Диссиденты-писатели и диссиденты-священники 1960 - 1970-х годов упрекали Церковь в лице Патриарха Пимена в молчании по поводу фактов гонения на религию в СССР. Но костромской период служения епископа Пимена свидетельствует об обратном, а именно о его бескомпромиссной позиции по отстаиванию интересов Церкви и духовенства. О его дипломатических, организаторских и человеческих достоинствах говорят документы Костромского областного государственного архива. В условиях жесткого контроля идеологических органов будущий Патриарх, будучи лояльным по отношению к государству, занял твердую позицию по ряду принципиальных вопросов, касающихся деятельности духовенства. Его требовательность по отношению к внутренней дисциплине и проповеднической миссии священнослужителей принесла свои плоды: религиозность населения в регионе возросла. Тактика, взятая на вооружение епископом в Костромской епархии, оправдала себя и на общецерковном уровне и создала предпосылки для возрождения Церкви в 1990-е годы. (Материал будет опубликован в майском номере (№5, 2020) "Журнала Московской Патриархии")
В 1972 году достоянием не только советской, но и зарубежной общественности стало письмо, отправленное Александром Солженицыным Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Пимену. В нем автор упрекал священноначалие Церкви и лично Патриарха в молчании в ответ на открытое попрание советским государством самих основ свободы совести и религиозных прав верующих. «В эти дни, коленно опускаясь перед Крестом, вынесенным на середину храма, спросите Господа: какова же иная цель Вашего служения в народе, почти утерявшем и дух христианства, и христианский облик?», — обращался к Патриарху диссидент1. С учетом обстоятельств, в которых находился Святейший, в ответ писателю он мог только с горечью сказать окружавшим его людям: «Побыть бы ему в моих башмаках только пару дней!»2. Вместо Святейшего Солженицыну ответили священник-диссидент С. Желудков, протоиерей А. Шмеман и много лет спустя — протоиерей Г. Митрофанов3. Они указали писателю на необъективность его претензий к Патриарху и Русской Православной Церкви, которая несла свое служение в государстве, провозгласившем религию врагом прогресса и будущего страны.
И в хрущевские, и в брежневские годы гонения на Церковь и верующих не прекращались, но руководство Церкви на них реагировало сдержанно. Диссиденты за это называли Церковь в СССР «советской», «молчащей», «плененной»4, звали на баррикады, на открытый вызов тоталитарной системе. Писали открытые письма, обращались за помощью к духовным и политическим лидерам Запада5. Многим тогда казалось, что священноначалие предало интересы страдающей Церкви, вступило в сговор с атеистической властью, не слышит голос притесняемых верующих и равнодушно относится к страданиям своей паствы. Читая сообщения о закрытии церквей, запрете несовершеннолетним посещать храмы, запрете на церковную благотворительность, диссиденты называли Патриарха Пимена и других иерархов Церкви главными ее врагами. Самого Патриарха считали бездеятельной, безвольной и серой личностью6. Они призывали иерархов к протестам, исповедничеству, отрицали саму возможность достижения компромисса и договоренностей между гонимой Церковью и властью.
Однако данные архивных документов, связанных с деятельностью тогда еще епископа Пимена на Костромской земле, говорят о предвзятости этих нападок. О масштабе личности Патриарха Пимена, возглавлявшего Русскую Церковь на протяжении 19 лет (1971–1990), глубине его веры, плодотворной деятельности на церковной ниве пишут не только его биографы7, окружение, близкие и знавшие его люди. Яркое тому свидетельство — последовавшее в 1990-е годы возрождение Русской Церкви, которое было несомненно заложено молитвами и трудами Святейшего Патриарха Пимена — аскета, воина, ссыльного, лагерного сидельца, осужденного на смерть, гимнографа, проповедника, регента, доктора богословия, руководителя многомиллионной Церкви, человека, жизнь которого в чреде событий того времени можно назвать эпохальной.
Закрыть и запретить
Костромской епархией епископ Пимен временно управлял с 1 ноября 1959 по 16 марта 1961 года. В общей сложности один год и пять месяцев. Параллельно, с 1960 года, он нес послушания председателя Хозяйственного управления и управляющего делами Московской Патриархии, постоянного члена Священного Синода. За свою деятельность на всех этих должностях он в том же, 1960-м, году был удостоен сана архиепископа. О характере его послушания и личности будущего Патриарха позволяют судить не только свидетельства современников и документы Костромского областного государственного архива, в частности отчеты областного уполномоченного по делам Русской Православной Церкви, но и деловая переписка, сохранившаяся в архиве Костромского епархиального управления.
Разумеется, для объективной оценки той или иной личности, деятельности человека необходимо не только изучить документы — архивные и письменные свидетельства, но и понять мотивы и масштаб его решений по тому или иному вопросу, необходимо увидеть человека через призму эпохи, в которой он жил. Период с конца 1950-х до начала 1960-х годов в историографии характеризуется в первую очередь как время наступления на Церковь: в административном порядке сокращалось количество церквей, государство контролировало финансово-хозяйственную деятельность епархий и приходов.
Выполняя инструкции центральных органов Совета по делам Русской Православной Церкви8, костромской областной уполномоченный Ф. Е. Григорьев ставил перед своим ведомством, исполкомами и сельсоветами задачу сократить количество церквей, расположенных в области: «Провести работу по закрытию церквей через ЦК КПСС горкомам КПСС Успенской в с. Густомесово Красносельского р-на, Никольской в с. Козура Красносельского р-на, Троицкой в с. Горелец Парфеньевского р-на, Богослов в с. Богослов Палкинского р-на, Успенской в с. Домнино Сусанинского р-на, Троицкой в с. Есма Нерехтского р-на, Никольской в с. Соболево Сусанинского р-на, провести работу по закрытию церквей, расположенных на расст.1–5 км одна от другой: Ильинской в с. Здемирово Красносельского р-на, Георгиевской в с. Георгиевском Буйского р-на, Успенской в с. Тетеринское Нерехтского р-на»9. В результате мер, принятых уполномоченным по созданию кадрового голода в епархии (увольнение священников за штат по тем или иным причинам, снятие с регистрации. — Авт.), в течение 1960 года 10 приходов, или 13 % действующих церквей, остались без священников. Кроме того, были расторгнуты договоры с общинами и снято с регистрации четыре церкви. Две из них — по причине нарушения общинами договора (церковные здания были доведены до аварийного состояния), а две другие — якобы в связи с требованием населения10. В отчете уполномоченного говорится, что на основании инструкций центрального органа Совета он запретил покупать церковное имущество и не допустил ремонт церквей: «Если в 1959 году мной было выдано 34 разрешения на ремонт церквей, то в 1960 — 19»11. Для выполнения требований центра он настоятельно рекомендует Министерству культуры сократить список церквей, находящихся под охраной как памятники культуры. В ответ на запрос уполномоченного Ф. Григорьева руководство центрального Совета по делам РПЦ одобрило предложения по слому церквей и сокращению количества храмов, находящихся на учете в качестве памятников архитектуры12.
В отчете в центральный Совет по делам Русской Православной Церкви о результатах своей работы Григорьев докладывал, насколько его усилия принесли свои плоды и насколько он сумел сократить число священнослужителей: «Из направленных епископом Пименом 23 священников зарегистрировано 12, 11-ти отказано в регистрации под различными предлогами. Из подававших заявление 4 заштатных священников под благовидными предлогами не зарегистрирован ни один. В результате контроля — больше стало поступать сигналов о нарушении законодательства о культах, что позволило собрать достаточно материалов для снятия с регистрации и увольнения из епархии священников. Одновременно партийными органами были приняты меры по опубликованию в печати компрометирующих материалов, что явилось основанием для уполномоченного ставить вопрос перед епископом об увольнении из епархии скомпрометировавших себя лиц. В 1960 г. уволено 7 священников по этим причинам»13. В соответствии с инструкциями Совета по делам РПЦ уполномоченный, ссылаясь на жалобы родителей (сфабрикованные и инспирированные по указаниям самого уполномоченного. — Авт.), рекомендовал епископу Пимену издать циркуляр — обязать крестить детей лишь с письменного согласия обоих родителей, которые иначе видят в этом нарушение священниками их конституционных прав — мол, крестят без их согласия. В своих обращениях к епископу уполномоченный требует наказать виновных14.
Утолить кадровый голод
Открыто епископ не возражал. В то же время документы свидетельствуют о том, что усилия уполномоченного по свертыванию активности верующих и закрытию церквей и «безлюдных приходов» наталкивались на противодействие епископа, сумевшего организовать соответствующую помощь этим приходам. «В течение года, — докладывает уполномоченный в отчете за 1959 год, — не снято с регистрации ни одной церкви, так как епархиальное управление не допускает, чтобы та или иная церковь долго бездействовала длительное время. С этой целью они делают перестановку священников, временно заполняют свободные места за счет заштатных священников, чтобы поддерживать активность верующих во временно бездействующих церквах. Епархией давались указания благочинным, чтобы они периодически служили в этих церквах»15.
Факты свидетельствуют о том, что, несмотря на жесткий контроль со стороны госорганов и загруженность делами в Патриархии, будущий Патриарх смог поставить организационную работу на высокий уровень: он знал о ситуации в каждом приходе епархии как из письменных отчетов благочинных и самих священников, так и из личных встреч с духовенством и верующими. Для преодоления кадрового голода он, например, приглашал в епархию образованных молодых священнослужителей, имеющих церковное и светское высшее образование, отправлял их на самые трудные приходы, справедливо полагая, что грамотные священнослужители поставят на должный уровень пастырскую деятельность в непростых условиях государственного атеизма.
Например, епископ Пимен пригласил в епархию священника Бориса Васильева, окончившего пединститут и Московскую духовную академию. Уполномоченный по кандидатуре отца Бориса дал следующее заключение: «Этот поп подготовлен теоретически, если он пройдет практику в г. Нерехте, тогда любой приход ему будет по силам, он сумеет привлечь к церкви верующих»16. «Это настоящий фанатик, и он на селе будет более опасен, чем академик Васильев»17, — писал уполномоченный в своем отчете о другом священнике В. Н. Скрыльникове, выпускнике Московской духовной семинарии, приглашенном в епархию и рукоположенном епископом Пименом.
В Костроме же епископ Пимен рукоположил москвича Николая Эшлимана, ставшего затем диссидентом и подписавшего в 1965 году вместе с Г. Якуниным «Открытое письмо Патриарху Алексию I о притеснениях верующих». Заботился епископ Пимен и о собственных кадрах епархии — привлекал кандидатов в священство верующих людей из представителей местных приходов. В 1959 году из Костромской епархии в семинарии поступило два человека.
Не запретить, а перевести
Важным делом епископ Пимен считал миссию церковной проповеди. Произнесение проповеди за богослужением и требоисполнением стало в епархии обязательным. «Выступают с проповедями каждый религиозный праздник, одни из них, имея богословское образование, сами лично составляют проповеди и систематически читают их в церкви, а другие 30 священников, не имея богословского образования, сами не могут составлять проповеди, то они зачитывают в церкви проповеди из журнала Московской Патриархии и таким путем ведут идеологическую работу среди верующих»18, — писал по этому поводу уполномоченный в отчете за 1959 год.
Несмотря на упреки диссидентов в запуганности и страхе перед властями, епископ Пимен, будучи человеком осторожным, не был пугливым и перед уполномоченным не трепетал. Действовал всегда взвешенно, но твердо. Заботился о священнослужителях вверенной ему епархии, где нужно подтягивал дисциплину, заступался за священников, чья вина состояла в нарушении законодательства о культах. Отмечая дипломатические и организаторские таланты Пимена, писатель В. Никитин в своих воспоминаниях о Патриархе в очень теплых выражениях характеризовал его душевные качества и богатый духовный мир: «За внешней строгостью неизменно чувствовались внутренняя доброта, внимание и участливая забота о своих близких, пасомых и подчиненных, отражавшие глубокий духовный мир и молитвенную сосредоточенность его души»19. Но при этом епископ Пимен был строг с теми, кто нарушал дисциплину и предавал Церковь и идеалы пастырского служения. Как свидетельствуют документы, без сожаления он изверг из сана священника Александра Майерова20, похулившего имя Божие и отрекшегося от веры, за моральное разложение и воровство запретил в служении священника Андрея Троицкого из село Красное Сумароково21.
О его заступничестве и твердом отстаивании интересов Церкви узнаем из отчетов уполномоченного: чиновник требовал запретить священника в служении, а епископ переводил провинившегося перед властями на другой приход. Григорьев писал: «Надо было показать на примере [виновных священников. — Авт.], что епархия с этим злом [нарушением законодательства о культах. — Авт.] борется, но этого не получается, перевели его на другой приход и только. Причем жалобы, поступающие в епархию на того или иного священника, от меня скрываются»22. Не скрывает уполномоченный своего раздражения и по поводу поддержки епископом ревностных в служении и активных священников: «Священнослужители усиливают проповедническую деятельность, которая выходит в своей тематике от чисто религиозных тем. Так, секретарь епископа Груздев В. С. выступал в кафедральном соборе со специальной проповедью против статьи Спасского “Почему я отрекся от религии”, в которой критиковал автора и намекал на корыстные мотивы, руководившие тем при отречении от сана. Свою активность попы проявляют и в том, что усилили разъезды для совершения религиозных обрядов». Это смелое поведение Груздева уполномоченный объясняет однозначной поддержкой со стороны правящего епископа23. Несмотря на требования чиновника принять меры прещения в отношении Груздева, их так и не приняли. Вывод однозначен: «бездеятельность» епископа Пимена в отношении провинившихся священников, радеющих за церковное дело, на самом деле свидетельствует о его твердой позиции по защите прав священнослужителей и Церкви.
«Нуждаюсь в квалифицированных советах»
Скажем больше: из документов, в частности отчета уполномоченного, видно, что епископ Пимен не только придерживался тактики пассивного сопротивления, но и, где было возможно, активно противодействовал политике наступления на права Церкви и верующих. Так, он открыто возражал уполномоченному в связи с введением мер по ограничению деятельности духовенства: ограничению регистрации обрядов, отмене подворных обходов с молебнами, запрету совершать требы на дому, передаче власти и контроля над доходами на приходе церковному совету. Свои возражения он мотивировал несоответствием этого указания статьям о свободе совести в Конституции СССР24. Особо следует отметить, что епископ не только возражал уполномоченному, но и, ссылаясь на указание из Патриархии, отказался выполнить распоряжение последнего — не допустил финработников, намеревавшихся просмотреть приходские приходо-расходные книги, особенно в расходной их части25. После подобных разговоров с епископом, работающим в Патриархии, разбирающимся в существующем гражданском законодательстве и очень дипломатически тонко и мудро подходящим к разносторонним вопросам по управлению епархией, уполномоченному Григорьеву ничего не оставалось, как просить руководство о помощи. Так он и писал в центральный Совет по делам РПЦ: «Работая уполномоченным год, очень нуждаюсь в квалифицированных советах»26.
Епископ Пимен смог сделать правильные выводы и акценты, найти двусмысленные формулировки в законодательстве о культах и так правильно сформулировать указания священнослужителям в инструкциях по свертыванию деятельности церковников, что казавшееся безнадежным дело о «надворных обходах» приняло позитивный оборот. Несмотря на распоряжение Совета по делам РПЦ о запрещении надворных обходов, епископ Пимен в письме к священнослужителям епархии объяснял позицию Патриархии: «Хождение по домам в дни престольных, храмовых и других праздников допускается только там, где это традиционно. Для посещения домов верующих следует установить порядок, который бы исключал посещать дома подряд. Верующие обязаны накануне праздника или в самый праздник заявить за ящик, что они желают принять священника, с адресами, согласно этого списка священник может посетить дома по приглашению»27. Уполномоченный, прочитав циркуляр епископа, недоумевал: «Таким образом, согласно указанию Патриархии и епископа, ходить со славой можно <…>. А я в инструктивном письме Исполкомам рекомендовал им не допускать хождений с молитвой по домам. Прошу Совет разъяснить, как дальше поступать по данному вопросу»28.
Епископ Пимен не только продемонстрировал дипломатические таланты, но и показал себя прекрасным хозяйственником и администратором29. Документы свидетельствуют о его деятельной заботе о достойном обеспечении и содержании духовенства и платных хоров, ремонте и благолепии храмов30, об увеличении религиозности населения31 и доходов церквей.
Уполномоченный вынужден был писать оправдания в Совет и констатировать провал в работе по свертыванию церковной деятельности в Костромской области: «На борьбу с этим явлением (религиозностью населения. — Авт.) внимание не уделялось»32. Далее он в буквальном смысле взывал о помощи, предупреждая об опасности роста обрядности и религиозных настроений в области: «Приведенные примеры по г. Костроме в 7-ми районах со всей убедительностью доказывают, что не только в городах, но и в районах количество вредных для наших людей религиозных обрядов не только увеличивается, но и в отдельных районах принимает угрожающие размахи»33.
Убедившись в бесплодности усилий костромского уполномоченного по сокращению религиозной активности верующих в Костромской области, центральный Совет по делам РПЦ дал негативную оценку его деятельности и снял с должности34. По мнению историка С. Бычкова, если «местные органы самоуправления не справились с задачей, поставленной Центральным комитетом КПСС, то, значит, там епископ выстоял перед натиском атеистов»35. Судя по результатам антицерковной деятельности в Костромской области, власти с возложенной на них задачей борьбы с религией действительно не справились.
«Ловко перебрасывают мостки...»
По итогам служения епископа Пимена в качестве епархиального архиерея (в том числе и на Костромской кафедре) председатель Совета по делам религий при Совете министров СССР В. А. Куроедов, как свидетельствовали очевидцы, имел «стойкое предубеждение» против митрополита Пимена как идеологического противника. Его заместитель В. Г. Фуров считал митрополита Пимена в числе священнослужителей лояльных к советской власти, однако был смущен глубокими христианскими воззрениями митрополита, которые всегда вызывали у него обеспокоенность36. Так, в своем знаменитом докладе, прочитанном в 1978 году перед членами ЦК КПСС, Фуров отмечал: «Мы выше приводили патриотические высказывания патриарха Пимена, не вызывающие сомнения в том, что они искренни. Теперь приведем его же слова в докладе в г. Ийоэнсу (Финдляндия) 6 мая 1975 года, где он очень правильно говорил о необходимости объединять усилия людей доброй воли <…> за “построение справедливого человеческого общества” и в этой же речи заявил: “Мы считали и считаем, что социальные вопросы не должны затемнять или затенять собою основное понятие спасения как освобождения от греха, проклятия и смерти в достижении жизни вечной в царстве небесном и в общении с Богом”». Фуров делает вывод: «Они (иерархи Церкви. — Авт.) ловко перебрасывают мостки от политических вопросов к религиозным идеологическим проблемам <...>, убеждая слушателей, что в мире нет ничего лучше Христа»37.
Испытав на деле способности и таланты епископа Пимена, священноначалие увидело в нем истинного и стойкого в вере пастыря, способного противостоять притеснению Церкви и госатеизму. Недаром после Костромы, 16 марта 1961 года, архиепископ Пимен был назначен на Тульскую кафедру, а через восемь месяцев, 14 ноября 1916 года, стал митрополитом Ленинградским и Ладожским. На него было возложено руководство организацией Архиерейского собора 1961 года и Поместных Соборов 1971 и 1988 годов. Летом 1963 года Патриарх Алексий командировал митрополита Пимена в Почаевскую лавру для оценки ситуации, возникшей по вине властей, пожелавших закрыть обитель. Визит митрополита способствовал тому, что власти отступили и отказались от своих планов38.
Личность митрополита Пимена исчерпывающе была охарактеризована на Архиерейском собрании в 1971 году, когда обсуждалась кандидатура будущего Патриарха. Были отмечены такие его качества, как искренность и твердость убеждений, умение наладить диалог с властями39. Внутренний мир человека ярко раскрывают мысли, высказанные им в самые эмоциональные минуты. В своем заключительном слове на закрытии Поместного Собора 1971 года новоизбранный Патриарх Пимен обратился к его участникам: «Исповедую немощь свою перед высотой патриаршего звания и предъявляемых требований к Предстоятелю Церкви, но уповаю на всесильную десницу Божию, проведшую меня от иноческой кельи до патриаршего престола, и на вашу братскую действенную помощь»40.
Патриарх Пимен всегда оправдывал свое монашеское имя, которое в переводе с греческого означает «пастырь». И к церковным диссидентам, несмотря на все упреки, Святейший относился с пониманием, внутренне соглашаясь с ними. О его глубоком человеческом понимании мотивов диссидентов и сочувствии к ним говорит его участие в судьбе протоиерея А. Меня, священников Н. Эшлимана и Д. Дудко41. Но Патриарх Пимен осознавал, что открытый протест принесет лишь озлобление власти против Церкви, как это произошло в 1918 году. Хорошо зная историю взаимоотношений Церкви и государства в ХХ веке, он выбрал другой путь — путь диалога. Патриарх Пимен делал все возможное, чтобы кропотливая работа по ослаблению антирелигиозного законодательства — факт, который, кстати, признают сами диссиденты, — шла ежедневно42.
Протоиерей Дмитрий Сазонов, кандидат богословия, докторант Общецерковной аспирантуры имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, профессор Российской академии естествознания (РАЕ), председатель Костромского церковно-исторического общества и Костромского отделения Императорского православного Палестинского общества, клирик Богоявленско-Анастасиина кафедрального собора города Костромы. Автор 2 монографий, свыше 300 научных, научно-популярных и газетных публикаций, 10 методических и учебных пособий.
1 Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / Сост. Г. Штиккер. М.: Пропилеи, 1995. С. 108.
2 Камень давит // Вече. М., 1972. № 5.
3 Письмо свящ. Сергия Желудкова А. И. Солженицыну // Хроника текущих событий. 1972. № 25. Май; Шмеман А., прот. О Солженицыне // Вестник Русского студенческого христианского движения. 1970. № 98 (IV). С. 75–76, 488; Митрофанов Г., прот. Трагедия России: «запретные» темы истории ХХ века в церковной проповеди и публицистике. СПб.: Моби Дик, 2009. С. 239.
4 Никитин В. А. Патриарх Пимен: Путь, устремленный ко Христу. М.: Эксмо: Издательство Московской Патриархии Русской Православной Церкви, 2011; Крахмальникова З. А. Горькие плоды сладкого плена. Монреаль. 1989. С. 10–11.
5 Русская Православная Церковь в советское время (1917–1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / Сост. Г. Штиккер. М.: Пропилеи, 1995. С. 129, 171.
6 Константинов Д., прот. Гонимая Церковь: Русская Православная Церковь в СССР / Ред. А. В. Попов. М.: Ассоциация авторов и издателей, 1999. С. 5.
7 Дионисий (Шишигин), архим. Былое пролетает… Патриарх Пимен и его время. М.: ОАО «ГУП ЭКОНОМИКА», 2010; Никитин В. А. Там же.
8 Совет по делам Русской Православной Церкви — государственный орган при Правительстве СССР, занимавшийся вопросами Русской Православной Церкви в период с 1943 по 1965 г. С 1965 г. преобразован в Совет по делам религий при Правительстве СССР.
9 ГАКО. Ф. р-2102. Оп. 5. Д. 38. Л. 2.
10 Там же. Д. 44. Л. 2.
11 Там же. Д. 41. Л. 15.
12 Там же. Д. 44. Л. 33, 37.
13 Там же. Л. 15 (39 с.).
14 «Священник Покровской церкви Макарьевского р-на Орлов Алексей Владимирович старался провести беседы с учениками в Покровской семилетней школе по вопросам поведения учащихся, но допущен не был. Это стало известно Обкому партии. О неправильном поведении священника Орлова было доведено до сведения епископа» // Там же. Д. 32. Л. 26.
15 Там же. Д. 44. Л. 12.
16 Там же. Д. 39. Л. 3.
17 Там же.
18 Там же. Л. 17.
19 Никитин В. А. Там же. С. 157.
20 Архив Костромского епархиального управления (АКЕУ). Личное дело священника Александра Кирилловича Майерова. Рапорт. 12.06.1960 г. № 625. С. 49.
21 ГАКО. Ф. р-2102. Оп. 5. Д. 44. Л. 21.
22 Там же. Л. 22.
23 Там же. Л. 8.
24 Там же. Л. 7, 11.
25 Там же. Л. 10.
26 Там же. Л. 17.
27 Там же. Л. 16.
28 Там же. Л. 17.
29 Если в 1958 г. на ремонт церквей епархии было израсходовано 381 тыс. руб., то в 1959 г. — 1 412 тыс. руб. Только на ремонт кафедрального собора израсходовано 138 тыс. руб. // Там же. Л. 9.
30 Расходы на содержание духовенства возросли в 1960 г. и составили 93,5 тыс. руб., в 1961 г. — 135 тыс. руб., увеличились траты на обслуживающий персонал: 1960 г. — 81,2 тыс. руб., 1961 г. — 101,9 тыс. руб. Только по кафедральному собору г. Костромы на хор израсходовано 138 тыс. руб., а на четыре хора костромских церквей — 230 тыс. руб. // Там же. Л. 21.
31 Разовое посещение в дни больших религиозных праздников в Костромской области в 83 храмах в 1960 г. составило 22 тыс. человек из проживавших в области 921 945 человек, т. е. 2,3 % от общей численности населения. Цифры религиозности населения в годы управления епископа Пимена выше, чем сегодня: по данным информационно-аналитического центра «СОВА», в Костромской области в ночь на Пасхальное воскресенье 123 храма посетили почти 18 тыс. верующих из проживающих в области 637 297 человек, что составляет 1,8 % (URL: https://www.sova-center.ru/religion/discussions/how-many/2019/04/d40953/).
32 ГАКО. Ф. р-2102. Оп. 5. Д. 44. Л. 2, 13.
33 Там же. Д. 34. Л. 30.
34 Там же. Д. 44. Л. 24.
35 Бычков С. С. Страдный путь архимандрита Тавриона. М.: Тэсис Паблишн, 2007. С. 265.
36 Одинцов М. И. Русская Православная Церковь в ХХ веке: история, взаимоотношения с государством и обществом. М., 2002. С. 21, 215.
37 Из отчета Совета по делам религии члена Центрального Комитета коммунистической партии СССР. Нью-Йорк; Монреаль, 1991. С. 12–13.
38 Сергей (Соколов), еп. Новосибирский и Бердский. Правдой будет сказать. М.: СофтИздат, 2007. С. 90.
39 Массип М. Истина — дочь времени. Александр Казим-Бек и русская эмиграция на Западе. М.: Языки славянской культуры, 2010. С. 628.
40 Пимен, Патриарх Московский и всея Руси. Заключительное слово при закрытии Поместного Собора 2 июля 1971 года // Слова, речи, обращения. 1957–1977. Т. 1. М.: Издательство Московской Патриархии, 1977. С. 11.
41 Никитин В. А. Там же. С. 130, 152.
42 Эдельштейн Г., прот. Право на правду. М., 2016. С. 122, 444.
[К1]
