21 (8) октября 2012 года исполнится 400 лет блаженной кончины преподобного Трифона (†1612), широко почитаемого православными жителями не только Вятской земли, но и всего Русского Севера. Всё это время его жизнь служит примером деятельной любви к Богу и Христовой Церкви. При этом каждое поколение духовенства, монашествующих и прихожан находит в ней назидательное для себя.
В начале пути
Будущий наставник монашества родился около 1546 года вдали от вятских пределов — в северной стране, нарицаемей Мезени1, ныне Мезенском районе Архангельской области. Когда-то здесь, на берегу реки Немнюги, всего в 60 верстах от Белого моря, находилась деревня Конешельская, которую принято считать родиной преподобного2. Сегодня на карте ее не найти. Время сильно изменило эти места. Однако место рождения святого не забыто — еще в начале XVIII века оно было отмечено деревянной часовней, которая сохранилась до наших дней. Местные жители называют часовню Трифон и дважды в году — на память преподобного в октябре и в четвертое воскресенье по Пасхе — совершают к ней паломничество.
О детстве и юности святого известно немногое. Его родители Дмитрий и Пелагея Подвизаевы были крестьянами и сына назвали Трофимом. В скором времени отец скончался, и отрок вместе со старшими братьями остался на попечении матери. Жития не сообщают о том, как родилось и окрепло в душе будущего подвижника искание монашеского жития. Было ли оно таинственным действием благодати Святого Духа или же возникло под влиянием бесед приходского священника, встреч с насельниками северных монастырей или паломниками — неизвестно. Но уже вскоре ему пришлось сделать выбор, определивший его жизненный путь. Едва Трофиму исполнилось 17 лет, старшие братья решили его женить. Избрав из числа прислуги пригожую девицу и нарядив в красивые одежды, братья подослали ее к Трофиму. Но та, по слову жития, хотя и жало своего языка сотре, крепкого же столба не поколеба. Льстивые и блазненные глаголы девицы не смутили юноши. По слову агиографа, не блуда ради сотвориша братья сия, но како бы сочетати его женитвенным браком и удержати во отечествии своем понеже живяста во всяком обилии довольне. Но именно это событие заставило Трофима сделать выбор — или завести семью и в трудах приумножать состояние рода, или же оставить мир сей и искать Царства Божия и правды его (Мф. 6, 33) на путях иного, монашеского, жития.
Это случилось около 1564 года, когда Московское царство стояло на пороге опричнины, готовой наложить кровавую печать на весь русский мир. Пройдет немного времени, и опричники с особой жестокостью обрушатся на Новгород Великий и его владения на Русском Севере, в которых проживал род Подвизаевых. Конечно, вряд ли родные Трофима могли предвидеть, как скоро и трагично изменится их жизнь. Потому и желали любым способом удержать юношу в родном селе. Да и сам Трофим только в этом случае мог рассчитывать на поддержку живших в довольстве родственников. Если же он решался оставить отчий дом, то полностью предавал себя в руце Божии (Прем. 3, 1). Даже сегодня это непростой шаг. Можем ли мы представить, что означало оставить свое отечество в столь непростые времена? Но Бог, от Которого стопы человека исправляются (Пс. 36), утвердил Трофима в решении оставить родительский дом.
Юноша не имел возможности поступить послушником в Соловецкий монастырь или другую прославленную обитель. "Виной" тому, как предположил исследователь жития протоиерей Андрей Дудин, могло быть незнатное происхождение преподобного. Известно, что в крупные и состоявшиеся монастыри в те годы принимали преимущественно выходцев из знатных родов, на содержание которых родные могли внести существенный вклад. Простолюдинам же нередко приходилось начинать путь с небольших и недавно созданных обителей.
Трофим с посохом странника направился в Устюг Великий, а это без малого семьсот верст пути. Почему он избрал Устюг, доподлинно неизвестно, но здесь в его судьбе принял участие священник Афанасьевской церкви Иоанн, в ком Трофим обрел своего духовного наставника. Священник одобрил желание юноши не вступать в брак и направил его в городок Орел на реке Каме3, бывший в те годы негласной столицей обширных владений Строгановых. С этого времени на долгие пятнадцать лет жизнь молодого подвижника оказалась связанной с пермскими лесами, которые стали для него пустыней первых монашеских подвигов и молитв.
В пермских лесах
Описывая пермский период в жизни преподобного, агиографы, как правило, описывают его труды и подвиги в Пыскорском монастыре4, где в возрасте 23 лет Трофим принял монашеский постриг с именем Трифон. Днем инок посещал церковные службы и исполнял труды послушания для братии: пек хлеб, готовил пищу, рубил дрова в лесу, на своих плечах носил в монастырь, ухаживал за больными. К утрени он являлся одним из первых, из церкви же выходил последним и в молчании шел в свою келью. Ночи инок проводил в молитвенных подвигах. Постели у него не было, для отдыха он ложился на землю. Летом, когда бывает много комаров, Трифон до пояса обнажал для них свое тело, а пищей для него были хлеб с водой, да и то в малом количестве.
Эти труды надломили здоровье подвижника. Он слег и заболел. Болезнь продолжалась уже сорок дней, когда в забытье инок увидел ангела, пришедшего взять его душу, и уже направился за ним по воздуху, как вдруг раздался голос, повелевший ангелу возвратить Трифона в обитель. Больной проснулся и рядом с одром увидел Святителя Николая. Святитель исцелил инока и тут же стал невидим. Когда же это чудесное посещение и усердные труды молодого подвижника вызвали зависть у братии, Трифон покинул монастырь и в течение нескольких лет странствовал в пермских пределах. Жил отшельником на реке Мулянке, где, как некогда святитель Стефан Пермский, срубил и сжег священное дерево остяков, обратив их ко Христу. Затем удалился на реку Чусовую, устроил келью и наставлял добрым советом местных жителей.
К сожалению, за этими подвигами потерялся урок, который в наши дни, возможно, заслуживает большего внимания. Но, чтобы в полноте его оценить, нам следует возвратиться в 1564 год, когда Трофим впервые пришел в Орел-городок.
В те годы Российское государство стояло перед задачей освоения Урала и Сибири. Эти труды были возложены на сольвычегодского купца и промышленника Анику Строганова, который получил от царя Ивана IV в беспошлинное владение земли по берегам реки Камы и вместе со старшими сыновьями Григорием и Яковом весной 1559 года переселился в Пермь Великую. В 1566 году Григорий и Яков Строгановы сделали расчетливый ход — попросили царя принять их владения в опричнину, что давало право по всем делам, кроме уголовных, быть судимым только государем или особо им назначенными лицами. Когда же в следующем, 1567 году их престарелый отец возвратился в Сольвычегодск, братья стали почти полновластными хозяевами Перми Великой, превосходившей по размерам современные Данию, Бельгию и Швейцарию.
Строгановы строили города и крепости, развивали солеваренные, охотничьи и рудные промыслы, активно торговали с народами Сибири. При этом самыми крупными купцами и промышленниками этих земель они могли назначать вольные цены, благодаря чему вскоре нажили знатную пользу. Это привлекло в земли Строгановых множество безземельных, нетяглых и особенно беглых людей, которые стали заселять почти дремучие леса, расчищать и распахивать земли, работать на соляных варницах. Жизнь на новом месте давала возможность состояться, сделать карьеру, причем не только в мирской, но и в церковной жизни.
Спустя четыре века всё это повторилось. Только на этот раз в масштабах огромной страны. Для кого-то эти перемены стали испытанием. Кому-то открыли новые перспективы. В 1990-е годы миллионы людей впервые переступили порог храма. Тысячи приняли священный сан и оказались перед задачей возрождения церковной жизни, восстановления храмов и монастырей. Возможно, им покажется важным и в чем-то поучительным эпизод из жития преподобного Трифона, о котором мы хотим рассказать подробнее. Однажды зимой, когда стоял мраз велий, яко невозможно лица своего явити, Трофим в худой и заплатанной одежде шел высоким берегом реки Камы. На беду, мимо проходили слуги Строгановых. Решив поглумиться над беззащитным странником, они толкнули юношу вниз с обрыва, да так, что сошедший с горы снег совершенно засыпал его. Обидчики испугались, думая, что убили странника. Каково же было их удивление, когда выбравшийся из сугроба Трофим стал кротко молиться за них, прося, чтобы Бог не вменил им во грех жестокого поступка. Трофим с такой кротостью и любовью смотрел на своих обидчиков, что те, устыдившись, попросили у него прощения. Вечером этот случай стал известен в доме Строгановых.
На следующий день Трофим был в храме и, стоя у дверей вместе с нищими, прилежно молился Богу. В числе пришедших в церковь был и Яков Строганов. После заутрени Строганов подошел к Трофиму и стал просить его помолиться о больном сыне Максиме, пообещав, что в случае исцеления будет ему помощником на любое дело. Смиренный юноша сначала смутился, но затем уступил этой просьбе. И Господь, по его молитвам, исцелил наследника.
А теперь представьте, что всё это произошло с вами и именно на вас обратил внимание один из самых могущественных людей мира сего. Какие перспективы открыло бы это покровительство! Сколько всего можно было бы построить и устроить! Как прочно можно было утвердиться в мире сем или по крайней мере сделать его более безопасным и успешным.
Но не так думал Трофим. Перед ним в полный рост встал всё тот же выбор — между Царством Небесным, которое есть правда и мир и радость о Дусе Святе (Рим. 14, 17), и суетой мира сего. Только на этот раз мир сей олицетворяли не старшие братья, желавшие обманом привязать Трофима к имению, а могущественные Строгановы, покровительство которых неизбежно погрузило бы юношу в пучину страстей.
Возможно, вы поступили бы иначе. Но Трофим оставил Орел-городок и удалился в Пыскорский монастырь, чтобы трудами, молитвами и постом постоянно обновлять в себе искание Царства Божия, ради которого он и покинул родительский дом. Впоследствии так было не раз: как только мирская слава достигала подвижника, он немедленно оставлял место подвигов и шел искать новое пристанище.
Так случилось, что покинуть перм ские земли преподобному также пришлось по воле Строгановых. Это произошло десять лет спустя, когда подвижник жил на реке Чусовой. Однажды, расчищая от сорной травы поле, он нача ту подсеку палити огнем якоже обычай надлежит. Внезапно налетел ветер, и начался сильный пожар, в котором сгорели большие склады дров, принадлежащих Григорию Строганову. По его приказу преподобный был схвачен и заключен в оковы, но вскоре получил свободу при условии, что оставит Пермский край. И от того времени вложи Бог в сердце преподобному о Вятской стране.
В Вятской стране
18 января 1580 года преподобный Трифон пришел в город Слободской, а затем в Хлынов, столицу Вятской земли. Обойдя окрестности в поисках места для будущего монастыря, за южной границей города он приметил территорию старого кладбища, где стояли две ветхих церкви — Успения Божией Матери и святителей Афанасия и Кирилла Александрийских. Вятчане поддержали преподобного, и вскоре от жителей пяти городов — Хлынова, Слободского, Шестакова, Котельнича и Орлова была написана челобитная к царю и митрополиту о разрешении устроить в Хлынове монастырь и назначить его строителем инока Трифона. С этой челобитной преподобный отправился в Москву.
24 марта митрополит Антоний возвел Трифона в сан иеромонаха и благословил обитель иконой Божией Матери "Одигитрия". 12 июня царь Иван IV пожаловал под будущий монастырь указанные в челобитной земли и велел о строении монастыря грамоту дати. 24 июня Трифон покинул Москву и уже 20 июля возвратился в Хлынов, жители которого, услышав о царском жаловании и святительском благословении, зело возрадовашася и прославиша Бога и вси течаху к преподобному с радостною душею и приимаху от него благословение.
Вскоре у Трифона появились первые помощники и ученики, среди которых агиограф называет монахов Анисима, Дионисия и Гурия. Первым делом для братии монастыря около ветхих кладбищенских храмов было возведено несколько келий. В это время в соседнем Слободском находилась недостроенная деревянная церковь, которая предназначалась для открытия в городе монастыря, но из-за смерти строителя не была освящена. Трифон упросил слобожан пожертвовать этот храм для хлыновской обители. Слобожане помогли разобрать церковь и доставить ее в Хлынов. 8 сентября в праздник Рождества Пресвятой Богородицы этот храм был заложен и вскоре освящен в честь честнаго и славнаго Ея Благовещения. Все эти важные и новые для жителей Хлынова события, по свидетельству агиографа, сопровождались удивительными природными явлениями, а также чудесным явлением Богородицы, Которая Сама указала место закладки храма. По всему было видно, что на деле и строителе монастыря пребывает Божие благословение.
Положение обители упрочилось спустя несколько лет, когда Бог послал преподобному Трифону влиятельного помощника — воеводу Василия Овцына. Зная о желании возвести в обители храм в честь Успения Божией Матери, воевода в первый день Пасхи 1587 года собрал именитых вятчан и предложил внести жертву на это святое дело. На эти средства в монастыре была построена деревянная Успенская церковь о шести верхов шатровых со главами, имевшая пять приделов по числу вятских городов, принявших участие в учреждении монастыря.
В следующем, 1588 году преподобный во второй раз отправился в Москву, откуда возвратился с таким обилием даров от царя и Патриарха, что пришлось взять двенадцать подвод для доставки икон, риз и церковной утвари. Патриарх Иов возвел Трифона в сан архимандрита, а царь Феодор Иоаннович пожертвовал хлыновскому монастырю земельные угодья, села, озера и рыбные ловли. Много лет спустя, в середине XVIII века, рачительное использование этой собственности позволило отстроить Трифонов монастырь в камне, превратив его в жемчужину архитектуры и центр духовной жизни всего Вятского края.
В изгнании
Все десять лет, прошедших от прихода преподобного в Хлынов до воплощения замысла о монастыре, были наполнены огромным количеством трудов. Казалось бы, этот период являет нам "совсем другого" Трифона — уже не отшельника, который бежит от сильных мира сего, а деятельного строителя и опытного политика. "А как иначе? — воскликнет иной читатель. — Одними молитвами монастырь не построишь. Да что там монастырь, крышу на храме не отремонтируешь! Не говоря уже о воскресной школе, общине сестер милосердия или издании приходской газеты. На всё нужны деньги и связи. А сколько надо всего переделать!" Как говорят на Вятке: "Так-то да". Но эти слова не выражают полного согласия. Между тем еще тридцать лет назад, когда в России только начиналось церковное возрождение, протоиерей Александр Шмеман с сожалением писал о том, что и среди духовенства, и среди прихожан Церковь порой воспринимается как какая-то безостановочная и лихорадочная "активность", для которой нужны деньги, а для добывания денег нужна опять-таки активность. Хотя для спасения эта суета не нужна, для "радости и мира в Духе Святом" тоже не нужна, для "тихого и безмолвного жития" тоже не нужна. И всё это сводится к вопросу: для чего нужна Церковь?5
Возможно, понять это поможет еще один урок преподобного Трифона, которому в расцвете сил и трудов Бог судил пережить заговор братии и изгнание из монастыря. Вождем этого заговора стал казначей Иона (Мамин), которого Трифон юношей привел в монастырь и которому со временем надеялся передать обитель. Первое время Иона был во всем послушлен преподобному. Однако по мере того как монастырь рос и занимал всё более заметное место в жизни Вятской земли, часть насельников стала также стремиться занять особое место в обители и в городе. Если преподобный Трифон никогда не требовал ни мягких риз, ни сладкой пищи и носил на теле железные вериги, сверху же — ветхую одежду из жесткой шерсти, всей душой работая Богу, всегда пребывая в посте, молитве и воздержании, монахи же во главе с Ионой желали столоваться не в общей трапезе, а в кельях, принимать гостей, справлять именины и праздники. Преподобный не мог пойти против совести и согласиться на то, чтобы насельники жили в монастыре, как в миру.
Тогда в 1601 году заговорщики отправили Иону в Москву с челобитной, в которой просили Патриарха сместить преподобного будто бы за то, что он отказывается "беспенно" постригать в свою обитель жителей города Слободского6. Патриарх Иов внял этой просьбе, возвел Иону в сан архимандрита и назначил наместником монастыря. Но Бог не оставил праведника без помощи. За Трифона, который в те дни также был в Москве, вступился "именитый человек" Никита Строганов7, просив отпустить старца на покой в Сольвычегодск. Здесь, в Введенском монастыре, Строганов построил для преподобного келью и дал средства на содержание. Но он всей душой стремился на Вятку. Не имея возможности вернуться в Хлынов, смиренный старец пришел в соседний Слободской, где, не помня обиды, принялся за строительство монастыря в честь Богоявления Господня.
Завещание
В 1612 году преподобный Трифон вновь совершил паломничество в Соловецкую обитель, где впервые побывал в период своего изгнания из хлыновского монастыря — после 1601 года. На этот раз, видя его нездоровье, иноки советовали святому остаться в монастыре. Но он не мог покинуть мир, не увидев своей обители и учеников. 15 июля 1612 года преподобный возвратился в Хлынов. Последние несколько верст он тяжело страдал и временами терял сознание. Предчувствуя близкую кончину, преподобный смиренно просил архимандрита Иону увидеть братию и упокоиться в монастыре. Иона ответил отказом. Но, когда городское духовенство единодушно заступилось за святого, сердце наместника смягчилось. 22 сентября слабый и больной Трифон пешком через весь Хлынов пришел в обитель. Иона был так поражен кротостью святого, что, едва увидев его у ворот монастыря, припал к ногам святого старца и со слезами просил у него прощения. Чадо мое духовное! Господь простит тя, сие бо дело старого врага диавола есть, — отвечал ему Трифон. Совершив молебен, он прошел в приготовленную для него келью. Через несколько дней, чувствуя упадок сил, преподобный исповедовался и приобщился святых таин. Затем преподал последнее благословение братии и архимандриту Ионе, испросил у всех прощения и отошел в вечность. Это произошло 8 октября 1612 года.
Почитание преподобного Трифона началось сразу после его блаженной кончины. Спустя семь десятилетий, 2 июня 1684 года, при строительстве в монастыре каменного Успенского собора его святые мощи были обретены нетленными и по освящении храма положены под спудом у северной стены. Тогда же были написаны первые иконы, составлена служба преподобному. К месту его погребения, которое отмечено серебряной ракой, ежегодно приходят поклониться тысячи паломников. С 2007 года в день его памяти совершается празднование Собору вятских святых.
Подводя итог трудам преподобного Трифона, как правило, вспоминают Успенский монастырь, который за четыре века своей истории пережил многое и достоин отдельного повествования. Когда-то именно при нем появились первая на Вятской земле школа, библиотека, иконописная мастерская, больница и даже первый водопровод. Только не надо забывать, что всё это приложилось потом. Как результат искания Царства Божия и правды его (Мф. 6, 33), к чему всей душой с юности стремился преподобный Трифон и чему он был верен до конца, на всех этапах и во всех обстоятельствах своей многотрудной жизни. Не случайно перед своей праведной кончиной, словно еще раз напоминая о том, что "Бог не в бревнах, а в ребрах", преподобный писал в своем завещании братии не о монастырских угодьях или рыбных ловлях, а о братской любви: И я вас молю, Бога ради и Пречистой Богородицы, между собою духовную любовь имейте. Без нее никакая добродетель не совершенна перед Богом. А всё остальное приложится.
Примечания:
1 Житие преподобнаго отца нашего Трифона Вятскаго чудотворца: Шестаков П. Казань, 1868. С. 161. Здесь и далее все цитаты из жития прп. Трифона приведены по этому изданию без указания страниц.
2 Осокин И., прот. Преподобный Трифон Вятский чудотворец (по случаю 300-летняго юбилея со дня его блаженной кончины). Вятка, 1912. С. 5. Ныне ближайшее село — Чижгора (Совполье).
3 Ныне поселок Орел Усольского р-на Пермского края, вблизи г. Березники.
4 Спасо-Преображенский Пыскорский монастырь был основан Строгановыми около 1560 г. при впадении р. Пыскорки в р. Каму в 15 км севернее Усолья.
5 Шмеман А., протопресв. Дневники. 1973–1983. Суббота, 1 сентября 1981 г. М.: Русский путь, 2007. С. 584–585.
6 История Вятския Страны по части церковной, составленная учеником Вятской семинарии Высшаго отделения Феодором Пинегиным. ГАКО. Ф. 1404. Оп. 1. Д. 3-оц. С. 40–47.
7 Никита Григорьевич Строганов (1559–1620), сын Григория, племянник Якова и внук Аникея Строгановых.
