В ночь с 15 на 16 мая на 65-м году жизни скоропостижно скончался от сердечной недостаточности клирик храма поселка Черкизово Пушкинского района Московской области протоиерей Вячеслав Резников. Последняя статья протоиерея Вячеслава Резникова не закончена, публикуется впервые.
Иногда услышишь: «Как же мне надоела жизнь, как хочется умереть!»
Что на это ответить? В жизни у человека возникает много всяких желаний. Некоторые из них с большим или меньшим трудом, после преодоления разных препятствий в конце концов осуществляются; другие же — нет. Но вот желание умереть — единственное желание, которое осуществится непременно. И никто на свете: ни люди, ни ангелы, ни бесы, ни сам сатана не смогут этому помешать. Так что, как говорится, живи спокойно, дорогой товарищ! Ты мудрый. Ведь мудрость, в частности, в том, чтобы желать только достижимого, чтобы наши желания соответствовали нашим возможностям. Другие желают не поймешь чего, а билет к твоей заветной мечте, можно сказать, у тебя в кармане. И если умереть для тебя столь вожделенно, что побеждает все другие желания, то все препятствия, встающие на твоем пути, должны только радовать тебя. Они как бы оттягивают вожделенную цель, делая еще более сладостным ее неотвратимое приближение.
Но что же ты не радуешься? В чем дело? Ты начинаешь понимать, что сморозил что-то не то, что сказал глупость.
Ведь смерть — это далеко не конец, когда идешь идешь, и вдруг уперся в тупик, и дальше идти некуда. Смерть — это продолжение жизненного пути. Это последний из путей нашей жизни и первый путь в новой реальности, в новой жизни.
Этот путь предстоит каждому из нас, и надо знать, как проводить туда близкого человека и как самому приготовиться к этому пути.
Но хотя, провожая тебя, будут петь: «Блажен путь, в онь же идеши днесь, душе, яко уготовися тебе место упокоения», ни самому не надо туда спешить, ни других торопить. Очень важно пройти шаг за шагом всё, что тебе отпущено. Всякая поспешность, всякое перескакивание через ступеньку считается грехом. О самовольном оставлении жизни мы не будем и говорить. Но неправильным считается, даже если по нашему небрежению сокращается наша земная жизнь. Всякий неоправданный, легкомысленный риск жизнью считается грехом. Так, если мы в болезнях не прибегаем к возможному и доступному для нас лечению. Так, если не поддержим ближнего, не подадим ему руку, но жестоко оттолкнем, дескать, тебе пора уже туда, а то зажился тут!
Надо всячески беречь ближнего. А то бывает так: у мужа неприятности, он и сам переживает, чувствуя ответственность, а тут еще дома — пнут ногой, дескать, ничего не можешь, ни на что не способен!.. И в результате сердце не выдерживает бремени ответственности. Или если жене не оказываем ласки и внимания, она чувствует себя не нужной тебе, не любимой тобою. Если так, то зачем ей жить? Или если детям в нетерпении, в сердцах говорим жестокие и обидные слова, дескать, надоели, скорей бы с наших плеч сваливали, надоело вас всех тащить да тащить! Или если о престарелых и больных родителях говорим: хоть бы скорее вас Господь прибрал! Пользы от вас никакой, только нас замучили.
С какой болью потом люди порой всю жизнь вспоминают эти свои слова и как хотели бы, чтобы их не было, чтобы они навсегда изгладились! А они неумолимо стоят перед сердечной памятью.
Короче, надо всё сделать, чтобы сохранить их от смерти.
Надо молиться за своих ближних и вразумлять их, наставляя на путь истинный. Но...
Но, как говорится, проси, да ножкой не топай. Одна женщина, тяжело переживая потерю одного из двух своих сыновей, в отчаянии спрашивала: что мне делать, чтобы не потерять и второго?
Был в ветхозаветной истории такой человек, по имени Иов. Он очень любил своих детей.
Сыновья его сходились, делая пиры каждый в своем доме в свой день, и посылали и приглашали трех сестер своих есть и пить с ними. Когда круг пиршественных дней совершался, Иов посылал за ними и освящал их и, вставая рано утром, возносил всесожжения по числу всех их. Ибо говорил Иов: может быть, сыновья мои согрешили и похулили Бога в сердце своем. Так делал Иов во все такие дни (Иов 1, 4–5). И всё это — чтобы продлилась их жизнь. Всё это в принципе очень хорошо и правильно, но... Когда все его дети погибли, он воскликнул: ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня; и чего я боялся, то и пришло ко мне (Иов 3, 25).
И поддерживая своих ближних, и молясь за их жизнь, и не рискуя бездумно своей жизнью, надо в то же время на всякий день и час спокойно быть готовым и самому отойти отсюда, и проводить своих ближних. Каждый вечер, отходя ко сну, христианин молится: «Владыко Человеколюбче, неужели мне одр сей гроб будет, или еще окаянную мою душу просветиши днем? Се ми гроб предлежит, се ми смерть предстоит...» Надо ответственно и сознательно произносить эти слова. Ведь всё поистине так: и гроб предлежит пред тобою, и смерть вот тут и предстоит. Но ни гроба, ни смерти не боится христианин. Он боится другого. Далее он молится: «Суда Твоего, Господи, боюся, и муки бесконечныя, злое же творя не престаю...» Вот в чем главная проблема смерти. Чего мы набрались за прошедший день, с чем мы отойдем к Нему?
Смотрите же за собою, чтобы сердца ваши не отягчались объядением и пьянством и заботами житейскими, и чтобы день тот не постиг вас внезапно (Лк. 21, 34).
Солнце да не зайдет во гневе вашем (Еф. 4, 26).
Очистите руки, грешники, исправьте сердца, двоедушные (Иак. 4, 8).
И также надо быть готовыми отпустить с миром наших ближних в любой момент, когда бы Господь ни призвал их. К этому тоже надо серьезно готовить себя. И как мы обычно примеряем наши одежды на разные предстоящие случаи жизни, так же надо примерять на себя и одежду вдовства, и одежду сиротства, и вообще одежду одиночества, одежду слепоты и глухоты, одежду болезни и ненужности никому. Всё это надо спокойно, по-деловому примерять на себя.
Надо трезво дать себе отчет: а что же нас привязывает к ближнему, отчего мы будем терзаться, когда они нас покинут?
Когда Господь Иисус Христос сказал ученикам, что им предстоит разлука, и ученики опечалились, то Господь сказал: Если бы вы любили Меня, то возрадовались бы, что Я сказал: иду к Отцу; ибо Отец Мой более Меня (Ин. 14, 28).
С потерей мужа лишаемся материальной опоры, стабильности в жизни.
С потерей жены лишаемся комфорта и утешения, единственного до конца преданного нам человека.
Теряя маленького ребенка, подаренного нам Господом, с обидой лишаемся драгоценной игрушки.
И совсем не думаем о том пути, который предстоит преодолеть нашим отшедшим, еще не пришедшим в совершенство любимым, не радуемся той радости, которую обретет там всякий праведник, особенно невинный младенец. Все наши печали только о себе — бедных беззащитных, одиноких, обделенных, никому не нужных... Разве это правильно и достойно?
И при этом нет никогда у нас благодарности за то, что нам было дано. Иному дано было десять, иному тридцать, иному сорок и даже пятьдесят лет счастливой совместной жизни. И ведь ни у кого нет ко Господу благодарности за подаренное счастливое время. А у других и года счастья не было!
А ведь только тогда и начнется тот самый спасительный тесный путь, который только один и ведет нас в Царствие Небесное. Мы этого пути не ищем и не выбираем, а Господь, любя нас, наконец дает его.
К этому всему надо готовиться не с ужасом, но подобно тому, как в учебном заведении готовятся к предстоящей трудовой деятельности.
Иногда человек рассуждает так: детей воспитал, теперь поживу для себя самого. Буду вкушать радости жизни. Но он заблуждается. Господь же его поправляет и стесняет его путь. Вот теперь будешь жить поистине для себя. Всё, что мы делаем, создаем, когда мы в силах, всё это Господь может дать человечеству и через других людей, как Он говорил: Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму (Лк. 3, 8).
Но вот нести крест своей болезни, крест своей нищеты, крест своего одиночества уже может только сам человек. Идя тесным путем, человек уже живет не для кого-то, но для самого себя, для своего спасения, для того, чтобы войти прямым путем в Царство Небесное.
Не надо бояться говорить о завещании.
Старайся худеть, подумай, каково будет нести тебя во гробе.
А что ждет нас там? Зафиксировано много и видений, и будто бы посмертных опытов. Но лучше бы, безопаснее опираться на Священное Писание.
Всякая положительная картинка приводит в разочарование. Там прекрасные цветы и птицы? Но и здесь достаточно прекрасных цветов и птиц. Там все летают? Но и летать, как и ходить, как и плавать, нельзя целую вечность. Надоест.
Невозможно описать предмет нашего восторга, а только небожители «ни днем, ни ночью не имеют покоя, взывая: свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель, Который был, есть и грядет». А другие падают пред Сидящим на престоле, и поклоняются Живущему во веки веков, и полагают венцы свои перед престолом, говоря: достоин Ты, Господи, приять славу и честь и силу: ибо Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено (Откр. 4, 9–11).
И апостол Павел, которому дано было знание грядущего блаженства, говорил: Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю — в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать (2 Кор. 12, 2–4).
И еще он говорил: не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его (1 Кор. 2, 9).
Точнее, более исчерпывающе сказать невозможно.
О том, что ждет врагов Божиих, которые пойдут в муку вечную, говорил Сам Господь. Он говорил, что их ждет тьма кромешная, где плач и скрежет зубов, что червь их не умирает и огонь не угасает (Мк. 9, 44).
Но нам этого не нужно. В «Символе веры» мы не говорим ни о возможной погибели, ни о вечных муках. Мы дерзновенно заявляем: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Вот так. И на меньшее мы не согласны.
