На Архиерейском Соборе 2000 года Русская Православная Церковь прославила святых Царственных страстотерпцев. В последние годы все больше внимания уделяется изучению жизни и деятельности последнего русского царя и его окружения. В этом номере ЦВ мы расскажем о человеке, на которого большинство исследователей фактически не обращали внимание. Между тем Петр Васильевич Петров (1858—1918) внес неоценимый вклад в воспитание детей императора Николая II, и особенно — наследника цесаревича Алексея.
Официальные документы сообщают о нем немногое: тайный советник, подполковник, чиновник особых поручений главного управления военно-учебных заведений. В 1909 году награжден орденом св. Станислава 2-й степени. Но самое главное в его биографии — то, что он с 1903 года являлся учителем русского, или, как тогда говорили, отечественного языка в ведомстве императрицы Александры Федоровны. Сначала он обучал девочек: Ольгу, Татьяну, Марию, Анастасию, а потом и своего любимого, «пятого» ученика, как называл себя сам Алексей Николаевич.
Из списка преподавателей детей императора Николая II следует, что их высочеств учило около 20 преподавателей. Среди них такие известные люди, как профессор А.Х. Преображенский, М.В. Соболев, К.А. Иванов, доктор богословия протоиерей А.Рождественский. Однако цесаревича, особенно в последние годы царствования, учили в основном три человека: П.А. Жильяр, С.И. Гиббс и П.В. Петров. Мемуары первого хорошо известны (см. Жильяр П. Император Николай II и его семья. М., 1991), о втором наша газета подробном писала совсем недавно (ЦВ № 6, март 2003 г.). О Петре Петрове лишь иногда упоминалось. Однако именно он во многом определял основные аспекты не только образования, но и воспитания наследника. Если учесть, что П.В. Петров числился старшим учителем, а официально воспитателя не было назначено (П.Жильяр по документам считался лишь состоящим при воспитателе), то можно понять, как высоко ставилось его мнение в этих вопросах.
Русская жизнь начала ХХ века очень напоминала ту суету, которая господствует у нас до сих пор. В политике стал появляться «плюрализм мнений и оценок», и это не замедлило сказаться на искусстве и литературе. Все это ставило перед воспитателями царских детей задачу ограждения их от пагубных влияний современного мира.
Всякая новая книга, прежде чем попасть в библиотеку их высочеств, проходила тщательный предварительный просмотр. Чаще всего это доверяли именно П.В. Петрову. «Имею честь выразить Вашему превосходительству мою искреннюю благодарность, как за просмотр этого значительного труда, так и за Вашу неизменную готовность оказывать содействие канцелярии Ея Величества в подобного рода делах...» — часто именно так писал ему Я.Н. Ростовцев — заведующий делами императрицы Александры Федоровны, после получения рецензии на очередное произведение. Особенно много книг, посвященных лично наследнику, вышло к его 10-летию в 1904 году. Их авторы неоднократно советовались с П.В. Петровым, выясняя мельчайшие подробности жизни цесаревича.
Сам Петр Васильевич, помимо множества статей, публиковал и книги по разным темам, в том числе и по педагогике. Стоит упоминуть, что в фонде П.В. Петрова в Государственном архиве РФ сохранились интересные и для нынешних специалистов методические разработки новых курсов по родиноведению. Современники отмечали и его талант как стихотворца.
Однако важнее всего для него были непосредственные занятия с цесаревичем. Они были построены по четкой схеме. Например, вот как выглядело расписание уроков наследника в 1916—1917 учебном году: с 9 утра начинаются занятия, после первого урока следует прогулка, затем еще два урока. С 13 до 16 часов — обед и отдых. Потом снова два урока. У царевича Алексея было по пять уроков в день, причем он учился и в субботу. Основными уроками были Закон Божий, история, география, арифметика и языки: русский, английский, французский (немецкий не учили, так как Россия находилась в состоянии войны с Германией). Кроме этого наследник занимался балетом и музыкой. Во время перемен учителя проводили подвижные игры.
Чем старше становился цесаревич, тем больше усиливалась его болезнь, требовавшая особой чуткости и внимания от воспитателей. Для императрицы Александры наследник был всем — отсюда и рекомендуемая для педагогов определенная мягкость в обучении ребенка. Все это впоследствии дало повод к обвинению учителей не только в излишнем либерализме, но и в некомпетентности. Главный священник Российской армии протопресвитер Георгий Щавельский писал в своих воспоминаниях: «Как больному, ему (наследнику) многое разрешали, учение вели очень осторожно». Все это и привело к отсталости в науках. Впрочем, продолжает он, «отсталость в учении... могла зависеть и от подбора учителей. Старик Петров и два иностранца преподают ему все науки, кроме арифметики, которой учил его генерал Войков, который ничем не занимался, кроме как лошадьми и солдатами» («Цесаревич. Документы. Воспоминания». М., 1998).
Однако большинство знавших Петра Васильевича отмечали его высокий профессионализм и необыкновенную доброту. Именно к нему в трудных ситуациях обращались и коллеги, и даже незнакомые люди.
Между цесаревичем и его учителем сложились искренние дружеские отношения, которые сохранились у них на всю жизнь. Многое об этом говорит их переписка. Например, в письме из Ливадии 19 августа 1913 года Алексей пишет: «Дорогой Петр Васильевич! Мне очень жалко, что Вас нету, приезжайте поскорее». Или в письме из Могилева три года спустя, 7 сентября 1916 года: «Дорогой мой П.В.П.! Скучно без Вас». Кстати, в своих посланиях наследник часто именовал своих учителей ласковыми прозвищами: Жилик (П.Жильяр), Сиг (С.И. Гиббс), но Петрова называл всегда строго по имени и отчеству или использовал инициалы — П.В.П.
В письмах учителя, в свою очередь, можно найти такие слова: «Прошло не более 5 недель после последней встречи с Вами, и кажется, что миновала целая вечность». Особое беспокойство у Петра Васильевича вызывало здоровье цесаревича: «Сколько душевных мук принесла мне Ваша болезнь, знает Бог один, и как я был рад, когда узнал, что болезнь эта благополучно миновала».
Стоит ли удивляться тому, что в дневнике наследника, например, за июль 1916 года о Петрове упоминается 14 раз — больше чем о ком-либо другом. То есть Алексей упоминал о своем учителе практически через день. Из того же дневника видно, что в Царском Селе наследник любил ездить в гости к двум людям: к своему ровеснику Коле и все к тому же П.В.П.
После Февральской революции царская семья была арестована и заключена в Александровский дворец Царского Села. Их участь добровольно разделили несколько учителей и слуг. Престижная работа закончилась, начался подвиг. Петра Васильевича среди них не было. Господь послал ему другой крест, и он вынужден был страдать и телом и душой у себя дома.
«Милый дорогой мой Алексей. Я лежу пластом. Худ и слаб я, как тросточка! Желаю Вам не болеть!» «...приболел и я. Лицо мое выпрямилось, но губы по-прежнему остались перекошенными. Ходить пешком... я много не могу, да и запрещено». К слову сказать, состояние учителя так и не улучшилось. Тем не менее он продолжает общение с теперь уже бывшим цесаревичем. «Как мне ни тяжело еще писать, дорогой мой ненаглядный Алексей Николаевич, но желание сказать вам слово привета превмогает мою слабость! Почерк мой не изменился, но пишу я втрое медленней» (письмо от 21 июня 1917 года).
Несмотря на болезнь, как только Петр Васильевич получил разрешение посылать письма в Александровский дворец, он немедленно передает своему ученику задания по русскому языку. «Вы пишете и излагаете почти без ошибок, и это не может не радовать мое учительское сердце».
Царская семья в это время начинает заниматься хозяйственными делами: Николай Александрович колет дрова, дети сажают огород. Старый учитель и здесь делится опытом, как правильно возделывать картошку, лук, огурцы. Он и сам «чувствует, что в таких работах и забывается весь мир и отдыхает душа».
Видно, что общение было важно обоим: и старому, больному человеку, и юноше, только что потерявшему титул цесаревича. Они утешали друг друга с искренней христианской любовью. В письме к Алексею П.В. Петров и делится своей главной скорбью: «Жду, когда кончится дело о моей отставке, к которой побудила меня и болезнь, и упразднение моей должности, которую я занимал».
Не забывали его и коллеги. По-прежнему к нему заглядывали Э.П. Цытович, К.А. Иванов, Э.К. Клейнберг. Сам он смог посетить только жившего неподалеку С.И. Гиббса.
В августе 1917 года Временное правительство приняло решение о переводе царской семьи в Тобольск. Связь стала ненадежной. Но Алексей не забывал о своем учителе: он писал ему о своих занятиях с Клавдией Михайловной Битнер, интересовался его здоровьем.
Многие историки, особенно в советское время, осуждали царя за неумение подобрать не только состав правительства, но и сотрудников для своего ближайшего окружения. Однако в отношении коллектива педагогов следует признать, что выбор был очень удачен. Преданные царской семье П.А. Жильяр и С.И. Гиббс отправились вслед за Романовыми. П.В. Петров из-за болезни не смог поехать и страшно страдал от этого. Старый учитель тщательно собирал вырезки из газет того времени, рассказывающие о печальной участи членов царской семьи.
Их гибель в Екатеринбурге фактически стала для Петра Васильевича и концом его жизни. Он и не видел смысла жить среди людей, которые не ценят преданность и любовь — те качества, которым он всю жизнь учил своих учеников.
