Выборы патриарха жребием: мужество веры или инфантилизм?

Новый патриарх будет избран на Поместном Соборе тайным голосованием. Однако в истории Церкви кроме голосования известны случаи избрания патриарха жребием. Если только жребий позволяет увидеть волю Божию, то с какой целью собирается Поместный Собор? Какие выборы более соответствует церковной традиции?

Человечество наработало немало способов сбросить с себя ответственность за свою же собственную историю. Тут и понятие «объективной необходимости», и безудержная конспирология, и присвоение себе и «своим» статуса невинной жертвы, вечно подвергающейся неспровоцированной агрессии соседей…

Можно «нейтрализовать» историю еще и таким способом — просто вычеркнуть себя из нее. Я сам ничтожен. В истории меня нет. Небо распоряжается всем на земле, не оставив людям ни толики свободы.

В этом же ряду находится одна из архаических форм отказа от человеческой свободы (а значит, и ответственности) — метание жребия.
Напомню, что в древнем Киеве всего за два года до его крещения жители бросали жребий о том, кого из своих сыновей убить во славу Перуна. Жребий брошен — и наши руки чисты. Это же не мы. Это воля Неба…

И вот в 2009 году люди, претендующие на то, чтобы быть умом, честью и совестью России, решили вернуться в пра-историю: по православному Интернету пошла гулять идея, что лучше всего Патриарха всея Руси избрать жребием. Иначе, мол, «мы, церковный народ, смутимся». Один из аргументов в пользу жребия — это уверение, будто иначе власть непременно вмешается в ход Собора…
Сторонникам жребия мнится, будто в этом их отказе от выборов они проявляют смирение и открытую готовность принять любую волю Божию. Но это фальшь.

Во-первых, потому что это достаточно очевидное нарушение заповеди «не искушай Господа Бога твоего». Ведь любой христианин вспомнит эту заповедь, если ему предложить пойти в казино. Так отчего же считается, что в храм и на Собор можно перенести то, что осуждается даже в светской жизни христианина?

Во-вторых, это то смирение, которое паче гордыни. Зачем Бога унижать до статуса «повелителя соломинок и монеток»?
В-третьих, те, кто так ратует за метание жребия, сами на Соборе не будут. Для члена Собора отказаться от своего права голоса и передоверить всё жребию — это какая-никакая, но действительная жертва. А обычный интернет-агитатор ничем своим не жертвует. Он призывает других отказаться от их права и их долга.

Но зачем-то ведь дал Господь людям разум и свободу. Когда же ими и пользоваться христианину, как не на выборах Патриарха? Как справедливо заметил один из участников интернет-дискуссий: «Вообще, если жребий, зачем собирать Собор? Зачем он нужен? Ну собрались, скажем, 5 человек, кинули жребий, всем потом сообщили и все. Наша Церковь называется Соборной, а не “жребийной”».
Неужели христианский Бог столь немощен, что не сможет Свою волю проявить через души и разумы участников предстоящего Собора? Неужто Его власть — лишь над соломинками и монетками? Неужели Он разучился освящать умы и сердца людей (предполагается, что лучших людей нашей Церкви)? Почему сторонники «метания жребия» считают, что воля Бога может свершаться только через монетки и бумажки, а не через вдохновение всего Собора? Откуда в них такая уверенность в том, что именно на этом Соборе то, что «изволится» его участникам, не «изволится» Духу?

Да, в Ветхом Завете рассказывается об использовании жребия. Но в те времена много что происходило «по жестокосердию вашему».
Например, в Книгах Царств есть рассказ о жребии, который не открыл, а скрыл Божью волю. Евреям предстояла битва с филистимлянами. Саул «весьма безрассудно заклял народ, сказав: проклят, кто вкусит хлеба до вечера, доколе я не отомщу врагам моим». В итоге в бой вступили воины, истомленные постом. Сын Саула Ионафан был в самостоятельном рейде, не слышал заклятия отца, поел — «и просветлели глаза его». После победы, одержанной Ионафаном, Бог, однако, не принимал молитв Саула. Тогда Саул решил бросить жребий, чтобы узнать, по чьим грехам Бог отвернулся от него. Жребий указал на Ионафана. Саулу показалось, что все ясно: «Кого объявит Господь, тот да умрет».
Но тут возмутился народ: «И сказал народ Саулу: да не будет так! Ионафану ли умереть, который доставил столь великое спасение Израилю? Жив Господь, и волос не упадет с головы его на землю, ибо с Богом он действовал ныне. И освободил народ Ионафана, и не умер он» (1 Цар. 14).

Тут несомненно действие Бога через народные голоса, а не через жребий.
В Новом Завете жребий бросают и заведомые нечестивцы (римские воины, распинавшие Христа), и апостолы (таким образом они вводят в свой круг Матфия — вместо Иуды-предателя).

Объяснений этому эпизоду в христианском богословии много, но важно то, что потом апостолы сами отошли от такого порядка. Главой общины апостолов, первым патриархом Иерусалима стал Иаков, брат Христа. Но разве жребием апостолы определяли, Иакову или Петру быть главой первенствующей Иерусалимской Церкви? Избрание семи дьяконов уже прошло обычным путем. И вопрос о том, принять ли в число апостолов бывшего гонителя Павла решался без бросания жребия. И первых епископов, своих преемников, апостолы избрали не через жребий. Так что избрание Матфия жребием осталось случаем, не положило начало традиции. А «то, что редко, не закон для Церкви, и одно мнение не в состоянии опровергнуть предания всей Церкви» (Прп. Иоанн Дамаскин. Первое защитительное слово против порицающих святые иконы). Поэтому неясно, зачем же брать лишь первую апостольскую пробу и не обращать внимания на то, что затем стало повседневной практикой Апостольской Церкви и, соответственно, устойчивым преданием Церкви Православной.

Авторы ультраправых интернет-сайтов врут, что по правилам патриарха надо избрать жребием. Правил на эту тему церковное право вообще не знает, и каждая Церковь в каждую эпоху сама определяет их.

Из 15 московских патриархов трое избирались жребием:
первый русский патриарх Иов уже был Московским митрополитом, и потому просто был возведен в новое достоинство;
Игнатий — назначен Самозванцем;
Гермоген — назначен Шуйским;
Филарет — избран Собором;
Иоасаф — указан как наследник Филаретом;
Иосиф — по жребию;
Никон — по жребию;
Иоасаф II — назначен царем Алексеем;
Питирим, Иоаким, Адриан — избраны;
Тихон — по жребию;
Сергий, Алексий I, Пимен, Алексий II — избраны.

В истории Вселенского православия выборы патриарха с помощью жребия также встречались. Но еще более редко.
Разновидность жребия — гадание на Евангелии. Называется имя кандидата и наугад раскрывается Евангелие. Если оно раскроется на странице с обличениями, то кандидатура отклоняется, если на странице с Божиими обетованиями — то выборы заканчиваются… Но в конце концов даже такая, максимально христианизированная форма гадания была осуждена (на Востоке — византийским Номоканоном XV века, на Западе — Собором галльских епископов в Оксерре в 578 году и капитуларием Карла Великого в 789-м).

А вот у неправославных христианских общин выборы патриарха жребием иногда становились традицией.
В Персии еще в домусульманские времена несториане избирали патриарха жребием — чтобы избежать вмешательства языческих властей. Шах ведь мог предложить своего кандидата, и отказать ему было очень опасно. Выборы жребием хотя бы охраняли их церковную свободу. Если избранный патриарх не понравится шаху — христианское меньшинство могло сказать, что не от их воли зависит избрание (см. Болотов В.В. Лекции по истории древней Церкви. — М., 1994, т. 3, с. 192).

Уже во времена мусульманского владычества в Египте несторианский способ ухода от навязчивого внимания властей переняли египетские копты (Болотов, с. 191).

Кстати, на Руси в 1642 году царь Михаил Федорович сам предложил жребием избрать патриарха. Им стал Иосиф. Логика царя при этом была прямо противоположна ходу мыслей несториан или коптов. Он приказал бросать жребий для того, чтобы не допустить консолидации епископской оппозиции ему (см. Руденко В.Н. Избрание по жребию церковных иерархов // Вопросы истории. — М., 2008, № 4, с. 136). «В решении этом проскальзывало пренебрежение к сану, настолько зависимому от светской власти и столь непопулярному среди архиереев, что Русская православная церковь и не помыслила сама избрать себе главу», — пишет другой историк (Богданов А.П. Русские патриархи. — М., 1999, т. 1, с. 371).

Итак, в православии выборы патриарха жребием — не правило, а исключение из церковных правил. И никак нельзя сказать, будто обращение к такому исключению давало особую милость Божию, благодаря которой Церковь и страна успешно развивались «во всяком благочестии и чистоте».

Жребием был избран патриарх Иосиф. Но он так и не был допущен царями к управлению Церковью.
Жребием был избран патриарх Никон. И начатые им реформы привели к трагедии раскола, осаде Соловецкого монастыря, гарям и казням.
Жребием был избран св. Тихон. И на годы его правления пришелся новый тяжелейший церковный раскол, гражданская война, голод — в общем, все то, об избавлении от чего молится Церковь.

Жребием был избран в 1990 году и Сербский Патриарх Павел. Что с тех пор произошло с Югославией, памятно всем.
Эти беды не есть следствие избрания жребием. Но они как минимум не позволяют видеть в жребии гарантию последующего церковного мира. Избранные жребием патриархи не отвели гнев Божий от возглавляемых ими церквей…

Церковь всегда помнила о первых «выборах» в своей истории, но удивительным образом отказалась от их повторения.
Вопрос, решаемый на Соборе — выборы патриарха, — не мистический, а административный. Он почти бытовой: просто решается вопрос о том, кто из старейших епископов переедет в Москву. Избрание епископа N на Московский патриарший престол не означает перемену его мистического статуса. С точки зрения близости к Богу, Богонаполненности совершаемых им таинств это ничего не дополнит.
Это у католиков папа — особая ступень иерархии с предполагаемой особой благодатью.

В православии же нет такой иерархической ступени — «патриарх». Церковь знает только диаконов, пресвитеров и епископов. Все остальное — человеческие украшения (прото-, архи-).

Выборность патриарха важна потому, что речь идет о делегировании власти, а не о благодати. Благодать, даруемая епископу, не прибавляется от места его служения. На Чукотке она та же, что и в Риме или Москве. И она была дарована еще при хиротонии. Но поскольку от Москвы зависит многое и в жизни Чукотки, то региональные епископы добровольно делегируют часть своей власти столичному епископу, с тем чтобы он, зная «дворцовые коридоры», мог отстаивать перед обще-имперской властью интересы обще-церковные. И если человек отдает часть своих полномочий, то логично дать ему право делать это сознательно и открыто, глядя в лицо тому, кому он их отдает.

Если же ради избрания патриарха надо бросать жребий, то как и почему надо остановиться на этом? Отчего бы тогда и другие вопросы церковной жизни не решать таким же путем? Достоин или нет семинарист посвящения в священный сан? Восстанавливать ли разрушенный большевиками городской собор на прежнем месте или же построить новый храм в новом «спальном» районе города? Можно жребием решать вопрос о том, когда именно «время молчать» и «время говорить» перед лицом государственных властей…

В сегодняшней увлеченности «жребием» отчетливо ощущается какой-то странный инфантилизм: мы маленькие, мы дети, нам нельзя доверять, мы не можем ни за что отвечать. Но члены Собора, епископы, владыки (по-гречески — «деспоты») как это вдруг усвоят себе роль неразумных детишек? Им-то уж точно не с руки в бирюльки играть!

Есть замечательная максима: «Делай то, что ты должен, и будь что будет». Если ты член Собора, то реши сам, каким ты желаешь видеть нового патриарха. А решив, попробуй убедить в этом других членов Собора. Если же ты заранее не веришь в такую возможность — значит, ты уже отделил православную Церковь от Правды и Бога. Но если Собор — съезд нечестивцев, то в нечестивых руках и жребий будет не более свят, чем в руках у крупье в казино.

Вполне очевидно, что нынешние громкие сторонники «жребия» просто хотят навязать Церкви свою личную волю. Они знают, что они маргиналы в Церкви. Но хотят найти способ сделать ничтожным мнение большинства.

Выборы Патриарха нужны. Хотя бы для того, чтобы дать надежду стране, уставшей от нескончаемой череды избирательных кампаний, которые лишь пародируют свободное волеизъявление народа.

В христианстве история воспринимается как пространство диалога и соработничества Бога и человека. И сегодня мы переживаем решительную минуту церковной истории. Пусть люди, избранные всей Церковь, напрягут свой слух, чтобы расслышать голос Творца, свой разум и свое совестное чувство — и определят будущее Церкви.