27 января, в день 60-й годовщины полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, в православных храмах Санкт-Петербурга были совершены панихиды по погибшим в годы блокады. Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир совершил Божественную литургию и литию по погибшим в храме Успения Пресвятой Богородицы на Малой Охте. Архиепископ Тихвинский Константин со священнослужителями Санкт-Петербургской епархии отслужил литию на Пискаревском мемориальном кладбище, где в братских могилах захоронены более 500 тысяч погибших жителей блокадного города. День завершился панихидой, совершенной митрополитом Владимиром в сослужении духовенства в Исаакиевском соборе.
Многие годы блокада Ленинграда являлась одной из знаковых тем советской идеологии. Утверждалось, что город выстоял благодаря особым качествам характера советского человека. Затем, во времена всеобщих разоблачений, под рубрикой «неизвестная блокада» стали всплывать факты бесчеловечности, имевшие место в осажденном городе. Но по-прежнему в тени оставалось то, что блокадный Ленинград верил и молился, что здесь не прекращалась литургическая жизнь, а в десяти православных храмах приносилась бескровная Жертва. Пережил с городом всю блокаду митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Симанский), будущий патриарх Алексий I.
Во время блокады богослужение совершалось в Николо-Богоявленском соборе и соборе св. равноапостольного князя Владимира, церкви Свт. Николая на Большеохтинском кладбище, церкви св. праведного Иова Многострадального на Волковском кладбище, Спасо-Парголовская церкви на Шуваловском кладбище и церкви вмч. Димитрия Солунского в Коломягах, которые подчинялись митрополиту Алексию (Симанскому). Еще несколько действовавших в начале блокады храмов — Спасо-Преображенский собор, церковь прп. Серафима Саровского на Серафимовском кладбище, храм св. кн. Владимира в пос. Лисий Нос — относились к обновленцам. В Свято-Троицкой церкви в Лесном существовала уцелевшая община иосифлян. Во время блокады все обновленческие и иосифлянский приходы вернулись в лоно Церкви.
Несмотря на многолетние гонения, которым подвергались священнослужители и миряне, Церковь с самого начала войны восприняла ее как общее горе, разделив с народом все тяготы. В чин Божественной литургии были введены особые молитвы о даровании победы нашему воинству и об избавлении томящихся во вражеской неволе. Служился тогда и особый молебен «в нашествие супостатов, певаемый в Отечественную войну». С первых дней войны церковные приходы Ленинграда начали сбор пожертвований на оборону. Община Владимирского собора отдала на устройство госпиталя более 700 тысяч рублей. Из восьми миллионов рублей, которые были собраны верующими на танковую колонну «Димитрий Донской», два были переданы из блокадного Ленинграда. В осажденном городе производились самые массовые перечисления в фонд обороны страны.
Митрополит Ленинградский Алексий в своем докладе на Соборе епископов Русской Православной Церкви 8 сентября 1943 года, во вторую годовщину блокады, говорил: «Мы отмечаем, как в Ленинграде усилилась молитва, как умножились жертвы народа через храмы Божии, как возвысился этот подвиг молитвенный и жертвенный».
Государство вынуждено было идти навстречу Церкви. В блокадном городе для полноценного совершения Божественной литургии власти выделяли епархии белую муку и вино. А осенью 1943 года пережившие блокаду священнослужители (из пятидесяти священнослужителей, живших в осажденном городе, около двадцати умерли от голода) были награждены медалями «За оборону Ленинграда». И важно помнить, что это первая правительственная награда, которой были награждены священнослужители в советский период.
Но самое главное, что, обескровленный репрессиями и оскверненный безбожной пропагандой, наш город, попав в страшную беду, взмолился. С началом войны стремительно возросло число молящихся в храмах. Один из прихожан Владимирского собора вспоминал о декабре 1941 года: «Певчие пели в пальто с поднятыми воротниками, закутанные в платки, в валенках, мужчины даже в скуфьях. Так же стояли и молились прихожане. Посещаемость собора в блокаду нисколько не упала, а возросла. Служба у нас шла без сокращений и поспешности, много было причастников и исповедников, целые горы записок о здравии и за упокой, нескончаемые общие молебны и панихиды...».
Много сил на продолжение богослужебной жизни в блокадном городе положил владыка Алексий. Не боясь артобстрелов, он обходил церкви, встречаясь с духовенством и мирянами. «Митрополит Алексий, испытывая все бедствия блокады, проявил героическую бодрость духа и огромное самообладание, — рассказывал очевидец. — Он постоянно совершал богослужения, ободрял и утешал верующих. Несмотря на голод и бомбежки, обессиленные люди с опухшими лицами, едва держась на ногах, ежедневно наполняли храм, где служил архипастырь, и во множестве приобщались у него святых Христовых Таин. В дни блокады владыка Алексий служил Божественную литургию один, без диакона, сам читал помянники. Каждый вечер он служил молебен Святителю Николаю, затем обходил Николо-Богоявленский собор, где жил тогда, с иконой Святителя Николая, моля его, чтобы он сохранил храм и город от разрушения».
Протоиерей Николай Ломакин вспоминал: «Очень многим владыка из личных средств оказывал материальную помощь... лишая себя, по-христиански делился пищей. Желая молитвенно утешить и духовно ободрить пасомых, он нередко сам отпевал усопших от истощения мирян, невзирая при этом на лица, и обставлял эти погребения особенно торжественно».
Настоятелю Димитриевской церкви в Коломягах протоиерею Иоанну Горемыкину было 72 года, когда началась война. Несмотря на возраст и блокадный голод, он каждый день приходил с Петроградской стороны в Коломяги и совершал богослужение. Прихожане свидетельствовали, что отец Иоанн нередко отдавал свой паек голодающим. А когда батюшка совсем обессилел, его привозили в церковь на саночках, и он служил...
Своему сыну Василию, работавшему главным инженером на одном из военных заводов, протоиерей Иоанн сказал: «Как это так, все идут защищать Родину, а мой сын будет отсиживаться?» И Василий Горемыкин пошел на фронт. Узнав об этом, командующий Ленинградским фронтом маршал Л.А. Говоров приехал в коломяжскую церковь поблагодарить настоятеля за сына. Кстати, после своего назначения на Ленинградский фронт маршал Говоров с другими офицерами бывал на богослужениях в Николо-Богоявленском кафедральном соборе.
Протоиерей Иоанн Горемыкин прожил после блокады еще четырнадцать лет и был погребен у стены храма, который не оставил в самые трудные годы.
«Всю войну не было дня, чтобы отец не пошел на службу, — вспоминала балерина Кировского театра И.В. Дубровицкая о своем отце — священнике Никольского собора протоиерее Владимире Дубровицком. — Бывает, качается от голода, а я плачу, умоляю его остаться дома, боюсь, упадет где-нибудь в сугробе, замерзнет, а он в ответ: “Не имею я права слабеть, доченька, надо идти, дух в людях поднимать, утешать в горе, укреплять, ободрять”. И шел в собор. За всю блокаду — обстрел ли, бомбежка ли — ни одной службы не пропустил».
Всю блокаду молилась в блокадном городе и старица Мария (Маковкина), духовная дочь преподобных Варнавы Гефсиманского и Серафима Вырицкого. Незадолго перед войной по благословению митрополита Алексия и отца Серафима матушка Мария перешла на жительство при Никольском соборе. В блокаду она явила необыкновенную бодрость духа, утешая и ободряя людей. Во время артиллерийских обстрелов она слезно молилась Спасителю, Божьей Матери, Святителю Николаю об избавлении города и России от вражеского нашествия. Несмотря на воздушные тревоги и голодную слабость, Мария Павловна постоянно ходила на Смоленское кладбище к Ксении блаженной. Митрополит Алексий глубоко почитал Марию за высоко духовную жизнь, прибегал к ее совету. После своего переезда в Москву владыка благословил старицу оставаться в соборе, где она и почила, проведя последние годы в комнатке при алтаре собора, что само по себе удивительно.
Не только старица Мария ходила к часовне Ксении блаженной. Думается, эта святая, глубоко почитавшаяся жителями города и в самые безбожные времена, сама «голод и холод претерпевшая», как говорится о ней в молитве, написанной к ее прославлению, была особенно близка блокадным страдальцам.
Известны и примеры разнообразной помощи и заступничества, явленные блокадникам Пресвятой Богородицей, Святителем Николаем Чудотворцем, другими святыми.
После избрания в 1945 году владыки Алексия (Симанского) патриархом Московским и всея Руси, он посетил Ленинград и, совершив литургию в Николо-Богоявленском соборе, обратился к пастве: «Вспоминается, как под грохот орудий, под страхом смерти вы спешили в этот святой храм, чтобы излить перед Господом свои скорбные чувства... Вспоминаю я, как мы совершали богослужения под грохот разрывов, при звоне падающих стекол, и не знали, что с нами будет через несколько минут... И хочется мне сказать: град возлюбленный! Много горького пришлось пережить тебе, но теперь ты, как Лазарь, восстаешь из гроба и залечиваешь свои раны, а скоро и предстанешь в прежней красоте... Я призываю благословение Божие на град сей, на братий сопастырей моих, о которых сохраняю самые теплые воспоминания. Они разделяли со мной все труды, испытывали много скорбей, еще больше, чем я, и теперь несут тяжелый подвиг... И будем молиться, чтобы Господь простер благословение Свое над Русской Церковью и над дорогой Родиной нашей».
***
Современные жители Санкт-Петербурга хранят память о трагедии своего города.
Два года назад на Малой Охте был построен храм Успения Пресвятой Богородицы, посвященный памяти жертв ленинградской блокады. Здесь молятся о живых и погибших блокадниках, собираются документы и свидетельства, посвященные церковной жизни блокадного Ленинграда.
Недавно была восстановлена церковь Николая Чудотворца в поселке Кобона на Дороге Жизни. В блокаду в стенах храма размещался эвакуационный пункт, куда попадали ленинградцы перед отправкой на Большую землю. Здесь их встречали врачи, тепло, паек. Около миллиона горожан прошли через этот пункт. Возвращение храму его истинного предназначения — это осуществление давней мечты директора музея «Прорыв блокады Ленинграда» В.И. Поздняковой. Занявшись двадцать лет назад блокадной темой, она пришла к вере. Постичь и сопережить прошлое — а знакомство с блокадниками требовало именно этого — было возможно лишь с Божьей помощью. Сегодня церковь действует как подворье Свято-Троицкого Зеленецкого монастыря.
Говоря о значении появления в Петербурге церкви Успения Пресвятой Богородицы, посвященной жертвам блокады, протоиерей Георгий Митрофанов сказал: «Чрезвычайно важно не только христианское осмысление истории Великой Отечественной войны и истории блокады Ленинграда, но и наличие в нашем городе храма, который будет постоянно напоминать православным петербуржцам о сугубом поминовении своих предков, погибших в годы блокады. Своих заблудших, но все же единоверцев, которые, живя без Христа и умирая без Христа, приходили все-таки ко Христу. Существование подобного храма будет способствовать тому, чтобы христианское покаяние за исторические грехи нашего недавнего прошлого, которого так недостает нашему народу, становилось составной частью его жизни. Не только православных петербуржцев, но и всех русских людей, ощущающих свою связь с нашей недавней трагической историей».
