Формы скрытого иконоборчества в современной Церкви

Какое место занимает священный образ в нашей церковной жизни? Как на восприятие иконы влияет современная аудиовизуальная культура? Какие богословские исследования необходимы для развития православного учения об образе? Эти и многие другие вопросы были затронуты на Третьей международной конференции «Иконология и иконичность», состоявшейся 26 января в Издательском Совете Русской Православной Церкви. Конференция проводится по инициативе доктора филологических наук, богослова Валерия Лепахина (Сегедский университет, Венгрия). Третий год подряд в ней принимают участие искусствоведы, иконописцы, богословы, историки и журналисты из Москвы, Санкт-Петербурга, Новгорода и других городов России. Актуальность проблематики конференции связана не только с теоретическими исследованиями, но с самой практикой церковной жизни. Острые дискуссии, которые разворачивались по многим докладам, свидетельствуют о необходимости более внимательного изучения литургических искусств и — шире — практики православного иконопочитания в современном мире. Участники конференции приняли итоговый документ, в котором заявили о создании специальной рабочей группы по исследованию проблем иконичности и иконопочитания. Результаты ее работы будут представлены на следующей конференции. Один из докладов, вызвавших оживленный отклик участников, мы публикуем ниже.

Начиная разговор о нарушениях догмата иконопочитания в Русской Православной Церкви сегодня, сразу следует ограничить круг вопросов, о которых пойдет речь. Мы не будем касаться церковной музыки, архитектуры и почитания мощей, хотя это тоже имеет прямое отношение к указанной теме.

Определение «скрытое» вынесено в заголовок как указание на то, что иконоборчество существует в нашей Церкви скорее неосознанно и остается вне сферы интересов церковной иерархии. Особенно ярко это продемонстрировал Архиерейский Собор 2000 года, на котором были приняты многие важные решения, рассмотрены самые разные актуальные вопросы, а о церковном искусстве не было сказано ни слова. И хотя в духовных школах курс церковной археологии заменен сейчас на историю искусства Церкви, он все равно остается самым малозначимым. Такое отношение к церковному изобразительному искусству представляется непонятным, потому что его важнейшее место в литургической жизни давно соборно определено, и именно победа над всякого рода художественными извращениями празднуется как Торжество Православия.

Эпоха открытого иконоборчества в Православной Церкви приходится на VIII—IX века. В процессе его преодоления был сформулирован догмат иконопочитания и определено место изобразительного искусства в Церкви. Основной темой, которая обсуждалась в ту эпоху, являлась проблема изобразимости Христа и истинности Его воплощения. Сейчас, конечно, подобным образом вопрос не ставится. Но мы знаем, что тогда не все иконоборцы выступали за полное уничтожение изображений. Многие, напротив, считали, что иконы Христа и Богородицы можно оставить в храмах. Но не стоит изображать святых, а если изображать, то как портреты друзей, в знак любви и уважения. Иконоборческую позицию занимали и некоторые из тех, кто считал себя поборником икон. Так, иконоборческой, с точки зрения Православия, оказалась и позиция Католической Церкви.

Но, несмотря на все многообразие иконоборческих взглядов, святые отцы и крайних иконоборцев и умеренных одинаково не считали православными. Они отделяли их от Вселенского Тела Церкви не за то, что они соглашались или не соглашались писать иконы. Они расходились с ними в понимании того, что есть Образ Божий в тварном мире и возможно ли познание Божественного через тварное, что такое икона и кому мы поклоняемся, обращаясь к ней? И, на мой взгляд, сейчас именно эти вопросы снова нуждаются в осмыслении.

Кому мы поклоняемся, обращаясь к иконе?

Итак, что есть Образ Божий в тварном мире? Возможно ли познание Божественного через тварное? Каждый православный, естественно, ответит на последний вопрос «да». Потому что Сам Господь отпечатлел Свой Божественный Образ в тварной человеческой природе. По Образу Божьему сотворен мир, и, познавая его, мы познаем Бога. Образ Божий есть в каждом человеке, но в грешнике он закрыт грехом, а в лике святого сияет Нетварным Светом, как, например, у Серафима Саровского. На иконах это сияние изображается в виде нимбов вокруг лиц святых. Все это знает каждый. А как изображаются лица святых? Что это — портреты? К сожалению, на этот вопрос ответы окажутся уже совсем не одинаковыми.

Один из главных идеологов иконопочитания прп. Феодор Студит писал, что на иконах изображается только то, что есть Образ Божий, запечатленный в лике святого, а все, что относится к его временной жизни, остается за рамками иконного изображения. То есть икона — это образ Преображения, изображение измененной Божественным присутствием человеческой природы, печать соединения Божественного с тварным. Но если есть Образ, — учит преподобный, — то всегда существует и Первообраз, который связан с ним по “подобию”, то есть внешнему виду. «Внешний вид, насколько он имеет место в первообразе, называется его подобием, — говорит святой, — и вследствие этого один не отделяется от другого, за исключением сущности». И  добавляет, что это подобие при любых материальных воспроизведениях должно оставаться неизменным, одним и тем же, и, что в каждом изображении находится первообраз, «не по существу, а по подобию».

Эти рассуждения преподобного широко известны и подробно излагаются, например, в книге В.Бычкова «Малая история Византийской эстетики».

Однако учение святого никак не влияет на взгляды тех, кто видит в иконах некое тождество с парадными портретами, где святые украшены аллегориями, символизирующими их добродетели, а в руках держат храмы, иконы, свитки с текстами, подтверждающими их святость. Впрямую, конечно, иконы парадными портретами не называют, но на практике, следуя принятому в искусствоведении делению на жанры, они таковыми являются, с той только разницей, что внешность большинства святых доподлинно неизвестна. Все большее распространение получают живописные изображения, написанные в духе академических работ XIX века, которые превращают иконы и храмовые росписи в картины на историко-религиозные сюжеты.
Почему же в древности учение прп. Феодора Студита привело к сложению канона, а сейчас апологеты религиозной живописи вообще не усматривают в нем противоречия своему творчеству?

Дело в том, что когда святой Феодор говорит об Образе и подобии, о том, что в каждом изображении Образа находится Первообраз, не по существу, а по подобию, он говорит об Образе и Подобии Бога, который отпечатлелся в лике святого и, собственно, и является предметом изображения иконы. Любители же картинных изображений имеют в виду образ и подобие самого человека, святого, конечно, но именно человека и его телесный внешний вид. В одном случае Первообразом является Бог, в другом — человек. И если, по Феодору Студиту, икона не может не быть чудотворной, потому что в ней по Подобию пребывает Сам Бог (не по Существу, потому что Сущность Его непостижима, но Своими энергиями), то в другом случае мы видим подобие человека, который только в Духе Святом может где-то присутствовать отдельно от своего существа.

Это изменение представления о главной сути изображения влечет за собой очень много искажений догмата иконопочитания. И, в первую очередь, нарушается учение VII Вселенского Собора о поклонении. На Соборе говорится, что мы почитаем иконы, но поклоняемся в них только Пресвятой Троице. Причем такое относительное поклонение определено не только для икон Христа, но и для икон всех святых. А как поклоняться Троице в изображении, в котором отсутствует Ее Образ?

Изменилось и отношение к труду иконописца. Чтобы запечатлеть Образ Божий с помощью кистей и красок, надо быть или святым, причем наделенным способностью духовного видения, или писать по образцам, созданным этим святым, то есть по канонам, а значит, обладать смирением и послушанием. При живописном отношении к иконе, когда мы изображаем подобие не Бога, а святого, достаточно быть просто художником. Причем в данном случае допускается творческая фантазия автора. Образ святого можно дополнить сюжетным мотивом, пейзажем, архитектурным видом. А чтобы изображение не походило на картину или портрет, надо всего лишь изобразить святого в особых одеждах и с нимбом.

Претерпевает трансформацию и представление о чудесах от икон. Иконы, написанные по канонам, чудотворны сами по себе от момента написания, потому что в них по подобию присутствует Сам Бог. Они являются источником Его Благодати, и в Духе являют богоподобные личности святых, на них изображенных. Именно о таких иконах рассказывается в Предании Церкви, как о живых, выбирающих место для своего храма, уходящих от грешников и являющихся  в помощь страждущим. Такая икона способна преображать мир самим фактом своего присутствия.

Икона-портрет — это лишь художественный образ, эмоционально побуждающий на молитву, Библия для безграмотных, рассказывающая о евангельских событиях и житиях святых. Именно такое представление о назначении иконы было сформировано, и затем соборно в 1545 году подтверждено Католической Церковью.

Художественное произведение или окно в горний мир?

Соответственно, с изменением представления о предмете изображения меняется и само отношение к иконе. Если икона — это лишь художественный образ, изображающий святого, то свята она не в силу присутствия в ней Бога, а потому что освящена священником, а также по молитвам святых и верующих, то есть «намолена». Она не может быть «живой» сама по себе. Если икону украли, то она не сама «ушла» в наказание за грехи, а просто ее плохо хранили. Если икону вернули, то благодаря согласованному и профессиональному действию правоохранительных органов. Икона — это художественное произведение, ценное храмовое имущество, а не окно в горний мир, по выразительному сравнению святых, поэтому для сохранения можно, например, снабдить ее микрочипами с уникальным цифровым кодом, позволяющим отслеживать местонахождение через спутник в любой точке земли. И такой проект сейчас готовится. Впечатляет, конечно, но только тогда все рассказы о Владимирской, Тихвинской, Курской Коренной, Почаевской, Знамение Новгородской и многих других иконах Богородицы — это благочестивые сказки, в которые, видимо не верят «просвещенные» иконопочитатели католического толка.

Если иконописные изображения святых при отсутствии освящения и сугубой молитвы не являются священными, то их легко можно использовать в коммерческих целях. Ведь образы Богородицы, Николая Угодника и даже Христа — это, как сейчас принято говорить, хорошо раскрученные «бренды». Любое Их изображение на календаре, записной книжке, наклейке, кольце, кулоне, яйце — гарантия того, что изделие будет с успехом продаваться. Художники, не задумываясь, пишут имитации икон для сувенирных лавок, встречаются даже изображения Богородицы на матрешке! И если следовать логике католических взглядов на иконопочитание, то это не кощунство. Действительно, подобная сувенирная торговля очень давно распространена на христианском Западе.

Но если в иконе нет Бога, то что же тогда чудотворит? Почитатели картин говорят, что икона помогает настроиться на молитву, и Бог чудотворит через нее по молитве. Поэтому молиться можно перед любой иконой: «лишь бы молитва ложилась», или вовсе без икон. Подобные высказывания приходится слышать, и большей частью — от нашего духовенства. Хотя, на наш взгляд, подобные поучению близки даже не католичеству, а протестантизму, потому что, продолжая эту мысль, можно сказать, что молиться можно и без Церкви, и чудеса получать, как Моисей, от камня, куста или напрямую от Бога.

Отношение к иконе как к художественному произведению искажает и представление о духовной красоте. Для многих она давно уже стала синонимом хорошего вкуса и художественного качества. Общим местом является мнение, что икона — это украшение храма и должна стилистически ему соответствовать. Если храм, например, выстроен в стиле классицизма, то в него никак нельзя помещать канонический иконостас. Он же не впишется в интерьер и испортит его! Не убеждает даже прекрасный пример Софийского собора под Петербургом в Пушкине, где в интерьер Ч.Камерона и И.Старова при реставрации были помещены канонические иконы, написанные иконописцами Богдановыми. «Некрасиво!» — приходилось нам не раз слышать от православных художников, работающих для Церкви. Всевозможные философские системы накрепко поселили в нас мысль, что категория красоты обязательно субъективна, что это всегда дело вкуса, эстетических норм, принятых в определенных социальных слоях и в определенную эпоху.

В действительности же в православной эстетике понятие красоты находится вне человека, и даже за пределами материального мира. Красота — это Сам Бог. Он один является источником красоты, и прекрасно только то, что причастно Ему.

Канонически написанная икона, конечно, тоже украшение храма. И образок, отлитый по канонам, может украсить человека, но совершенно по-другому. Это явление не материальной красоты, а сияние Пресущественно Прекрасного, это та Красота, причащение которой возводит к Богу, раскрывает границы богопознания, очищает и преображает мир. Если следовать определению искусства как творчества по законам красоты, икона и является настоящим произведением искусства. Но созданным не по представлениям о красоте художника или настоятеля храма, а по законам Красоты Божественной.

Вера «в иконы», а не в Христа

Католическое отношение к иконе, распространенное в среде церковного клира, не нравится многим верующим, которые в своей набожности легко уклоняются в противоположную крайность. Это же вводит в заблуждение и людей малоцерковных и богословски неграмотных.

Сейчас в церковной среде часто сталкиваешься с убеждением, что икона не является произведением искусства. Многие считают, что кресты, образки, иконы должны быть самыми простыми, и их нельзя воспринимать как украшение. Больше всего в иконе, кресте, образке таких верующих интересует не каноничность, а личность художника. Нужно, чтобы во всем была соблюдена видимость церковности. Все сделано обязательно вручную и освящено, и главное — без использования компьютера. В погоне за прибылью многие производители ювелирных православных изделий даже в светских магазинах торгуют освященными предметами и, хотя сейчас мало что делается без цифровых технологий, пишут на ярлыках «ручная работа».
Что же касается околоцерковных людей, которые интересуются православием, заходят в храм поставить свечку или взять святую воду, то у них от всего этого складываются, на мой взгляд, просто дикие представления о назначении икон, крестов, образков. В  поху технического прогресса и развития науки они всерьез верят, что существуют волшебные предметы. Только сейчас это называется «энергетически сильные обереги». Они уверены, что если попросить «сильную» икону, то любая их просьба будет выполнена и все несчастья пройдут стороной. Обычно такой силой наделяются Казанская икона Божией Матери, изображения Ангела Хранителя и Николая Угодника. Причем от таких людей можно услышать, что они верят именно в эти иконы, а не в Христа.

Сильными оберегами, по нынешним представлениям, бывают не только иконы. Кресты, оказывается, тоже могут быть сильные и не сильные, правильные и неправильные. Некоторые считают, что на кресте должно быть обязательно Распятие, потому что без него он не будет «действовать». Другие, напротив, говорят, что нельзя носить крест с Распятием, потому что это мертвый Бог. Причем все ссылаются на каких-то священников, которые выступали по радио или публиковали где-то интервью. В монастырях сейчас появились «учителя», которые объявляют подобным, только еще тянущимся к Церкви людям, в основном женщинам, что у каждого из них есть «своя» икона Божией Матери. Они объясняют, что это можно определить по дате рождения. Некоторые же, как нам рассказывали, просто смотрят на человека, а потом говорят: «Твоя Богородица такая-то».

Проблемы преподавания иконописи

В заключение хотелось бы сказать, что, на наш взгляд, первой и главной причиной такого отношения к искусству среди духовенства и мирян является система его преподавания в духовных школах, сложившаяся еще в Синодальный период. Начиная с 90-х годов вышло большое количество книг, в заголовках которых объединены слова «икона» и «богословие». Для любого специалиста, занимающегося искусством Церкви, очевидно, что это богословская дисциплина, впрямую связанная с христологией, христианской антропологией и литургикой. То, что иконоборчество является христологической ересью, изучается в курсе христологии.  Понятия «образ и подобие», которые так важны для понимания изобразительной системы иконы, изучаются только с позиции антропологии. Икону называют «литургическим искусством», но не говорят о ней на литургике. Преподавание же истории иконописи в подавляющем большинстве случаев ведется богословски необразованными искусствоведами. Можно сказать, что зачастую отрыв этих специалистов от обычных людей и реальной жизни Церкви колоссален. Это особенно остро ощущается на научных конференциях, где обсуждаются такие архивные, атрибуционные, исторические и прочие подробности и нюансы, которые уже вообще невозможно соотнести с практикой.

О людях же, которые приходят к ним на занятия, мало сказать, что они ничего не знают, они даже ничего не видят. Несколько самых простых вопросов в начале занятий, и становится очевидным: смотреть и осмысленно воспринимать увиденное не умеет никто. А ведь именно проблема восприятия иконописи является центральной в преподавании церковного искусства.

Современные учащиеся, и взрослые, и дети, как духовных, так и светских школ, даже обычных художников знают плохо. В основном — Шишкина и Айвазовского. К сожалению, в наших школах учат читать и воспринимать литературный текст, многие дети занимаются музыкой и их учат слушать, но смотреть не учат практически нигде. Подавляющее большинство желающих изучать церковное искусство хотя и относятся к нему с большим патриотизмом, но в музее пойдут любоваться картинами Айвазовского и даже не задержатся у икон Рублева. А ведь именно наслаждение от созерцания является необходимым условием и главным этапом для правильного и духовного восприятия искусства.

Много лет работая с преподавателями школ, мы открыли для себя удивительный факт: и ученики, и учителя воспринимают русское средневековье мрачным, невежественным и каким-то грязным. Учителя любят задавать детям вопрос: «Какой бы краской вы изобразили Древнюю Русь?» И дети выбирают черную и серую. И  это несмотря на то, что они видят белые храмы, золотые купола, киноварь и лазурит икон. Если выражаться языком современных детей, для них прошлое нашей Церкви — «отстой». А кинематограф, учебники истории и различные игры только помогают формированию такого мнения. Знаете как, например, византийцы изображаются в компьютерных «стрелялках»? Злыми, хитрыми и слабыми. Зато про западное Средневековье создано столько романтических фильмов, написаны тысячи книг и сказок. Робин Гуд, король Артур, Ланселот, Крестовые походы, прекрасные дамы, турниры…

А наши учителя просто не могут заразить таким романтическим духом своих учеников. Ведь все они воспитаны на Тарковском: татары пытают, монахи доносят, скоморохов в ямы сажают, язычники голые бегают… И ничего другого. Только прекрасные безмолвствующие лики икон, которые рассказывают совсем о другой Руси, но которых они не видят! Мы знаем точно, что человек, раз увидевший икону, понявший всю красоту и сложность ее художественного строя, богословскую осмысленность и духовную наполненность каждой линии, никогда уже не будет равнодушным к Богу и, как когда-то послы св. Владимира, будет точно знать, что Православная Церковь — это то место, где Бог с людьми пребывает!