения и временно не закрывать несколько «нерентабельных» храмов. Благодаря этой передышке епископ Алексий успел, будучи заместителем председателя Отдела внешних церковных сношений, привезти в Пюхтицкий монастырь делегацию Евангелическо-Лютеранской Церкви ГДР. Вскоре в немецкой газете «Neue Zeit» была опубликована восторженная статья с фотографиями, пропустить которую во властных структурах, где тщательно фиксировалось все, что писали об СССР иностранцы, не могли. Монастырь был спасен от разорения.
Похожая история случилась и с Таллинским Александро-Невским кафедральным собором. В мае 1962 года все тот же уполномоченный Ян Кантер объявил епископу Алексию, что таллинская молодежь решила переоборудовать Таллинский кафедральный собор в планетарий. Владыка попросил дать время до Троицы, а сам начал собирать материалы для защиты собора. Владыка подготовил справку, в которой было отмечено, что в 1924 году была предпринята попытка закрыть собор и этим ослабить духовную связь Эстонии и России12. В 1941 году собор был закрыт немцами.
Перед уходом нацисты решили сбросить с него все колокола. Но это удалось лишь частично. Язык одного из колоколов при падении разбил паперть придела в честь князя Владимира. Другие колокола остались на месте. Передавая уполномоченному свою записку и выражая сомнения в целесообразности этого решения, епископ Алексий заметил: «Вот обрадуются реваншисты Германии. То, что они не сумели сделать, свершила советская власть». Очевидно, эти слова произвели нужное впечатление, и через некоторое время вопрос о закрытии кафедрального собора был снят.
Раскол
Став в 1990 году Патриархом всея Руси, Святейший продолжил заниматься вопросами церковной жизни в родной Эстонии. Благодаря его заботам были проведены работы по благоустройству и реставрации в Пюхтицком монастыре, кафедральном соборе, других храмах республики.
Накануне распада СССР и объявления независимости балтийских государств в регионе начался период резкого всплеска национализма, негативной оценке было подвергнуто абсолютно все русское либо связанное с Россией. В этой ситуации местные политики использовали в своих целях и религиозный фактор.
В 1993 году своим томосом Патриарх Алексий II даровал Эстонской Православной Церкви (ЭПЦ) право самостоятельности в делах церковно-административных, хозяйственных, просветительских и церковно-гражданских, но в рамках канонической юрисдикции Московского Патриархата. Во главе эстонского Православия был поставлен митрополит Корнилий (Якобс), эстонец по происхождению, преданный и ревностный служитель Церкви, которому было суждено возглавлять Эстонскую Православную Церковь до конца его земного пути в 2018 году.
На архиепископа Корнилия вскоре обрушились многочисленные проблемы и нестроения. Группа активистов объявила себя правопреемниками находившейся в эмиграции с 1944 года части Синода Эстонской Апостольской Православной Церкви и заявила о признании канонической связи с Константинопольским престолом. Параллельно в Таллине произошло собрание «членов приходов Апостольско-Православной Церкви, граждан Эстонской республики» (курсив наш. — Авт.). В том же 1993 году Департамент по делам вероисповеданий при МВД Эстонии зарегистрировал «Устав Эстонской Апостольской Православной Церкви» (ЭАПЦ). Приходы этой церковной структуры получили права собственности на церковные помещения. Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата была предложена регистрация в качестве новой структуры, без права на имущество.
Большую роль в этих процессах сыграл политический фактор, личная поддержка сторонников «Стокгольмского Синода» со стороны президента Леннарта Мери и других политических деятелей Эстонии, а также нежелание Константинопольского Патриархата слышать доводы РПЦ. В результате решения Константинопольского Патриархата о принятии в свою юрисдикцию ЭАПЦ в 1996 году произошел временный разрыв евхаристического общения между Московским Патриархатом и Константинополем.
Из-за отказа властей в регистрации на протяжении нескольких лет — вплоть до 2002 года — ЭПЦ Московского Патриархата находилась практически в бесправном положении. Можно только догадываться, какой личной трагедией эти события стали для уроженца Эстонии Патриарха Алексия II! Спустя несколько лет путем длительных и сложных переговоров наконец удалось добиться регистрации ЭПЦ МП в государственных органах Эстонии. Подавляющее большинство православных верующих страны осталось в лоне РПЦ, однако трагическое разделение некогда единой паствы сохраняется до наших дней.
Вспоминая жизненный путь Патриарха, обращаешь внимание на то, что самым важным с раннего детства стало для него совершение богослужения. Святейший подчеркивал, что именно божественная служба у престола Господня и пастырское окормление своего народа — важнее для него, чем исполнение административных обязанностей даже на высоком уровне Предстоятеля Церкви. На этом фундаменте он выстроил всю свою жизнь.
В одном из последних интервью прозвучали, как своего рода напутствие всем нам, такие слова Предстоятеля: «Главное — это вечная жизнь». Святейший Патриарх Алексий II засвидетельствовал это своим служением.
Фото М. Юрченко, А. Баранова и из архивов С. Мянника и семьи Камзол
Примечания
1 Патриарх Алексий II. Православие в Эстонии. М., 1999. С. 447.
2 Путем Христовым. Жизненный путь Святейшего Патриарха Алексия II. М., 2009.
3 Корнилий, Митрополит Таллинский и всея Эстонии. О моем пути. Таллин, 2009. С. 51.
4 Ермаков В., прот. Воспоминания об оккупации. Из книги «С Богом в оккупации».
5 Патриарх Алексий II. Православие в Эстонии. С. 449.
6 Там же. С. 450.
7 ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 968. Л. 4.
8 Там же. Д. 410. Л. 128.
9 Подробнее см.: Непочатова М. И. Церковно-государственные отношения в Эстонии в 1944–1953 гг. // Вестник ПСТГУ. История. М., 2014. II: 5 (60). С. 18–33. Конфирмация у католиков и протестантов — обряд принятия в церковную общину подростков, достигших определенного возраста. В Эстонии этот день традиционно отмечался как большой общеприходской праздник.
10 Патриарх Алексий II. Православие в Эстонии. С. 457.
11 ГАРФ. Ф. 6991. Оп. 1. Д. 1633. Л. 29–35, 42.
12 Информация предоставлена С. Г. Мянником, членом Синода Эстонской Православной Церкви Московского Патриархата.
Справка
По приказу рейхсминистра внутренних дел Германии Генриха Гиммлера в Эстонии было создано более 20 лагерей, узники которых восстанавливали сланцевую промышленность в интересах немецкой армии. Два лагеря стали «лагерями смерти» — Клоога и отдельно созданное место массовых уничтожений и расстрелов — Ягала-Калеви-Лийва. Большинство заключенных были евреи из Восточной Европы (Польши, Чехословакии, Латвии, Венгрии, Литвы), хотя иногда туда привозили и советских военнопленных (например, в Клоогу). В этом лагере находились также подростки моложе 13 лет и старики старше 70 лет. Общая численность — около 3 000 человек. Трудиться приходилось в тяжелейших условиях — по 16 часов, паек 330 г хлеба, кусок маргарина, похлебка и питье. Многие заключенные умирали от голода и болезней. Постоянно применялись избиения и издевательства. 19 сентября 1944 г. ввиду стремительного приближения советских войск были расстреляны и сожжены почти все узники, бежать удалось лишь нескольким десяткам человек.
После вхождения Прибалтики в состав СССР в 1940 году и установления там советской власти органами госбезопасности были проведены депортации части населения
в 1940–1941, 1945 и 1949 годах. Аналогичные мероприятия в отношении «неблагонадежных» граждан осуществлялись и в других национальных республиках СССР, а также в центральных областях страны. Депортации в Эстонии привели к негативному восприятию советской власти частью коренного населения, а также повлияли на отношение к русскоязычным гражданам и отчасти — к Православию.
