МЕЖДУНАРОДНЫЙ МУЖСКОЙ ХОР ЗАПИСАЛ ДИСК ПРАВОСЛАВНЫХ ГИМНОВ ПРЕЧИСТОЙ ВЛАДЫЧИЦЕ
Принесение Курской-Коренной иконы Божией Матери «Знамение» в Саратов сопровождалось уникальным музыкальным проектом, собравшим певчих из пяти стран. Успенским постом сводный мужской хор под управлением регента Троицкого подворья в Москве Владимира Горбика записал в саратовском Никольском монастыре диск песнопений «Честнейшую Херувим» и дал 22 августа большой сольный концерт, собравший абсолютный аншлаг в Консерватории имени Л. В. Собинова. Что стоит за этим начинанием, откуда в сводный хор попали миллионеры и врачи из США и чем в Саратове занимались непоющие визитеры из-за океана, разбирался корреспондент «Журнала Московской Патриархии». PDF-версия
День первый. Судьба барабанщика
Постпразднество Преображения Господня, Иоанно-Богословский домовый храм Саратовской семинарии. За окном разливается августовская поволжская теплынь, а внутри обстановку накаляет требовательный взгляд регента Владимира Горбика. Справа от него и чуть позади — главный помощник в этом проекте. Это Екатерина Лукьянова, тоже профессиональный регент, выпестовавшая за годы своего служения в США три полноценных церковных хоровых коллектива и отправившая их в самостоятельное плавание. Последнее время Екатерина сосредоточилась на деятельности Русско-Американского музыкального института имени Патриарха Тихона. Сразу после создания этой некоммерческой организации работала там исполнительным директором, сейчас занимается в основном вопросами развития и репертуарной политики. Именно Екатерина, свободно ориентирующаяся в богатейшей палитре посвященных Богородице и рассчитанных на большой поющий состав хоровых концертов, отбирала песнопения для будущего диска. Сейчас она в синхронном режиме переводит на английский важные указания регента. Иначе вся работа насмарку: кроме 36 хористов из Москвы, Санкт-Петербурга и Саратова на волжские берега приехала дюжина певчих из США, по три серба и австралийца и двое канадцев.
Состав не просто отборный — можно сказать, просеянный через мельчайшее сито придирчивых требований и условий. Непременным условием — даже не включения в проект, а просто рассмотрения заявки — была индивидуальная сдача партий по скайпу. Каждый из прошедших этот отборочный этап получил на свою почту не только партитуры всех песнопений (а это программа большого концерта на два отделения — около полутора часов чистого звучания), но и аудиофайлы с треками своей партии для разучивания. Гордостью и подлинным золотым фондом такой скрупулезной подготовки стала дюжина басов-октавистов, поражавшая мягкими бархатными низами как занявших все мыслимые и немыслимые проходы в зале Саратовской консерватории слушателей, так и немногочисленных очевидцев репетиционной работы. «У пяти из них есть рабочая "фа", а у трех — "ре" контроктавы, — признался автору этих строк Владимир Горбик. — Причем двое из них узнали об этом только во время записи!»
Такой богатый исполнительский материал с широчайшим спектром рабочих диапазонов (взыскательная аудитория могла убедиться, что первые тенора уверенно и без напряжения, не говоря уж о неукоснительном соблюдении верной певческой позиции, берут «ре» второй октавы) дал возможность свободно подбирать репертуар для проекта. Конечно, церковные композиторы (как прошлых эпох, так и современные) для мужского хора пишут меньше, чем для смешанного. Хочешь не хочешь, но в подобной масштабной работе без талантливых переложений обойтись было невозможно. Горбик поручил эту работу своему ученику по клиросу Троицкого подворья Андрею Червякову. Всего через его руки сейчас прошло 11 партитур. Причем в каждом случае эта работа была штучной в том смысле, что переложения и аранжировки для однородного хора выполнялись под конкретный поющий состав. Более того, музыкальная фактура в партитурах почти всей программы оказалась представлена не в классическом четырех-, а в пятиголосном однородном переложении (для партий первых и вторых теноров, баритонов, первых басов и вторых басов-октавистов). Это, в свою очередь, предоставило музыкантам возможность искать и находить рассыпанные по партитурам «бриллианты» — как, например, потрясающее голосоведение вторых басов в запеве Песни Богородицы «Величит душа моя Господа» из рахманиновского «Всенощного бдения».
В первом ряду сидит и один из тройки ультраоктавистов — Алексей Лукьянов. Муж Екатерины Лукьяновой, американец-миллионер, больше 35 лет проработал менеджером в сфере медицины высоких технологий. «По совместительству» Алексей еще и генеральный директор и председатель Совета директоров Русско-Американского музыкального института имени Патриарха Тихона. «Наблюдая за эволюцией церковного пения на североамериканских приходах, я, к сожалению, сделал неутешительный вывод: оно медленно, но верно деградирует. Звучание клиросных хоров бледнеет и тускнеет, что вряд ли способствует как приданию праздничного характера богослужению, так и миссии Православия. Хочется, кроме того, чтобы наши певчие пели молитвенно и гораздо более церковно, — рассказывает Лукьянов. — Я мечтал так: если бизнес пойдет успешно, десятину от доходов пущу на планомерное исправление ситуации. Благословение на это начинание дал Первоиерарх Зарубежной Церкви митрополит Нью-Йоркский и Американский Иларион. Бизнес процветал, и мы начали с курсов регентов и певчих — по Северной Америке провели их около трех десятков. О записи дисков задумались, когда стало понятно: нашим клирошанам нужен некий образец, идеал, к которому они бы стремились в своем повседневном служении. Так возник сначала мужской хор, а затем и смешанный, известный сейчас как "певцы института PaTRAM". Теперь стало понятно: если не объяснить важность нашего дела священнослужителям, мы так и продолжим вариться в собственном соку. Поэтому, работая на будущее, мы решили организовать в Джорданвилле мастер-классы по церковному пению для семинаристов».
К этому стоило бы добавить, что широкая натура Алексея отнюдь не ограничивается бизнесом и церковным пением. Начинал он как музыкант-любитель в роли барабанщика на ударных. А девять лет назад продюсировал бродвейские шоу, с одним из которых — «Мемфис» — даже получил премию «Тони» (театральный эквивалент кинематографического «Оскара»).
День второй. Номинация на «Грэмми»
Деятельность института PaTRAM Лукьянов финансирует самостоятельно. Но в Саратове — 2019 он смог покрыть только девять десятых расходов. С присущей американцам решительностью и нацеленностью на результат, чтобы добрать недостававшее, он привлек двоих компаньонов — Грэга и Брайана. Среди американской части визитеров это были единственные гости, напрямую не участвовавшие в музыкальной части проекта.
Во время прогона программы в Саратовской консерватории Грэг и Брайан тактично снимают происходящее на телефон, фотографируют репетицию, шепотом обмениваются впечатлениями, которых за эту поездку накопилось немало. Грэг, католик по вероисповеданию, прилетел в Саратов с женой. Пара очарована волжскими просторами, русским гостеприимством и красотой звучания идеально подобранного мужского хора. Брайана, человека нерелигиозного, в далекую опасную Россию, где медведи ходят прямо по улицам, провожали всей семьей. Вспоминает, что родственники даже всплакнули на дорожку. И не поймешь — шутит или серьезно говорит.
Почему Грэг и Брайан откликнулись на зов Лукьянова? У того был несомненный козырь — предыдущий альбом международного мужского хора института PaTRAM, записанный в том же Саратове тремя годами ранее. Собранный из сочинений Павла Чеснокова и озаглавленный «Научи мя оправданием Твоим», он произвел за океаном настоящий фурор: авторитетнейшее музыкальное издание «Music Web International» официально признало его «Записью 2018 года». А в нынешнем году он номинировался на «Грэмми» в категории «лучшее хоровое выступление».
Еще один американец не из поющего состава целиком погружен в нотные партитуры. Это Блантон Алспа — звукорежиссер одной из лучших американских звукозаписывающих фирм «Sound Mirror» из Бостона. И если диск, записанный три года назад в Саратове, оказался в шаге от самой престижной заокеанской награды в музыкальном мире, то Блантон-то ее выиграл — в качестве продюсера диска «Научи мя оправданием Твоим». У него это, кстати, то ли 10-я, то ли 11-я награда — говорит, сам точно не помнит.
Сам концерт душным саратовским вечером начинается с угрожающе серьезной попытки выноса дверей в концертный зал консерватории. Одна из лучших по акустическим характеристикам концертных площадок провинциальной России (не случайно незадолго до начала Первой мировой войны это образовательное учреждение открывал лично государь император Николай II) давно не видела такого аншлага! Прорывавшиеся буквально с боем в зал зрители готовы были даже стоять в проходах. А на сцене царила Сама Пресвятая Богородица. Епископ Манхэттенский Николай привез чудотворную икону Курскую-Коренную в Саратов и торжественно доставил ее в зал к началу концерта.
«Мы сделали работу на девять десятых», — заявил журналистам перед выступлением Горбик, имея в виду главную цель проекта — запись нового альбома. Но даже самый взыскательный слушатель концерта, растянувшегося на два часа без антракта, пожалуй, не рискнет назвать более-менее внятные недостатки, которые можно было бы отнести к недостающим 10 %. Поразили точнейшая фразировка и впечатляющая нюансировка, державшие зал в восторженном внимании весь вечер. Ни малейшего иностранного акцента в произношении! Неповторимый баритон солиста Михаила Давыдова просто влюбил в себя аудиторию.
День третий. Ломая границы
В гневе Горбик страшен. Стиль его работы внешне можно охарактеризовать как чуткий авторитаризм, сам же он предпочитает говорить о кнуте и прянике. Справиться с таким большим творческим коллективом, собранным из разных стран и состоящим из представителей различных вокальных техник музыкантов, иначе, наверное, нельзя.
«Концерт не только забирает энергию — он ведь и подпитывает. Любой музыкант это знает, — признается маэстро Горбик, имеющий за плечами три консерваторских (композиторское, дирижерское симфоническое и хоровое) образования. — Почувствовав, что с коллективом можно достичь большего, я увидел эту цель и стал требовать от него полнейшей самоотдачи. Очень благодарен всем хористам: они услышали и правильно меня поняли. У нас в хоре поет американец Виктор, врач-невропатолог по профессии. С ним мы раньше пересекались на заокеанских мастер-классах. После завершения записи я подошел ко всем, кто попал под горячую руку, и попросил не обижаться. Так вот Виктор признался, что подобный профессиональный подход оказался для него, конечно, стрессовым, но крайне полезным».
А как же тогда «рапорт» о сделанной на девять десятых работе?! «Я не покривил душой, — парирует Владимир Александрович, — только вот в итоге на записи хор выдал не 100, а 180 %».
После завершения проекта Владимир Горбик улетал не домой, а в Нью-Йорк, где его ждал Столичный симфонический оркестр. Этому молодому коллективу, созданному Горбиком, всего два года, и в нем два состава — российский и американский. На 30 октября за океаном у него намечен большой концерт с символической афишей «Ломая границы».
Не устает ломать границы и Алексей Лукьянов. На следующий год он уже запланировал новый большой международный проект — концерт хоровых сочинений духовной музыки, в котором связующая роль ведущего и чтеца одновременно отведена народному артисту России Евгению Миронову, уже давшему предварительное согласие. Всю выручку от проекта Алексей собирается передать одному из крупнейших благотворительных фондов России, помогающему детям-инвалидам. А еще год спустя хочет провезти эту программу по самым престижным сценам России, Китая, Великобритании и США.
Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин: "Традиция приема в семинарию вчерашних школьников себя изживает"
Глава Саратовской митрополии — о том, почему взял под опеку международный православный хоровой проект, с какими чувствами вспоминает 1990-е годы и при каких условиях на месте стадиона «Динамо» можно воссоздать кафедральный собор. PDF-версия
К принесению Курской-Коренной иконы готовились целый год
— Ваше Высокопреосвященство, выступление международного сводного мужского хора под руководством Владимира Горбика в Саратове сопутствует принесению в вашу епархию чудотворной Курской-Коренной иконы Божией Матери «Знамение». Хор встречал эту святыню в саратовском Покровском храме, позднее пел за Божественной литургией. Насколько весомы эти торжества для всей митрополии и для Саратова?
— Пребывание любой святыни в нашей епархии всегда очень важно и волнующе для верующих саратовцев. Дело в том, что Нижнее и Среднее Поволжье сравнительно молоды именно как российские земли. Саратов в отличие от древних русских городов не может похвалиться многовековой историей Православия, изобилующей примерами святости угодников Божиих. У нас нет такого количества святых и святынь, как, к примеру, в другом волжском городе — Ярославле. Поэтому любая встреча с приходящей издалека чудотворной иконой для паствы очень значима. Тем более если речь идет об одной из главных православных святынь русского зарубежья, история которой насчитывает свыше семи веков. Как известно, Курская-Коренная икона ежегодно участвует в восстановленном в Курской митрополии историческом крестном ходе к Курской-Коренной пустыни и посещает одну из епархий нашего Отечества. К тому, чтобы принять ее, мы готовились больше года.
— У проекта под руководством маэстро Горбика была предыстория — и тоже здесь же, на Саратовской земле, где три года назад тот же самый коллектив записал первый двойной альбом православных песнопений. Чем объясняется такая взаимная симпатия этого хора и вашей епархии?
— Владимир Александрович — человек для меня не посторонний, пожалуй, даже близкий. Свою регентскую деятельность он начинал, будучи еще студентом Московской государственной консерватории, на подворье Троице-Сергиевой лавры в Москве, где я тогда был настоятелем. У нас тогда сложился вполне плодотворный тандем. Причем я был не только его работодателем — он у меня некоторое время исповедовался. Закончив консерваторию с отличием и получив различные предложения по трудоустройству, пришел посоветоваться с выбором работы. Я сказал ему, что вижу его регентом. Надо понимать, что для профессионального музыканта, даже искренне верующего, клиросное послушание за редким исключением остается побочным, вторичным направлением деятельности. Что же говорить о молодом человеке, только недавно воцерковившемся! Тем не менее после некоторых раздумий он согласился со мной и не побоялся отказаться от светской музыкальной карьеры.
В 2003 году я возглавил Саратовскую кафедру, но мы не прекратили общение. А хор Троицкого подворья высоко оценили православные американцы, совершавшие паломничество по России. Особенно им понравилось сочетание высочайшего профессионализма с прочной опорой на традицию лаврского пения, унаследованную Горбиком от архимандрита Матфея (Мормыля). Сначала они приглашали Владимира в США на мастер-классы. Потом возник сводный мужской хор. При поддержке состоятельных православных американцев, не побоявшихся вложить в это личные средства, открылся Русско-американский музыкальный институт имени Патриарха Тихона, поставивший своей задачей повышение культуры клиросного пения на приходах в США. Именно эта организация выдвинула идею записи дисков с хоровыми сочинениями из сокровищницы русской церковной музыки, которые могли бы стать миссионерскими православными проектами на Западе. Три года назад первый альбом с произведениями Павла Чеснокова был с успехом записан в Саратове. Теперь были выбраны песнопения в честь Божией Матери. К собственно записи и богослужениям добавился концерт в Саратовской государственной консерватории, на котором, кстати, присутствовала Курская-Коренная икона.
— Владыка, вы прослужили настоятелем Троицкого подворья в Москве почти 11 лет. То время не было легким для страны и для российского общества. Чем оно запомнилось вам больше всего?
— Человеческая память избирательна и хранит в основном самые добрые воспоминания. Хотя времена действительно выдались тяжелые. Как раз в тот момент, когда меня назначили настоятелем, на моей малой родине в Сухуми вспыхнула так называемая грузино-абхазская война. Мою маму эвакуировали в Сочи на военном транспорте из-под обстрела с пляжа... Подворья в Москве тогда в современном понимании не существовало: его территория представляла собой большую свалку. Постепенно мы добивались возвращения Церкви сохранившихся помещений и части бывшей территории.
Девяностые годы часто характеризуют как время распада. Это правда. Но в Церкви это десятилетие одновременно стало и временем небывалого подъема. Нашему поколению невероятно повезло, что мы начинали свое служение и возрастали в нем именно тогда. В Церковь пришло множество хороших, открытых, искренних людей — энтузиастов в самом высоком смысле слова. Они возвращались в Церковь, будто к себе домой, что невероятно воодушевляло. То было время жертвенности, примеры которой очень редко можно встретить теперь.
Духовным школам — вечернюю форму обучения
— Саратовскую кафедру вы занимаете 16 лет. Как бы вы определили основные направления своего служения здесь?
— В своих повседневных заботах я стараюсь развивать церковную жизнь в самых разных ее направлениях: строить храмы, заниматься просвещением и православным образованием. Несколько монастырей отреставрированы, несколько построены с нуля и открыты. Пожалуй, из более-менее завершенного начинания выделил бы возглавляемую мною семинарию. Конечно, нам еще есть чем заняться. Так, Преображенский мужской монастырь, до революции один из самых известных в Среднем Поволжье, еще ждет настоящих восстановительных работ. Ну а самое важное в церковной жизни — люди: пастыри и паства. Поэтому о них — мои первейшие попечения.
— Пять лет назад Саратовская семинария обрела и благоустроенный дом по улице Мичурина, и прекрасный домовый Иоанно-Богословский храм. А в одном из последних общецерковных рейтингов духовных школ это учебное заведение взлетело на верхние строчки. В чем секрет таких впечатляющих результатов?
— По моему глубокому убеждению, главная административная задача правящего архиерея — верный подбор кадров и точная их расстановка. На каждом ключевом месте должен оказаться человек, способный реализовать поставленные перед ним задачи максимально успешно. Иными критериями я предпочитаю не руководствоваться, даже стараюсь не принимать их во внимание. Конечно, я как правящий архиерей не могу погружаться в повседневные дела семинарии постоянно, поэтому особенно важна в этом смысле квалификация моих помощников — проректоров, инспекторов, ведущих курсы профессоров.
— Как прошла приемная кампания — 2019? Довольны ли вы уровнем принятых студентов, каким оказался конкурс?
— Конкурса как такового у нас уже довольно давно нет. Принимаем практически всех желающих, кроме, конечно, откровенных «двоечников». Семинарий сейчас открыто довольно много, так что в основном у нас учатся местные, саратовские ребята. Само по себе это неплохо, ведь и до революции семинарии воспитывали местные кадры для служения в своих епархиях. А вот поступающие разительно отличаются не только от абитуриентов 20-летней, но даже и 10-летней давности. Связано это в основном с тем, что молодежь практически перестала читать. Если еще в начале 2010-х годов я на собеседовании спрашивал абитуриента, какие книги тот недавно прочитал, то теперь вынужден интересоваться, какие фильмы он в последнее время смотрел, в какие игры играл, какую музыку предпочитает. Причем речь ведь идет не о ком попало — о хороших, воспитанных, более-менее церковных ребятах!
Думаю, постепенно изживает себя установка на прием в семинарию выпускников средней школы. У нынешних 17–18-летних юношей запредельный уровень инфантильности. У них не то что нет жизненной мотивации — они вообще о ней не задумываются, совершенно не представляя, что это такое! Многие из них внутренне не готовы к перспективе принятия священного сана. Конечно, пять лет обучения в семинарии не проходят бесследно. Тех, кто выдерживает наш образовательный режим, духовная школа меняет. Но значительная доля отсеивается — в некоторые годы до половины студентов. Я совершенно не гонюсь за количеством и процентами статистики! Считаю, лучше вовремя расстаться со случайным для духовной школы студентом, чем всеми правдами и неправдами дотянуть его до диплома, рукоположить и потом не знать, что с ним делать. При дальнейшем нарастании этой неприятной тенденции придется всерьез озаботиться сменой принципов нашей работы со студентами-семинаристами.
Зато, на мой взгляд, настала пора формировать условия для получения полноценного семинарского образования людьми состоявшимися, семейными. Понятно, что они не могут, бросив семью и работу, поселиться у нас в общежитии. Здесь показательна эволюция заочного сектора, которая наблюдается в последние годы. По традиции там обучалось в основном духовенство. Сейчас уже нет: подобных случаев немного, а число рукоположений среди студентов-заочников не уступает аналогичному показателю на очном отделении.
Мне самому в свое время довелось получать университетское образование на вечернем отделении. Видимо, и в духовных школах подобная форма могла бы оказаться полезной, особенно для семинарий, расположенных в крупных областных центрах. Студенты при ее реализации получают полноценное духовное образование, а администрация и ректорат имеют возможность видеть их в развитии, а не дважды в году, как студентов-заочников. Ведь ректор-архиерей обязан знать кандидатов на рукоположение не понаслышке, не по бумагам, а лично!
— Саратовский государственный университет — один из ведущих во всем Поволжье. Удается с ним взаимодействовать?
— Конечно. С самого начала у нас сложились по-человечески добрые отношения и с предыдущим ректором (ныне президентом) университета Леонидом Коссовичем, и с его преемником Алексеем Чумаченко. Наши преподаватели читают курсы на кафедрах философии, теологии и религиоведения, университетские профессора помогают в нашем образовательном процессе. Мы проводим множество совместных мероприятий. Например, Пименовские чтения, посвященные памяти возглавлявшего нашу кафедру в советские годы архиепископа Пимена (Хмелевского). Студенты университета очень активны в соцсетях и недавно в Фейсбуке создали группу «Саратов православный». Университетская церковь во имя святых равноапостольных Кирилла и Мефодия де-факто приходская, по воскресеньям и праздникам в ней молятся горожане. Община там очень сильная и дружная, работает хороший лекторий для студентов, в будние дни устраиваются встречи с интересными людьми.
«Программа — 20»: первые результаты
— Троицкий кафедральный собор постройки 1674 года недалеко от волжской набережной — одна из визитных карточек Саратова. Он считается старейшим зданием города, а в областной свод объектов культурного наследия занесен под первым номером как памятник федерального значения. Вмещает ли он желающих молиться или, образно говоря, «трещит по швам»?
— Нет, по швам не трещит; все, кто хочет, в нем помещаются. В особо значимые дни торжественные богослужения, на которые могут приехать гости из других городов и районов, мы проводим в более просторном Покровском храме. Но вообще в Саратове с действующими храмами сейчас положение выправилось: больше нет такого, чтобы была давка или люди вынужденно молились на улице. Когда я занял эту кафедру, в новых саратовских микрорайонах вообще не было ни одного храма! За два последних года мы ввели там в эксплуатацию 19, еще один сейчас достраивается. У нас сейчас средняя нагрузка на каждый из 64 приходов составляет 11,5 тыс. человек. Это приемлемое значение.
— А как же «новый» кафедральный собор во имя святого благоверного Александра Невского, поставленный нашими предками в память победы над Наполеоном? Неужели воссоздать его нереально?
— Почему же, реально. Но дело осложняется тем, что сейчас на этом месте стоит стадион «Динамо». А ситуация со спортивными объектами в Саратове столь плачевна, что ликвидировать один из самых доступных для горожан стадионов нельзя. Поэтому непременное условие воссоздания исторического Александро-Невского кафедрального собора — перенесение стадиона «Динамо» на другую площадку в центре города. Надеюсь, со временем получится реализовать эту схему, и мы увидим воссозданный «новый» кафедральный собор. Это будет справедливо, ведь под дорожками стадиона «Динамо» покоится прах двух саратовских архиереев — захороненных в XIХ веке епископов Авраамия (Летницкого) и Евфимия (Беликова).
— Одной из задач епархии вы провозгласили восстановление полуразрушенных и запущенных дореволюционных церквей. Речь идет об архитектурных памятниках или не только?
— Практически все подобные постройки у нас обладают охранным статусом, а где его нет — мы сейчас запустили соответствующий процесс оформления документов. Пока только приступаем к этой задаче. Всего таких зданий в Саратовской области около шести десятков, в пределах нашей епархии — порядка четырех десятков. В некоторых из них идут богослужения. Где-то вокруг храма не осталось уже ничего — деревни вымерли. Есть несколько примеров, когда гибнущие храмы восстанавливают или сами приходы, или благотворители. Сейчас мы пытаемся придать этой деятельности скоординированный характер. Допустим, в селе Кутьино стоит громадный полуразрушенный собор. Рядом мы открыли маленькую, простенькую церковь, которой небольшому приходу для совершения богослужений вполне достаточно. Но храм очень красивый, и на епархиальном уровне, конечно, надо подумать, как не допустить его гибели.
— Восемь лет назад на вопрос местного журналиста об отношениях с региональной властью вы не без тонкого юмора ответили: «Единственное, что огорчает, — очень медленно решаются вопросы, связанные с теми или иными проблемами церковной жизни. Коэффициент полезного действия здесь чаще всего близок к нулю, но отношения при этом остаются очень хорошими». А как сейчас?
— К счастью, те проблемы остались в прошлом. Ключевые вопросы в нашей области помогает решать спикер Государственной Думы РФ Вячеслав Володин, за что все саратовцы ему очень благодарны. Думаю, православные верующие в этом смысле — не исключение.
Говорят участники проекта
Диакон Николай Котар, регент хора Троицкого монастыря в Джорданвилле (США):
- Музыкального образования у меня нет: самоучка, с детства на клиросе. Репертуар, конечно, потрясающий. Наши певчие, привыкшие в основном к звучанию непрофессиональных хоров, без подготовки эту музыку исполнить не смогли бы. Переложения тоже сложные: у теноров очень высокие ноты.
Нектарий Котляров, студент (Австралия):
- В Сиднее и Мельбурне я руковожу Русским православным хором Австралии. У нас поют только любители, поэтому репертуар кажется немного сложным. По именам этих композиторов мы, конечно, знаем, но далеко не все произведения были нам до начала проекта знакомы.
