Протоиерей Максим Козлов: Необходимо оценить общее «состояние здоровья» нашей системы духовного образования

В конце 2012 года инспекционные группы сотрудников Учебного комитета, административных работников и преподавателей ведущих духовных учреждений Русской Православной Церкви провели проверки 36 духовных школ. С какой целью были организованы инспекции, в чем они состояли и каков их итог, рассказывает первый заместитель председателя Учебного комитета Русской Православной Церкви протоиерей Максим Козлов.

— Отец Максим, в минувшем году Учебный комитет провел проверку во всех без исключения семинариях Русской Православной Церкви на территории России. Пожалуйста, расскажите о целях и задачах, которые стояли перед вами.

— Со времени формирования современной системы духовного образования, то есть той, которая начала складываться с конца 1980-х — начала 1990-х годов, это первый подобный опыт, когда в хронологически весьма сжатый период Учебным комитетом были проинспектированы все духовные семинарии на территории Российской Федерации, а таковых у нас 36.

Ранее инспекции проводились, но не в таких масштабах. Как правило, это были единичные проверки в случаях, когда требовалось принять решение об открытии духовной школы, изменении ее статуса (скажем, с духовного училища на семинарию), или в ситуациях, когда внутри духовной школы происходили процессы (и положительные, и негативные), которые требовали взгляда из центрального церковного учреждения.

Нынешний цикл проверок проходил — и об этом сказал Святейший Патриарх Кирилл в докладе на минувшем Архиерейском Соборе — в рамках реформирования системы духовного образования и был связан с необходимостью оценить общее, скажем так, «состояние здоровья» нашей системы духовного образования. С момента возникновения новых реалий жизни, в которые наша Церковь вступила на границе 1980–1990-х годов, прошло более 20 лет. С одной стороны, в различных областях церковной жизни, в том числе в сфере духовного образования, за это время был пройден большой путь и накоплен значительный опыт. С другой стороны, сама система духовного образования претерпевала неоднократные изменения и корректировки (кстати, как и система высшего светского образования в нашем государстве). Назрела необходимость понять, что мы имеем сейчас и в каком направлении нам двигаться дальше, какой опыт можно считать позитивным и на нем базироваться, а в чем нужна корректировка курса.

В качестве объектов проверок были выбраны две академии — Московская и Санкт-Петербургская — и семинарии, потому что это базисная составляющая церковной образовательной системы.

Конечно, у нас есть Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет и ряд других учебных заведений открытого типа, иконописные и регентские школы и классы, епархиальные и духовные училища и так далее. Они, без сомнения, важны, но если мы говорим о подготовке будущих священнослужителей, то речь идет прежде всего о семинариях и академиях.

Кроме того, одной из целей было подготовить семинарии к проверкам Рособрнадзора. Как известно, большинство семинарий имеют лицензии Рособрнадзора или близки к их получению, это притом что задача получить лицензию поставлена перед всеми семинариями. В прошлом году Рособрнадзор совершил ряд проверок высших учебных заведений, в том числе семинарий. Проверки ожидаются и в предстоящем году, так что мы надеялись, что эти инспекции ­будут упреждающими и помогут нашим учебным заведениям подтвердить свое право на образовательную деятельность в соответствии с лицензией.

— Как именно проходили инспекции?

— Предварительно во все семинарии Учебным комитетом был разослан опросник. К началу нынешнего учебного года мы получили ответы, а далее совершили ряд поездок по всем 36 семинариям, с тем чтобы посмотреть, как обстоят дела и насколько полученные бумаги соответствуют тому, что происходит на самом деле. То, что написано в официальной бумаге, далеко не всегда соответствует реальности, и бывали случаи, когда ситуация на месте в целом оказывалась благополучнее, чем то, что мы ожидали видеть по итогам изучения бумаг.

Проверка каждой семинарии занимала в среднем два дня. В первый мы знакомились с официальной документацией, смотрели «материальную часть»: в каких помещениях учатся и проживают ученики, чем питаются, как устроена и укомплектована библиотека, насколько она востребована учащимися и преподавателями, как ведутся журналы, какова реальная посещаемость занятий студентами и преподавателями; встречались с руководством семинарии и, если получалось, с правящим архиереем.

Во второй день мы проверяли знания студентов старшего или двух старших курсов, ведь усилия, затраченные на учебный процесс и содержание семинарии, могут считаться ненапрасными только тогда, когда студенты на выходе обладают достаточным объемом умений и навыков.

— Как именно проверялись знания?

— За полтора часа, то есть за одну пару, студенты выпускного или двух старших курсов должны были написать ответы на пять вопросов по базовым дисциплинам: Ветхому и Новому Завету, общецерковной истории, истории Русской Православной Церкви, литургике и богословию. Для каждой семинарии мы разрабатывали свои вопросы, чтобы избежать ситуации, когда «сарафанное радио» могло бы оповестить студентов о том, какие вопросы их ожидают. Но мы старались, чтобы уровень сложности работ был одинаков во всех семинариях.

Потом мы проверяли работы и имели возможность сделать выводы о том, как учащиеся усваивают материал.

— И каковы результаты?

— По итогам анализа работ и всего прочего составился определенного рода рейтинг духовных учебных заведений, который председатель Учебного комитета архиепископ Верейский Евгений представил Святейшему Пат­риарху Кириллу.

Его Святейшество озвучил общие результаты этих проверок в своем докладе: «большинство семинарий с точки зрения образования соответствует уровню бакалавриата, и лишь 6 из них претендуют на магистратуру».

У нас есть, несомненно, крепкие духовные учебные заведения, например Санкт-Петербургские и Московские духовные школы, Смоленская семинария и ряд других семинарий со стабильным учебным процессом, полноценным кадровым составом преподавателей, хорошим материальным обеспечением, деятельным вниманием правящего архиерея. Можно назвать Казанскую, Сретенскую, Саратовскую, Рязанскую, Томскую, Угрешскую, Коломенскую и ряд других семинарий.

— Много ли школ, которые не соответствуют стандартам и которым грозит закрытие?

— У нас есть несколько школ, заключения инспекционных групп по которым в настоящее время были в целом отрицательными и которым предстоит предпринять весьма серьезные усилия, чтобы сохранить свой статус.

Может быть, тем или иным духовным школам, стабильно маленьким по количеству учащихся, не имеющим тенденции к развитию, не справляющимся с обеспечением преподавательскими кадрами и регулярностью проведения занятий, разумно было бы провести некоторую реструктуризацию и, возможно, стать заочными или дистанционными филиаламиболее успешных духовных учебных заведений.

— Это не слишком кардинальная мера?

— Надо понимать, что расходование церковных средств на каждую семинарию — это весьма существенная статья бюджета и в наше непростое время желательно было бы эти траты оптимизировать.

В любом случае никакие процессы не должны походить на хирургическое вмешательство. Решения по конкретным школам, которые в последние годы находились не в позитивной фазе своего развития, могут иметь вид предупреждения. При этом им дается, скажем, трехлетний срок, чтобы посмотреть, приблизятся ли они к требованиям, которые сегодня предъявляются к высшим учебным заведениям.

— Но если закрыть какую-то небольшую школу в дальнем регионе, не получится ли, что в епархии будет не хватать священников? Скажем, студенты будут оканчивать семинарию в другом регионе и там же после рукоположения останутся служить?

— Как раз сейчас Управление делами Московской Патриархии вместе с Учебным комитетом, исполняя постановление Архиерейского Собора, готовят документ о распределении выпускников духовных академий и семинарий, который снимет часть озабоченности по этому поводу. Конечно, многие архиереи стремятся открыть семинарии вне зависимости от наличия потенции к этому в епархии, просто потому, что выпускники, которые уезжают учиться в более благополучные регионы, потом редко возвращаются в родную епархию. Надеюсь, что документ изменит ситуацию к лучшему.

— А если говорить о качестве письменных работ?

— Результаты письменных работ были очень разнообразны.

Выявилось, что сохраняется острая, отмеченная еще в XIX веке проблема несовпадения личного опыта участия в богослужении со знанием богослужения, попросту говоря, результаты по литургике стабильно были самыми худшими во всех семинариях. Это было более или менее предсказуемо.

 Вторым предметом с точки зрения количества отрицательных или слабых результатов стала история Русской Церкви. Для меня это было неожиданно, потому что предмет не представлялся сложным ни по объему, ни по содержанию информации. Возможно, причина низких результатов — в методике преподавания, так что эти моменты следует проанализировать и продумать.

Сравнительно лучшие результаты были по общецерковной истории и богословию. Отрадно, что студенты показали достойные знания в области Священного Писания Нового Завета и довольно приличные знания Ветхого Завета. Последнее меня удивило и порадовало: я ожидал, что по Ветхому Завету ответы будут более слабые.

Встает вопрос о путях дальнейшего функционирования духовных учебных заведений и, может быть, определенного их реструктурирования.

— Как быть с предметами, скажем, с той же историей Русской Церкви, низкие результаты по которым вы связываете с недостаточно эффективной методикой преподавания?

— Думаю, стоит провести соответствующие семинары и совещания в связи с выявившимися слабыми знаниями по ряду предметов. Преподавателям данных дисциплин необходимо встретиться и уже на уровне общецерковного попечения от Учебного комитета подумать над дальнейшими шагами по нормализации ситуации с качеством образования.

— А может быть, низкие результаты студентов и не очень хорошее качество образования связано с недостаточным финансированием духовных школ?

— В целом ряде случаев недофинансирование было связано с одним из таких фактов. Проявлялось оно не столько в отсутствии материальной базы, сколько в отношении комплектования библиотек (и в понимании значимости этого фактора в жизни школы) и, конечно, в зарплате преподавателей.

К сожалению, мы сталкивались или с наличием неприлично низких окладов или, по отношению к духовенству епархии, с преподаванием по принципу церковно-дисциплинарного послушания. Ясно, что на какой-то срочный кризисный период такая система может быть использована и, видимо, даже принесет необходимые результаты, но долгосрочное функционирование учебного заведения, в котором половина или две трети преподавателей является как бы волонтерами, преподающими благотворительно, ведет к осуществлению известной максимы не христианского, но не бессмысленного политэконома, который зафиксировал, что рабский труд не производителен.

Такая ситуация с зарплатами ведет к тому, что, скажем, когда у человека возникает выбор — поехать на очередной бесплатный урок или на актуальную срочную небесплатную требу, ясно, что в большинстве случаев выбор будет не в пользу урока. Понятно также, сколько времени преподаватель будет посвящать подготовке к лекции, за которую он ничего не получает: ну пролистает что-то из своих конспектов, заглянет в Интернет…

— И что с этим делать?

— Везде, где мы с этим встречались, старались зафиксировать ошибочность такой практики и рады, что в ряде таких случаев сразу находили отклик у руководства семинарии или епархии. Надеюсь, что от этой системы «волонтерства» в самое ближайшее время мы отойдем.

— Если говорить о системе духовного образования Русской Православной Церкви, получается, что за нее отвечают два ведомства — Отдел религиозного образования и катехизации и Учебный комитет. Как они соотносятся между собой?

— Учебный комитет в целом занимается той частью нашей системы религиозного образования, которая связана с подготовкой священнослужителей и церковнослужителей, тех, кто будет трудиться в Церкви, например регентов, певцов и певиц церковных хоров, иконописцев. Эта подготовка осуществляется в духовных училищах, семинариях, академиях и ПСТГУ.

Отдел религиозного образования и катехизации занимается иными формами духовного образования — детскими садами, школами, воскресными школами и высшими учебными заведениями, которые не ставят задачи подготовки священнослужителей, как, например, Российский православный университет.

 — Какие ближайшие задачи стоят перед Учебным комитетом?

— Прежде всего Учебный комитет должен стать полноценным синодальным учреждением, каковым в силу ряда объективных и субъективных причин на данный момент он не является.

Учебный комитет должен располагаться в Москве. Надеюсь, что те помещения в Андреевском монастыре, которые были для него определены благословением Святейшего Патриарха, будут освоены и отремонтированы. Необходимо сформировать штат сотрудников, которые смогут осуществлять методическую и юридическую поддержку нашим учебным заведениям.

Когда мы будем иметь полноценную структуру, тогда сможем говорить об Учебном комитете как о синодальном отделе.

Из тех задач, о которых говорится в постановлениях минувшего Архиерейского собора и которые уже сейчас начинают реализовываться на практике, назову старт системы дистанционного обучения, которая свяжет все наши духовные семинарии с центральными духовыми школами, Учебным комитетом и друг с другом. Она позволит обеспечить семинарии полноценными курсами по всему учебному плану бакалавриата и перейти к более или менее полноценным интерактивным контактам друг с другом.

Беседовала Ольга Богданова