В сентябре (№ 18, 2003) «Церковный вестник» рассказал о канонизации первого новомученика Вятской земли протоиерея Михаила Тихоницкого. Один из его сыновей стал видным деятелем русского церковного зарубежья. Церковно-политическая деятельность митрополита Владимира — преемника митрополита Евлогия (Георгиевского) — тема серьезного исторического исследования. Здесь мы лишь попытаемся описать облик «инока скромного» — как он был назван в одной из посвященных ему посмертных статей.
Вячеслав Михайлович Тихоницкий родился 2 марта 1873 года на Вятке, в с. Быстрица близ Орлова, и происходил из старого священнического рода. Фамилия Тихоницкий была присвоена его деду при поступлении в училище: трое из поступающих были однофамильцами — Федоровыми, один из них поклонился ректору «тихо, низко», и тот назвал его Тихонизким. Мать Вячеслава умерла, когда ему было три года, но на всю жизнь он сохранил яркую память о ней, преклонившей колени в горячей молитве.
Жила семья отца Михаила скромно, отец был на службах и требах от зари до зари. С детских лет в юном Вячеславе закладывается любовь к богослужению: сопровождая отца в Церковь, он пономарил, читал без пропусков службу, подпевал на клиросе старому псаломщику. Затем приходят годы училища и семинарии, которую юноша закончил на хорошем месте, но все же недостаточном для поступления в Академию на казенный счет. Однако неожиданно он получил от Вятского Преосвященного Сергия (Серафимова) указание держать экзамен в Казанскую академию, с рекомендацией «за отличное благочестие». Несмотря на полное отсутствие подготовки, Вячеслав выдержал испытание и был принят в академию на казенное содержание.
По воспоминаниям сверстников, его характеризовало «личное христианское смирение, незлобие, кротость, стремление к неосуждению своего ближнего, и особенное молчаливо-благотворное влияние на окружающих». Светские развлечения его не привлекали. Так, однажды товарищи затянули его на представление «Грозы» Островского, на котором он заснул, после чего его оставили в покое.
Еще студентом Вячеслав принимает монашество. Его постриг был совершен епископом Антонием (Храповицким) 27 сентября 1897 года, с наречением ему имени Владимир. Это имя смутило юного монаха: он ожидал монашеского имени, «а тут опять мирское и княжеское… Видимо, суждено было мне в суете пребывать...» — вспоминал он. Но монахом он стал на всю жизнь и под белым клобуком ежедневно прочитывал келейно суточный круг богослужений. 11 октября монах Владимир был рукоположен в иеродиакона, а 22 февраля 1898 года — в иеромонаха.
В том же году иеромонах Владимир окончил миссионерское отделение Казанской духовной академии и был определен в Омскую епархию, для миссии среди киргизов. Много тысяч верст исколесил он на санях, совершая богослужение на киргизском языке. К этому времени относится следующий случай. Проезжая одно место, иеромонах Владимир узнал, что неподалеку находится озеро, называемое «бесовским» (Шайтан): оно было очень бурное и, по местному поверью, служило обиталищем злому духу. Тогда он решил совершить на нем водосвятный молебен. Как только началось богослужение, разразилась страшная буря, которая чуть не снесла помост, на котором стоял молодой миссионер. Однако, как только крест был погружен в воды, озеро утихло. Будущий владыка нарек ему имя Арасан — Святое озеро.
В 1901 году иеромонах Владимир был назначен начальником миссии и возведен в сан архимандрита. В 1906 году он был вызван по ходатайству архиепископа Антония (Храповицкого) в Гродненскую епархию и назначен настоятелем Супрасльского монастыря, а в 1907 году избран викарием архиепископа Гродненского Михаила, с титулом Белостокский. Епископская хиротония состоялась 3 июня в столице, в Свято-Троицком соборе Александро-Невской лавры. Страшась высокого сана, он находил утешение в словах Спасителя: «Да не смущается сердце ваше: веруйте в Бога и в мя веруйте» (Ин. 14, 1). В епископском сане он оставался бессребреником: по воспоминаниям современников, если бы не келейник, то он остался бы и без сапог, так как все раздавал нуждающимся. Епископ Владимир сумел стяжать как уважение светской администрации, так и любовь клира и народа.
В 1915 году, во время Первой мировой войны, он, как и многие, был эвакуирован из фронтовой зоны и оказался в Москве, где позднее принял участие в работе Поместного Собора. Здесь 7 сентября 1918 года его настигла весть о расстреле отца.
Когда беженцы стали возвращаться в свои родные места, епископ Владимир принял решение не покидать свою паству. При прощании Святейший патриарх Тихон дал ему десять «красненьких» — все, что при нем было: у самого епископа Владимира не было ничего. В Гродно архиерейский дом был разграблен, и епископ поселился в сторожке. Разделяя страдания народа при частой смене власти, он являлся при этом непрестанным печальником перед властями за гонимое православное население, хотя был бессилен изменить что-либо.
Его борьба против незаконной автокефалии Польской Церкви привела к его изгнанию. Однако от опубликования официального указа об этом 12 октября 1922 года до его осуществления прошло более двух месяцев: народ день и ночь охранял резиденцию любимого архипастыря, и лишь со второй попытки государственные чиновники смогли тайком вывести его из дома и под охраной конной полиции вывезти из Гродно. Епископ Владимир был заточен в католический монастырь на Волыни. Именно тогда он был награжден Святейшим патриархом Тихоном саном архиепископа, в воздаяние «за его твердое стояние на почве канонической правды». После этого пребывание епископа Владимира на территории Польши стало нетерпимым для властей. В 1924 году, на Покров, он был посажен на поезд и отправлен в Чехословакию. В Праге, куда он прибыл ночью, он оказался без багажа, без денег, не зная языка. Обессиленный, он прислонился к фонарю и помолился Святителю Николаю. Как бы в ответ, случайный русский прохожий смог указать ему адрес епископа Сергия (Королева). Там он встретил Преосвященного Евлогия (Георгиевского), управлявшего Русскими Церквами в Западной Европе, который уговорил его отправиться во Францию.
В феврале 1925 года епископ Владимир прибыл в Ниццу, куда он был назначен викарием архиепископа Евлогия. Постепенно, под его воздействием, жизнь Ниццкого прихода стала на церковный путь после бурных политических свар первого времени. При нем получили широкое распространение русские благотворительные учреждения (Русский Красный Крест и др.). Церковно-политическая смута тех лет — размежевание с Карловацкой Церковью, а затем с Синодом митрополита Сергия (Страгородского) — еще более расстроила его уже сильно подорванное здоровье. Тем не менее он не прекращал пастырскою заботу. «Все шли к владыке со своими вопросами, делами и житейскими заботами. Каждого он принимал без отказа, с любовью и вниманием, успокаивая и утешая лаской и молитвой», — вспоминал секретарь Ниццкого прихода И.В. Дуброво. После кончины архиепископа Владимира в его вещах была обнаружена пачка бумаг, свидетельствующая о его постоянной материальной помощи неимущим. Едва узнав о какой-либо скорби кого-то из своих пасомых, он спешил сам посетить и причастить его. К этому же времени относятся свидетельства о прозорливости владыки. Так, помолившись, он указал матери пономаря, заболевшего за пять дней до Пасхи корью, что на Пасху они вместе будут носить образа, — и действительно, это осуществилось, так как болезнь оказалась краснухой.
Архиепископ Владимир постоянно занимался и духовным воспитанием своей паствы: устраивал еженедельные беседы, объясняя Евангелие и церковные праздники, и непрестанно проповедовал с амвона. Само совершение им богослужения было проповедью: огромный собор, переполненный молящимися и — «тишина в храме, ни разговоров, ни лишних хождений; все объединялись в общем глубоком подъеме под влиянием проникновенного служения владыки», вспоминала одна из его духовных чад.
Особенным было духовничество епископа Владимира: во время исповеди он иногда сам опускался на колени рядом с кающимся, подавая ему пример молитвы и покаяния. «Исповедь — Таинство великое, а не беседа, — пояснял он. — На беседе человек говорит, но во время исповеди — Сам Дух Святой».
В годы Второй мировой войны владыка принял на себя полноту архиерейской власти на территории, отрезанной от оккупированного Парижа. В январе 1945 года архиепископ Владимир был срочно вызван в Париж в связи с резким ухудшением здоровья митрополита Евлогия, который и передал ему дела управления. Лишь во второй половине марта архиепископ Владимир смог вернуться в Ниццу. Однако летом 1945 года он вновь выехал в Париж для участия во встрече делегации Московской Патриархии, призывавшей к воссоединению. Осенью здоровье митрополита Евлогия вновь ухудшилось, и он вновь передал правление владыке Владимиру. Лишь после Пасхи 1946 года последний смог ненадолго посетить свою любимую и любящую паству. 8 августа 1946 почил митрополит Евлогий, и архиепископ Владимир временно принял на себя управление епархией.
Мы не будем останавливаться ни на описании событий, ни на исследовании причин, вследствие которых в марте 1947 года было подтверждено существование епархии в качестве Экзархата Вселенской Патриархии, с назначением архиепископа Владимира экзархом, так что призыв Московской Патриархии к воссоединению остался без ответа. Заметим, что не жажда власти руководила архиепископом Владимиром: в 1949 году он даже предложил передать свою власть митрополиту Анастасию (Грибановскому), главе Зарубежной Церкви, с тем чтобы последний вошел в состав Вселенской Патриархии и возглавил Русский экзархат, объединив с ним подчиненные Карловацкому Синоду приходы.
Переехав в Париж, владыка Владимир, возведенный в 1947 году в сан митрополита, сохранил тот же образ жизни — строгий и аскетический к себе, любвеобильный и открытый к посетителям. Однако к этому прибавились еще и необходимые архипастырские разъезды по всей обширной епархии, простиравшейся от Швеции до Италии. Когда владыке было уже 76 лет, осматривавший его врач заметил, что при истощении организма и недостатке питания, по медицинскому разумению, у него должны были иссякнуть жизненные силы, и что его держит, по-видимому, только сила молитвы. О силе молитвы святителя имеется следующий рассказ: в Париж к владыке приехал один бедный человек, у которого во вдовстве осталось трое малолетних детей. Ими занималась его престарелая мать, которая тяжко заболела, — умри она, и некому будет ходить за детьми. Владыка отслужил молебен перед иконой Святителя Николая и горячо ему молился, после чего отпустил просителя. Вскоре тот известил владыку, что мать стала поправляться.
Однажды владыка пожаловался церковному регенту, что он плохой правитель, на что тот ответил «и слава Богу» и, в ответ на недоумение владыки, уточнил: «Нам нужен молитвенник, который возвышал бы нас и вел нас за собой к небу».
На своем высоком посту митрополит Владимир сохранил глубокое смирение. Как-то на Страстной Седмице один клирик резко ответил на кроткое замечание владыки. На другой же день владыка подошел к нему извиниться — за то, что в такие святые дни «ввел его в искушение». Характерно, что, молясь в алтаре, владыка нередко сам открывал прислуживающим врата.
Более 20 лет возглавлял митрополит Владимир вверенную ему Богом епархию, а в архиерейском сане прожил он более 50 лет. Чуждая ему церковно-административная деятельность давалась ему нелегко: на карточке, постоянно стоявшей на письменном столе, была запись: «“Стерплю для Иисуса Христа”. Читать эти слова при получении всякой неприятности».
Скончался митрополит Владимир 18 декабря 1959 года, в канун памяти Святителя Николая, столь любимого им в течение всей его жизни.
По материалам книги
«Митрополит Владимир — святитель-молитвенник», Париж, 1965.
