Равноправное партнерство

В конце 2009 года было положено основание для взаимодействия представителей Русской Православной Церкви и агентств ООН в сфере социальных проектов. Главной задачей сотрудничества является поддержка конкретных церковно-общественных начинаний на местах, региональных инициатив епархий и религиозных организаций. Об этом ответственному редактору «Церковного вестника» Сергею Чапнину рассказал представитель Фонда
по народонаселению ООН
в России Карл Кулесса.

— Господин Кулесса, давайте начнем с общих вопросов. Какие программы вашего Фонда реализуются на сегодняшний день в России?
— Нередко о Фонде ООН по народонаселению (ЮНФПА) люди думают неверно, представляя его организацией, пропагандирующей ограничение роста населения. Однако у всех стран своя специфика развития демографической ситуации. Россия переживает демографический спад, который в настоящее время характерен для всей Европы. Мы считаем, что необходимо задействовать механизмы государственной поддержки и дальнейшего развития института семьи как важнейшего фактора, способствующего решению демографических проблем. В последние годы мы продолжаем диалог по демографическим вопросам с российским правительством.

Мы внимательно следим за демографической политикой России, исследуем, как она работает. Политика эта создает финансовые стимулы, например, для пар, чтобы они рожали детей. И, кажется, поначалу это способствовало некоторому повышению уровня рождаемости. Но демографы задаются вопросом, насколько стабильным будет этот рост при подобных стимулах. Я думаю, мы вправе сомневаться в том, что можно опираться только на финансы. Такая стимуляция — не единственный путь. Нужно, например, строить детские сады полного дня. Поскольку в России доходы невысоки и нередко оба родителя должны работать, то кто будет сидеть с детьми? В некоторых случаях это могут делать бабушки и дедушки, но в других случаях необходимо достаточное количество детских садов полного дня, а на это нужны деньги. Такая система должна быть создана и работать безотказно многие годы.
Еще у нас есть небольшой проект в Саратове, где мы исследуем вопросы старения населения. Конечно, это общеевропейская проблема, а не специфически российская. Нам важно, что Россия думает об этом. Какие существуют социальные структуры, какова социальная политика, какие выработаны стратегии для решения проблем со все более стареющим населением? Недавно в Саратове мы провели семинар для определения путей сотрудничества в этих вопросах, и пригласили к участию в нем международного эксперта.
Кроме того, мы постоянно поддерживаем диалог с нашим субрегиональным офисом в Средней Азии, чтобы использовать российский и среднеазиатский опыт в области демографии к общей пользе двух стран.

Еще одно направление нашей работы — репродуктивное поведение. Конечно, нас беспокоит ситуация с ВИЧ-инфекциями и СПИДом, а также безответственное поведение молодых людей в вопросах половых отношений. Мы стараемся помочь молодежи осознать, к каким последствиям такое поведение может привести. Такого рода проекты мы реализуем в России. Например, в Иркутске мы работаем с наркозависимыми, которые, к сожалению, нередко вовлечены и в оказание сексуальных услуг. Мы считаем это делом первоочередной важности, особенно в странах, имеющих высокие показатели распространения ВИЧ-инфекции. Контролировать представителей групп высокого риска, носителей ВИЧ-инфекцией необходимо, чтобы заболевание не распространялось дальше. Ведь если не остановить эпидемию ВИЧ в России, то вы столкнетесь с огромными проблемами, с серьезнейшим кризисом. И такое развитие событий, увы, исключить нельзя.
Конечно, мы работаем вместе с Русской Православной Церковью и недавно начали совместный проект по пропаганде ответственного поведения среди молодежи. Помощь Церкви в этом проекте очень существенна, поскольку у вас, вероятно, существует одна из лучших социальных сетей в России.

— Вы так считаете?
— Да, я действительно так считаю. У Церкви прекрасная репутация в области паллиативной помощи людям, зараженным ВИЧ и СПИДом. Так что мы видим тут модель, достойную подражания. А у нас есть ресурсы, международный опыт и знания. Уже сейчас между нами и Церковью ведется очень конструктивный диалог. Мы приветствуем подобное взаимодействие. Не только здесь, в России, но и по всему миру мы ведем переговоры с религиозными организациями и отдельными религиозными лидерами, которые, думаю, понимают, что у нас общая задача. В конце концов мы хотим одного и того же: улучшить жизнь людей.

— Расскажите поподробнее о вашем сотрудничестве с Русской Православной Церковью. Как оно началось, что конкретно уже сделано, кто ваш партнер со стороны Церкви, или вы работаете с разными группами в Москве и в разных регионах?
— Официально мы начали переговоры в конце 2009 года. Я встретился с митрополитом Волоколамским Иларионом, и мы обсудили возможные формы сотрудничества. На основании этих переговоров был составлен перспективный проект. Церковь будет действовать так, как она считает правильным со своей точки зрения, с высоты своего опыта и понимания ситуации. Мы посчитали, что Церковь ни в коей мере не нуждается в наших указаниях, как ей действовать, и я думаю, что в этом мы правы. Тем более что нас беспокоят одни и те же вещи. На сегодняшний день мы провели несколько обучающих семинаров по программам «Живая вода» и «Ладья» для школьных психологов и учителей в регионах России, организовали сеть волонтеров и т.п., чтобы донести свои идеи до молодых людей, еще посещающих школу.
— Распространяются ли ваши проекты на Украину и Беларусь?

— Отдельные проекты да. Кстати, я работаю  и с Беларусью тоже, но там мы находимся еще на самой начальной стадии переговоров. Я встречался с заместителем министра иностранных дел Александром Яковенко, и не исключено, что мы сможем начать диалог о региональном сотрудничестве по вопросам миграции. Но, повторяю, мы находимся на начальной стадии переговоров.

— Следите ли вы за процессами миграции в России?
— Да, но мы оцениваем только демографическую сторону этих процессов. Такие организации, как Международная организация по миграции, Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев и др., обращают больше внимания на социально-правовой  аспект: что значит для человека переезжать из страны в страну в качестве беженца или мигранта. Мы же занимаемся только демографическими вопросами. И, конечно, в России всегда встает вопрос: является ли миграция одним из способов преодоления демографического спада?
— И каково ваше мнение?
— Думаю, выводы делать еще рано. Но я считаю, что это не решит проблемы. Ведь Россия, естественно, хочет получить первоклассных специалистов, ученых, учителей, бизнесменов, Россия хочет инвесторов. Это то, что вы хотели бы иметь в перспективе, чтобы построить страну не только многонаселенную, но и здоровую. И этого, вероятно, будет очень сложно достичь. В настоящее время у вас происходит миграция простых рабочих, и эти люди приезжают, а затем уезжают. А вам нужны те, кто захочет строить свою жизнь в России, как это было во время Петра Великого, когда приезжали немцы, голландцы, шведы, и все они становились частью России.

— В начале нашей беседы вы говорили о вопросах семьи. Ка-ково ваше видение того, как мы можем укрепить семьи, особенно молодые? Или вы полагаете, что сам институт семьи меняется и традиционная семья — если не исчезнет, то сильно трансформируется?
— В этом я не специалист. Буду честен, по статистике, которой мы располагаем, в России, как и во всей Европе, особенно Северной и Западной, прослеживается тенденция, согласно которой традиционное понимание семьи действительно меняется, все больше пар рожают детей вне брака. Это реальность. Я говорю о 20–25 процентах в Европе, но не знаю точных цифр по России. Однако это усиливающаяся тенденция. Мы как сотрудники ЮНФПА не позволяем себе давать оценку этому, но мы заинтересованы в здоровых семьях. Однако у нас нет программ, специально проповедующих тот или иной путь развития семьи.

— Согласны ли вы с тем, что традиционная семья — это единственная форма успешной семьи?
— Если вас интересует мое личное мнение, то мои родители женаты уже более пятидесяти лет, я женат пятнадцать лет, у меня трое детей. Так что для меня это аксиома. Но я не имею права выносить приговор культуре других обществ, тому, как они развиваются. Каждый человек, каждая семья, каждый народ ищет свой путь, и иногда нам лично это не нравится, но мы как Фонд ООН в области народонаселения не можем осуждать какие-либо конкретные тенденции в обществе. Я лично могу думать, что лучше и здоровее для общества, если оно состоит из традиционных семей, но потом я сталкиваюсь лицом к лицу с реальностью и должен работать с ней. Если вы видите семьи, не заключившие брак официально, но с общим доходом и со своими нуждами — ведь им тоже нужны детские сады полного дня, финансовые стимулы и т.д., — вы принимаете, что это их путь. И моя задача — поддерживать и их тоже.

— Думаю, нашим читателям важно понять и следующее: продвигаете ли вы внедрение уроков полового воспитания в средней школе и поддерживаете ли аборты. Какова ваша политика в этих вопросах?
— Во-первых, — и это основополагающий принцип нашей работы — мы ни в одной стране никогда не делаем ничего, о чем нас не просят. В России нас не просили продвигать половое воспитание в школах; следовательно, мы этим не занимаемся. Российское правительство и другие институты вашей страны не считают это возможным. Это не личный взгляд, это то, что мы считаем как организация.

— А что насчет абортов?
— На этот вопрос я могу ответить однозначно: мы не поддерживаем аборты. Это миф, который, как я думаю, распространяется только нашими критиками. Особенно известен случай с Китаем, когда на пике американской критики нашей работы один бизнесмен провел собственное расследование, но не нашел никакой связи между деятельностью Фонда ООН в области народонаселения и поддержкой абортов. Конечно, мы признаем факты: нелегальные аборты, к несчастью, приводят
к смертельным исходам, различным заболеваниям, бесплодию, что может влиять на снижение уровня рождаемости в конкретной стране. И в этом смысле мы делаем все для того, чтобы обеспечить безопасность женщины, принимающей решение о своем здоровье. К сожалению, это, означает, что в некоторых случаях, когда женщина решается на аборт, мы должны независимо от нашего личного отношения к этому обеспечить ей высокий шанс выйти из этого испытания здоровой. После введения законодательного запрета на проведение абортов в Румынии в 1966 году материнская смертность от абортов повысилась более чем в 7 раз по сравнению с периодом, когда аборты были легализованы. И в то же время там, где, закон допускает безопасные аборты, смертность уменьшается. Таким образом, моя организация имеет дело и с такой реальностью. Поэтому мы поддерживаем предоставление безопасной медицинской помощи женщинам, решившим сделать аборт. Это не наш выбор, это реальность. 

— И последний вопрос. Каковы перспективы вашей работы в России, какие у вас планы на ближайшее будущее?
— В 1990-е годы Фонд ООН в области народонаселения, как и другие организации ООН, появился здесь для того, чтобы оказать финансовую поддержку, поддержать развитие в самом истинном смысле, поскольку Россия тогда совершала очень трудный переход от одной системы к другой. Но я думаю, что этот подход уже устарел и пора разрабатывать новые отношения между Россией и организациями ООН по развитию. Министр иностранных дел Сергей Лавров ясно высказался об этом, и я думаю, что пришла пора закончить поддержку развития. Но мы достигли принципиального согласия с российским правительством, что какие-то совместные проекты мы проводить будем, однако это будут уже не классические проекты по развитию, а скорее обмен опытом и знаниями. Вы имеете опыт предоставления услуг, которому мы можем учиться, а мы можем предложить свой опыт, опыт международный. И пока это очень плодотворное сотрудничество, надеюсь, для обеих сторон. Для нас — безусловно.

Мы продолжим проекты в области демографии и проект по старению в Саратове. Но это будет скорее повышение квалификации, технический обмен, накопление опыта, так что, в конце концов, эти проекты станут полностью российскими. Международное присутствие органов ООН закончится большей частью уже в 2010 году. Возможно, останутся представительства, продолжится технический обмен. Как я вижу, российское правительство начинает интересоваться развитием других стран, изучает, как способствует развитию опыт USAID (Агентства США по международному развитию) или GTZ (Общества по техническому сотрудничеству Германии). И в этом случае тоже открываются возможности диалога между нами. Ведь у нас наработан пятидесятилетний опыт организации систем развития в разных странах мира. Россия заинтересована в диалоге, и я думаю, что это полезно обеим сторонам. Это будет настоящее равноправное партнерство, которое может оформиться в течение ближайших двух-трех лет.