Протоиерей Николай Якушин: Эта земля обязательно возродится духовно

— Отец Николай, Свято-Ильинский храм находится в самом центре зоны отчуждения. Далеко не все храмы удается восстановить и в более безопасных местах. Почему же вы все-таки решили начать возрождать приходскую жизнь именно здесь?

— Храм именно на этом месте нужно было восстановить не только для того, чтобы отдать дань исторической справедливости. То, что случилось 25 лет назад, действительно страшная катастрофа для всех нас. За последние четверть века на этой земле было столько горя и страданий!
Но практически всё, что пытались сделать люди здесь своими руками, пока нельзя назвать успешным. Есть проблемы с саркофагом и вообще с технической частью, нерешенными остаются и гуманитарные вопросы в Чернобыле. Даже природа за 25 лет сделала больше, чем человек: растения и проточная вода уменьшили дозы радиоактивного загрязнения более чем наполовину.
Как мне кажется, настало время изменить подход к возрождению этой земли. Надо полюбить эту землю и начинать новую жизнь с восстановления духовных святынь. Конечно, это очень сложно, потому что необходимопреобразить собственную душу, отбросить леность и гордыню. Эта земля, несомненно, возродится — у Господа всё просто, но мы должны приложить духовные усилия к этому. Деньгами эту землю не подымешь: сколько ни выделяй, они всё равно уходят, словно вода в песок, тут нужна вера любовь и молитва.

— Какова история храма в Чернобыле?

— Нашему храму 140 лет. За свою историю он повидал всякое, его дважды хотели взорвать. Первый раз это пытались сделать безбожники в 1937 году вскоре после закрытия, но тогда некоторые жители поселка пришли в церковь, легли на пол и сказали: если хотите взрывать, взрывайте вместе с нами, и власти не решились на злодеяние. Второй раз храм хотели уничтожить отступавшие в 1941 году советские войска, которые посчитали храм стратегическим объектом. И вновь местные жители спасли свою святыню. Они с риском для жизни разминировали церковь и вынесли оттуда взрывчатку. До катастрофы 1986 года богослужебную жизнь в храме наладить не удалось, а когда произошел взрыв реактора, никто даже и помыслить не мог о том, что когда-нибудь храм откроется и там будут службы.

— И все-таки это произошло, во многом благодаря вашим усилиям... Почему и как вы решили восстанавливать храм?

— Я родился и вырос в Чернобыле, еще маленьким ходил в этот храм, играл у его ограды, мой дед и прадед регентовали здесь. Так что я не мог оставаться непричастным к судьбе храма. Когда случилась катастрофа на ЧАЭС, мою семью, как и всех, эвакуировали. Мы с женой уехали без колебаний, ведь у нас были маленькие дети — сын и дочка, надо было их спасать. Поселились в Киеве, я нашел хорошую работу, но душе покоя не было.
Какое-то время я работал в Чернобыле как ликвидатор, а потом стал ездить в свое родное село, сначала на несколько часов, потом на день-два. Постепенно привел в порядок свой дом, где мы жили до аварии. В 1994 году я закончил Киевскую духовную семинарию. Ну а в 1998 году я с семьей вернулся в свой родной Чернобыль.
До хиротонии я нес послушание блюстителя чернобыльской церкви, и в круг моих обязанностей входил поиск средств, чтобы предотвратить ее полное разрушение. Надо было, засучив рукава, заниматься возрождением храма. Работа осложнялась высотой здания — 40 метров. Обветшала крыша, начали рушиться купола. Я ведь владею несколькими строительными специальностями, смог постепенно организовать людей, и мы своими руками многое отремонтировали. Департамент зоны отчуждения просто вынужден был пойти навстречу. Дали нам медь на половину кровли, кое-что собрали прихожане.
Сначала в церкви стали проводиться молебны, к нам приезжали священники, а я им помогал — иподиаконствовал. Потом начали изредка служить Литургию. Чернобыляне, те, кто вернулся, и те, кто здесь оставался, просили меня рукоположиться, и, наверное, у меня просто не оставалось другого выхода. Более или менее регулярные службы начались в Свято-Ильинском храме в 1999 году.
Поначалу было очень трудно, ведь здесь зона отчуждения и вообще никакой жизни быть не должно. Власти встречали нашу инициативу в штыки, выгоняли. Люди, которые жили здесь, находились на почти нелегальном положении и существовали за чертой бедности. В конце концов когда мы поставили руководство зоны перед фактом, что наш храм и наша община существуют, то им пришлось задуматься, как с нами быть. А потом они решили, что бороться с нами неправильно, и пошли навстречу. Мы получили законный статус и теперь служим каждое воскресенье. Сейчас можно сказать, что у нас самый обыкновенный приход. Такой же, как и в других деревнях и селах Украины и России. Я стараюсь, чтобы ни одна из служб не сорвалась, потому что нарушится весь ритм богослужебного круга и люди будут волноваться, задавать вопросы. Хор, конечно, малочисленный, матушка у меня регентует. Кто может, тот и поет.
Знаете, я отсюда теперь уже никогда не уйду, хоть бы и камни начали с неба падать. Это моя земля.

— Кто ваши прихожане?

— В основном это работники атомной электростанции и самоселы, которые, так же как и я, вернулись в свои родные дома. Если говорить о количестве, то всего у нас живет около 350 самоселов. Многие люди из других населенных пунктов с радостью приходят к нам, если оказываются в состоянии преодолеть 20–30 километров, ведь наш храм единственный во всей округе. Ежегодно мы договариваемся на праздник Торжества православия об автобусах и свозим всех желающих.
Как и в любом другом городе или селе, большая часть жителей слабо разбирается в религии, но обязательно приходит в церковь на Рождество и на Пасху. Ликвидаторы, которых здесь около 3500 человек, тоже частные гости у нас. Пусто в храме не бывает никогда.
Когда-то за разговоры о Церкви нас, мальчишек, ответственные работники наказывали, срывали пионерские галстуки. А сейчас эти же самые люди, хоть и бывают в Чернобыле всего раз в году, но обязательно приходят в храм. Они привозят нам из Иерусалима благодатный огонь, подходят ко мне за благословением. Нельзя сказать, что это какое-то лицемерие или мода. Горе поменяло людей. То же можно сказать и про местных самоселов. Конечно, атеисты все-таки есть, но их на порядок меньше, чем в любом другом российском или украинском райцентре.

— Правда ли, что у вас в храме всегда стабильный радиационный фон?

— Да, дозиметры всегда показывают пять — восемь микрорентген в час, хотя в округе никогда не бывает меньше 18. Я удивлен этому, ведь на полу ковры, и люди с улицы приносят этот «фонящий» песок, но у нас всегда радиация ниже, чем на улице.

— Про ваш храм говорят, что это настоящий гуманитарный центр и с его открытием жизнь самоселов изменилась к лучшему. Что вы можете сказать об этом?

— К нам в поселок возвращаются пожилые люди, возвращаются к себе на родину. Часто получается, что одна «живая» хата находится на расстоянии не менее километра от другой. Питаются тем, что удается вырастить на огородах, некоторые держат скот и птицу. Если службы, которые доставляют пенсии, могут не найти таких адресатов, то я-то своих прихожан знаю: кто где живет, кто чем дышит. Договариваемся с местными властями, чтобы знали, кому что нужно, или если людей надо привезти на рынок, чтобы могли купить необходимое. Мы пытаемся сделать так, чтобы все жители были на виду и в случае необходимости им была бы оказана помощь.
Сейчас мы занимаемся сохранением не только Свято-Ильинского храма, но и двух других церквей, находящихся в зоне отчуждения. В Михайловском храме и храме Казанской иконы Божией Матери богослужения пока проходят только несколько раз в году — по праздникам. Это прекрасные, по архитектуре удивительные храмы. Мы хотим сделать всё, чтобы они не разрушились. На престольные праздники мы вместе с чернобылянами приезжаем туда, служим или Литургию, или молебен.

— При храме год назад был создан музей. Какие экспонаты там собраны?

— Вообще-то это церковный музей, но, разумеется, тема радиационной катастрофы там тоже присутствует. Мы работали над экспозицией долгие годы, собирали старинные книги, иконы, утварь, фотографии, которые были найдены у нас в городе и в храмах нашего района, которые ныне в запустении. Всего получилось больше 1000 экспонатов. В прошлом году мы отремонтировали соседнее с храмом здание приходской школы и разместили их там.

— Что значит для вашей приходской общины визит Патриарха Московского и всея Руси Кирилла?

— Его приезд, его благословение, его молитва для этой земли просто неоценимы. Я думаю, что пребывание Святейшего Патриарха у нас даст всем ту подсказку в решении чернобыльской задачи, о которой мы говорим давно. Эта земля должна возродиться духовно и молитвенно, а потом уже и в обыденном смысле. Я и все прихожане нашего Свято-Ильинского храма в это верим. Кстати, так думаем не только мы, но и большинство людей, которые сегодня работают на атомной электростанции.