"De vita sua" Григория Богослова

В московском издательстве «Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина» вышла книга, открывающая современному читателю в совершенно новом свете одного из наиболее прославленных выразителей христианского учения святителя Григория Богослова. Лирико-биографическую поэму «De vita sua» («О своей жизни»), в которой святитель описывает всю свою богатую внешними событиями и внутренними переживаниями жизнь, перевел на русский язык выпускник Московской духовной академии, клирик московского храма Святителя Николая в Толмачах иерей Андрей Зуевский.

По мнению переводчика, сегодня особая важность поэзии святителя Григория заключается в том, что она позволяет нам приблизиться к пониманию личности одного из величайших греческих богословов. Произведение «De vita sua» является самым объемным из стихотворений святителя Григория и самым значимым источником исторических сведений о нем. Внутренний мир святителя, его переживания и сомнения, разочарования и надежды — об всем этом от первого лица повествует книга.

Шутить не нужно о вещах возвышенных

И, ум свой не очистив, проповедовать.

Важнее Божьи заповеди выполнить:

Помочь больному, накормить голодного,

Не оставлять молитвенного бдения

И плача покаянного, на жестком спать,

Поститься, чувства умерщвлять мятежные,

Смех усмирять, злоречье, раздражение,

Тем самым Духу подчиняя плоть свою.

Русский текст максимально точно воспроизводит поэтический размер оригинала и является первым стихотворным переводом поэмы. Григорий Богослов, продолжая античную традицию, пишет квантитативным стихом, используя гекзаметры, элегические дистихи, ямбы.

«Избирая в своих стихах язык гораздо более сжатый и вместе с тем более образный по сравнению с прозой, св. Григорий излагает учение о непостижимости Бога, Его святом Отцовстве, о Христе-Логосе и, в то же время, — Жертве, Первосвященнике и Пастыре, а также о неоспоримости Божественной природы Святого Духа», — пишет в послесловии к книге священник Андрей Зуевский. Таким образом, в поэме святителя полностью отражен круг его богословских интересов, в ней звучит призыв к добродетельной жизни и аскетизму.

Отец Андрей называет святителя Григория Богослова самым выдающимся христианским поэтом не только своего времени (святитель жил во второй половине IV столетия, который историки называют «золотым веком святоотеческой письменности»), но и всего византийского периода в целом. Григорий Назианзин, как видно из его стихов, обладал ярким и самобытным поэтическим дарованием. По данным переводчика, две трети поэтических сочинений святителя к настоящему времени утрачены, хотя значительное число произведений — свыше 400 — все-таки сохранилось. Большинство стихотворений было написано в Арианзе — селении близ Назианза, где святитель в уединении жил в последние годы жизни (383–390).

Все тленно. Даже самое прекрасное

Иль все уйдет, иль мало что останется.

И там, где смыло землю ливнем яростным,

Предстанут взору только камни голые.

...На презентации книги «De vita sua» 26 апреля, во вторник Светлой седмицы, в Государственной Третьяковской галерее в Москве отец Андрей рассказал о собственном опыте перевода поэмы святителя и о том, что чувствовал во время этой работы. «Я думал, что это я перевожу текст Григория Богослова, а, на самом деле, это он меня перевел — словно перевел с одной стороны улицы на другую, более солнечную, на которой и воздух более чистый, более свежий, и очертания предметов более ясные, и само дыхание жизни приносит большее наслаждение», — сказал переводчик.

Говоря о личности святителя Григория, он отметил, что «это был человек, умозрению которого открылось то же самое, что через тысячу с небольшим лет гениально выразил Андрей Рублев, — это тайна Троичности Бога». «Григорий Богослов выразил это с удивительной ясностью мысли, поэтично, в словах, а Андрей Рублев — в красках. И поэтому знаменательно, что мы представляем эту книгу здесь, в Третьяковской галерее, в которой хранится этот великий шедевр русской иконописи», — сказал священник.

...К такому вот итогу Бог привел меня,

Жизнь уделив, превратностями полную.

Так завершится ли, скажи мне, Господи,

Мой путь в чертоге несказанной Троицы,

Чья даже тень, неясная и слабая,

Меня приводит ныне в восхищение?

Митрополит Волоколамский Иларион, написавший предисловие к «De vita sua», отмечает тот факт, что для внимательного читателя в облике святителя вдруг могут проступить черты, не традиционные для привычного агиографического образа. «Может показаться, что Григорий не был лишен гордости, обидчивости, злопамятности и других человеческих слабостей, плохо увязывающихся с христианским нравственным идеалом. Однако человеческие качества Григория нисколько не умаляют его достоинства как святого и учителя Церкви», — замечает митрополит Иларион.

И тем ценнее становится возможность соприкоснуться с оставленным нам свидетельством святого о себе самом, благодаря которому перед нашим взором предстает не иконописный образ, но живой человек.

Если до вступления на церковное служение жизнь Григория Назианзина складывалась из череды успехов и удач, то после вступления, наоборот, это цепь разочарований и бедствий, испытаний и внешних потрясений. Он был рукоположен на несуществующую кафедру, служил в чужой епархии. Став в 380 году архиепископом Константинопольским, был в скором времени смещен с кафедры... Несмотря на все перипетии жизни, он сумел сохранить постоянную внутреннюю живую связь с Богом.

По оценке митрополита Илариона, о масштабе личности и наследия святителя Григория свидетельствует хотя бы тот факт, что по «индексу цитируемости» его сочинения в течение тысячелетия после его кончины уступали только Библии. Учение Григория Богослова было признано нормой веры как на Востоке, так и на Западе. Шесть Вселенских Соборов в своих решениях ссылались на него как на неоспоримый авторитет в догматических вопросах, а само наименование «Богослов» ему официально было дано отцами IV Вселенского Собора.

Директор «Греко-латинского кабинета», под чьей общей редакцией издана книга, доктор философских наук, профессор Юрий Шичалин во вступлении к поэме пишет, что переводчику двух тысяч стихов Григория Богослова удалось воссоздать как трагическую атмосферу всей его жизни, так и «вечное сияние горнего света, к которому неуклонно устремлялся этот Великий Учитель и Святитель Церкви». В результате живо звучит по-русски эта «полная драматизма, интеллектуального и душевного напряжения поэма, мощно отмеченная эмоциональными взлетами и крушениями, но также и неизменной духовной вознесенностью».

На этом все. Взгляните, вот я — труп живой!

Побитый, но (не чудо ли?) увенчанный!

Взамен престолов с их пустой надменностью

Стяжавший Бога и друзей божественных.

Поэма «De vita sua» богато иллюстрирована. Художник-оформитель книги Татьяна Ян до этого неоднократно ездила на родину Григория Богослова, в Каппадокию, о которой он сам говорил, что в этой стране вера крепче, чем в любой другой. Результатом этих поездок стала специальная «каппадокийская серия» картин.

«В картинах Татьяны Ян есть очень важное качество: стремление к сакральному изображению природы как дара Божьего и при этом — удивительная теплота. Это сочетание — что же, как не христианский взгляд на мир?» — так охарактеризовал работы художника на презентации отец Андрей.

В книге также использованы фрагменты росписей IX–XII веков пещерных храмов Каппадокии. На фотографиях — пейзажи Каппадокии и виды окрестностей Назианза, где родился и провел последние годы жизни будущий великий учитель Церкви...

По задумке оформителя, фотографии приближают читателя к событийной стороне жизни святителя, а фрески делают возможным присутствие на страницах книги той преображенной реальности, которой пронизан весь текст поэмы. И хотя росписи отстоят по времени от жизни святителя на пять — семь веков, они хранят тот дух живого богообщения и радости личного предстояния Богу, которым была проникнута вся подвижническая жизнь Григория Богослова.

Завет первостепенный для философа —

Не делать вид, что ищешь жизнь высокую,

Но быть на самом деле другом Господа.

Да, я считал достойными почтения

Тех, кто от Бога принял честь великую

Руководить народом через таинства,

Но сам к уединенью все же склонен был,

Не избегая, впрочем, дел общественных.