Сегодня многие люди принимают участие в паломнических поездках и крестных ходах. Зачем они отправляются в путь, и что в нем обретают? Какие духовные опасности могут подстерегать паломника на этом пути? Время осмысления пришло.
Первые открытия
Странное дело, я родился и вырос на Вятке, а о Великорецком крестном ходе узнал только уже взрослым, женатым человеком. Было это в начале 1990-х годов. Именно тогда мне на глаза попалась небольшая заметка о Великорецком крестном ходе, которую сопровождала черно-белая фотография: молодой священник в отяжелевшем от влаги подряснике с крестом в руке шел во главе немногочисленной колонны паломников по раскисшей лесной дороге. И от этого снимка повеяло другой жизнью — еще не знакомой, но глубокой и настоящей. Там, в этой далекой жизни, которая одновременно текла где-то рядом, люди жили молитвой, мужественно преодолевали посланные им испытания и точно знали, зачем и куда они идут. Это было именно то, что, как я понял много лет позже, Церковь называет «новой жизнью во Христе». И мне тоже захотелось пойти с этими людьми на реку со сказочным названием Великая, словно сошедшим со страниц древнерусских былин.
Между тем приближался конец учебного года (я тогда работал в школе): посадка картошки, дела огородные и хозяйственные… Поэтому, когда я снова вспомнил о Великорецком ходе, было уже поздно. Паломники ушли на Великую, а я со своими дровами и грядками остался на берегу. И это было первым открытием — оказывается, одного желания мало, нужна еще решимость. Причем за тебя никто этот шаг не сделает, и именно с него начинается твой крестный ход.
Лично для меня до сих пор остается загадкой, как и почему люди решаются сделать этот первый шаг. Но, думаю, для нашего поколения 40‑летних, оказавшихся в юности перед выбором — или цинизм постсоветской жизни, или робкий шаг к православной вере, — мой опыт был довольно типичным.
Мой первый Великорецкий крестный ход в 1997 году стал для меня -одновременно и испытанием, и первой встречей с живым православием. Отправившись в него и имея в запасе одну лишь молитву «Отче наш», к концу паломничества я знал наизусть не только тропарь Святителю Николаю, но и, идя вслед за певчими, подпевал вполголоса пасхальные песнопения и угадывал отдельные строки из акафиста святому. Не на словах, а на деле это была подлинная школа молитвы, о важности которой раньше я только читал, а теперь вот встал и пошел в первый класс.
Помнится, что этот крестный ход ознаменовался для меня еще одним важным открытием. Уже к концу первого дня пути, в Бобино, я почувствовал, что у меня действительно есть… душа и что еще целых два дня мне придется буквально тащить ее на Великую реку. Да, именно так: мое тогда еще молодое тело тащило душу, которая все это время ныла и просилась обратно домой. На каждом новом переходе душа повторяла примерно одно и то же: «И что тебе дома не сиделось? Куда и зачем ты идешь? В святцы захотел?» И чтобы заглушить это нытье, на третий день я начал молиться. Просто шел и читал про себя «Отче наш», вслушивался в пение хора, читал акафист Святителю Николаю. И ведь помогало: сомнения на время молитвы отступали прочь, идти становилось радостнее и легче. Я с уважением и немного с завистью глядел на бабушек, у которых все было наоборот: молитва вела их немощное тело, да так, что они обгоняли меня, молодого и здорового, но слабого духом.
Чем мерить путь
Наступил новый год, а с ним приблизилось и время очередного крестного хода. По наивности я думал, что если с первого раза сумел пройти весь путь, то дело сделано, я всего достиг, и теперь надо только повторить прежний «успех». Но милосердный Господь не дал мне закоснеть в гордости. Вот только жаль, что я не сразу это понял. А произошло это так.
Как ни пугали меня друзья, первый раз на Великую и обратно я прошел без единой мозоли и потом целый год без устали нахваливал всем старые отцовские кроссовки и раздавал советы «бывалого» паломника. В итоге, отправившись в путь и натерев все, что было возможно, походкой подстреленного пингвина я дошел только до Великорецкого и, доковыляв до игумена Тихона, смущенно попросил о благословении выйти из крестного хода. В ответ, улыбнувшись в густую рыжую бороду, отец Тихон сказал: «Утро вечера мудренее. Может к утру и пройдет?» — «Нет, нет! Не пройдет!» — решительно замотал я головой, уже размечтавшись о том, как вечером следующего дня в кругу семьи буду пить чай с вишневым вареньем, рассказывая друзьям о «благодатных трудностях крестного пути».
Спустя пару часов я уже мчался в попутной машине в сторону Вятки, стараясь не думать о том, что «сошел с дистанции». «Ну, ничего, ничего, — успокаивал я себя. — В следующий раз обязательно схожу туда и обратно. А сейчас можно и отдохнуть».
И вот наступил следующий день. Несмотря на усталость, по крестоходской привычке я проснулся ни свет ни заря и сразу почувствовал, что… абсолютно здоров! Это казалось невероятным. И мне вдруг стало невероятно стыдно за то малодушие, что я проявил в Великорецком. «Эх, надо было задержаться, переночевать. Сегодня бы шел со всеми в обратный путь! Кстати, а где они сейчас?..»
Не вынеся этого разделения, утром следующего дня я отправился к новому мосту, чтобы встретить там паломников и пройти с ними хотя бы последние километры по городу. Когда приблизилась колонна крестоходцев, все они, включая старушек и маленьких детей, показались мне былинными богатырями. Уставшие, но по-прежнему собранные и сосредоточенные, они проходили мимо, а я все не решался войти в их колонну, считая, что, сбежав из крестного хода, не имею права быть причастным к их подвигу. Когда со мной поравнялась пожилая паломница, которая несла несколько бутылей святой воды, я, чтобы хоть как-то искупить свое недавнее малодушие, предложил ей помощь. К моей радости, она согласилась. Я вошел в колонну и так, с бутылями, со всеми крестоходцами к вечеру пришел в Серафимовский собор.
Путь был завершен. И все же, с моей точки зрения, он не был «вполне успешен», ведь я «сошел с дистанции» и пропустил добрую его половину. Я по-прежнему мерил крестный ход километрами и ругал себя за малодушие.
Крестный ход как «протест»
Между тем приближался юбилейный для Великорецкого крестного хода 2000 год. На этой волне с ним стали происходить удивительные изменения. Буквально на наших глазах крестный ход значительно вырос числом и заметно помолодел. Каждый год в него вливались сотни новых паломников, которые с замиранием сердца слушали рассказы бывалых ходоков о том, как еще недавно власти гнали и преследовали их, не давая пройти на Великую реку.
Так случилось, что в ту пору я как раз собирал материал для кандидатской диссертации по теме хрущевских гонений. Со страниц документов всплывали действительно жуткие и подлые подробности, в свете которых бывалые крестоходцы казались настоящими героями своего времени. Позже писатель Владимир Крупин посвятил им слова, помещенные на памятном кресте, что установлен на вершине Великорецкого холма: «Поклон вам, воины Христовы, сохранившие для нас великую святыню — Великорецкий крестный ход». Лучше не скажешь.
Вместе с тем нельзя было не заметить, что многолетнее хождение на реку Великую одних только мирян, без участия духовенства, которому было категорически запрещено появляться в месте паломничества, имело также и свои печальные результаты.
Во-первых, в сознании многих людей крестный ход как бы отделился от самой чудотворной иконы и приобрел самодовлеющее значение. Являясь вызовом окружающему миру, частью прихожан он стал восприниматься как вызов, протест — и только. Без отношения к самой чудотворной иконе, ее истории и чудесам. Попросту говоря, если бы таким людям сказали, что в этом году сам чудотворный образ не пойдет на реку Великую, то они сказали бы, что это и не важно, и «мы все равно пойдем». Словно не чудотворный Великорецкий образ освящает ходоков, а, наоборот, их шествие, потертости и мозоли придают ему величие и святость.
Со временем среди участников крестного хода стали появляться казаки с «чудотворными» иконами; «старцы» в инвалидных колясках, пророчащие о близком конце света; фотографы, специализирующиеся на уставших бабушках, грязи и покосившихся домах; иностранные журналисты, пытающиеся на стоянках узнать у русских детей, что они думают о сексе; экстрасенсы; крепкие мужчины в камуфляже и другие персонажи. Если обычные паломники берут с собой в крестный ход иконы и молитвословы, то эти несли флаги, плакаты и листовки. Своих единомышленников они собирают через интернет, называя крестный ход «полевым выходом». Завидная мечта такой группы — пойти в голове колонны, развернуть транспарант типа «Православие или смерть!» с таким расчетом, чтобы многотысячная колонна паломников оказалась как бы идущей за этим транспарантом, сделать несколько снимков и выложить их на своем сайте. Если попутно удастся раздать пару тысяч листовок, то «полевой выход» можно считать успешным. Понятно, что к крестному ходу все это не имеет никакого отношения, о чем твердо и ясно сказано в его уставе: «Участие политических, общественных, коммерческих и любых иных организаций в Великорецком крестном ходе не разрешается. Их члены могут участвовать в паломничестве на общих основаниях, как простые паломники, без специальной формы одежды, плакатов, транспарантов, значков и другой символики этих организаций». Прописать эту норму заставила сама жизнь.
Но «деятели» не унимаются и вовсе не собираются упускать шанс заявить о себе миру. Когда два года назад протоиерей Андрей Дудин, как заместитель предстоятеля крестного хода, потребовал, чтобы они перестали раздавать листовки и свернули плакаты, один из мужчин с вызовом ответил ему: «Нам попы не указ. На Великую ходили и с попами и без попов. Это древняя народная традиция, и ты ее не приватизировал. Поэтому и указывать нам не можешь. Так что, дорогой, иди своей дорогой!» Пока человек в камуфляже «воспитывал» отца Андрея, его товарищ старательно снимал «процесс воспитания» на фотоаппарат. Видимо, для того чтобы позже выложить «фотоотчет о проделанной работе» на сайте своей организации.
Складывается впечатление, что, привыкнув с советских времен бороться (за мир во всем мире, за всеобщее разоружение, за свободу американских индейцев и т.п.), часть наших прихожан никак не может от этого отвыкнуть. Наша жизнь действительно несовершенна. Но если одни считают причиной тому свое собственное несовершенство, то другие, как пионеры, «всегда готовы» против чего-то сражаться — против новых паспортов, ИНН, демократии, русофобии, ювенальной юстиции и дальше по списку. Не зря писал поэт: «Есть упоение в бою...». Вот только к Великорецкой традиции это не имеет никакого отношения.
Вместе с тем, как мне кажется, надо трезво понимать, что крестный ход всегда привлекал и будет привлекать таких людей, так как по самой своей сути он является «вызовом» потребительству и обществу, которое на нем основано. Поскольку же, в большинстве своем являясь новоначальными христианами, мы нетвердо стоим на ногах, то, как правило, и уклоняемся от «царского» пути. Главное, чтобы вовремя нашелся человек, способный нам это объяснить. Как -произошло это со мной в том же паломничестве 2000 года. Помнится, тогда я был увлечен старым русским гимном «Боже, царя храни!» и потому на обратном пути, где-то под Медянами, сподвиг еще несколько крестоходцев вместо акафиста Святителю Николаю петь этот гимн. Ну где еще это было возможно? Не в областной же администрации, где я тогда трудился! Идем, поем, по ходу дела к нам присоединяются другие паломники. Хорошо! Уже невольно хочется перейти на строевой шаг. Вдруг с нами поравнялся священник. Идет рядом, слушает. Дослушал и говорит: «Хороший гимн. И вы молодцы, что слова знаете. А вот петь его здесь не надо. Потому что это крестный ход, а не демонстрация. Давайте лучше тропарь Святителю Николаю вместе споем!» Начал, и мы за ним подхватили. Спасибо, что объяснил, а то до сих пор путали бы крестный ход с демонстрацией.
Коллективная гордыня или новая жизнь во Христе?
По сути у всех паломников — молодых и пожилых, начинающих и опытных, воцерковленных и не очень — искушение одно и то же: быть в крестном ходе и одновременно оказаться вне его — на народном празднике или на баррикадах, в туристическом походе, многодневном марафоне, чтобы «пойти и дойти», «преодолеть себя», «найти единомышленников», «исполнить обет» и тем самым доказать социально-культурную идентичность своему народу, и т.д. и т.п.
Вся эта разноголосица смыслов мне известна не понаслышке. Как правило, у простака смыслы проще, а у образованного человека — на порядок сложнее. И не надо думать, что с завершением крестного хода битва за твою душу заканчивается. Напротив, именно тогда-то и разгорается главный бой. Не когда ты вместе с другими паломниками под праздничный перезвон колоколов входишь в Великорецкое или возвращаешься в Серафимовский собор. В эту минуту на тебя наваливается усталость и овладевает одно желание — поскорее где-нибудь уронить рюкзак и просто посидеть, полежать, отдохнуть. Но вот проходит какое-то время, быть может день, два или неделя. Силы потихоньку восстанавливаются. Ты начинаешь все чаще в мыслях возвращаться к пройденному пути, считая его не просто завершенным, а достойно завершенным. Но это не так. Тот, против кого ты сражался в пути, никуда не исчез. И если он не смог справиться с тобой в открытом бою, то сейчас непременно попробует сделать это снова. Потому что на самом деле твой крестный ход не окончен, и несколько месяцев до следующего -июня — это просто привал. Просто пока еще ты об этом не знаешь.
Оружие, которым в эти минуты могут быть сражены многие, в том числе и опытные паломники, это самая обыкновенная лесть, цель которой — родить горделивое чувство «победителя», одолевшего все трудности пути. Как известно, гордость — мать всех пороков, и проявляться она может по-разному. Но важно понять ее главную цель — оскудение любви, как в твоем сердце, так и во всем крестном ходе. А первым шагом к этому падению, как правило, является то, что, совершив крестный ход, получив известные духовные переживания и желая все это повторить, ты оказываешься в плену у собственного религиозного чувства и неизбежно сбиваешься с пути Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви.
Заметить эту подмену трудно. Особенно начинающему крестоходцу. Несколько лет назад, во время проводов крестного хода, ко мне подошел мужчина в одежде паломника с фотоаппаратом в руках. Мы оба ждали тот волнующий момент, когда крестный ход, повернув на улицу Казанскую, начнет подниматься к Спасскому собору. Снимок обещал быть удачным. Ярко светило солнце. Вообще погода была на редкость праздничная. И, видимо, от избытка чувств, мужчина обратился ко мне с такими словами: «Вот, сегодня иду в крестный ход. Как хорошо! В прошлом году ходил с женой. Она всю дорогу ныла, так и не помолился толком. В этом году оставил ее дома и иду один. Наконец-то помолюсь! Как вы думаете, каким будет в этом году крестный ход?» Возможно, он спрашивал про погоду. Но я, неожиданно для самого себя, ответил ему: «Думаю, что для каждого из нас будет свой крестный ход. Вот ваш крестный ход был в прошлом году, когда вы шли со своей женой. А сейчас у вас — просто “поход за молитвенными переживаниями”». Мужчина был явно озадачен таким ответом и уже не так весело спросил: «Что же мне делать?» — «Наверное, надо просто постараться меньше думать о себе. Вспомните кого-то, кому нужна помощь, и помолитесь о нем. Словом, идите не для себя».
Не знаю, запомнил ли паломник эту встречу. Но я запомнил. Не то чтобы она сразу переменила мое отношение к Великорецкому крестному ходу, но словно приоткрыла какую-то новую дверь. Постепенно я стал понимать, что верное понимание великорецкого паломничества не может быть основано только на личных (то есть субъективных) желаниях, переживаниях и «планах на крестный ход». Есть некий объективный смысл — Божий дар, который дан свыше, и ты должен прорваться к нему, научиться не путать его с «яичницей» из своих мыслей и желаний.
Что для этого необходимо?
Прежде всего надо оторвать взгляд от «себя любимого»: своих переживаний и своих ног; дороги, по которой ты идешь; километров, которые тебе предстоит пройти. Надо поднять глаза и постараться увидеть не себя со стороны и не многотысячную колонну паломников, а людей, у каждого из которых свой путь, свои причины идти или не идти в крестный ход. И тогда к тебе постепенно придет понимание того, что один из главных даров Великорецкого крестного хода — это твой ближний, тот человек, который сейчас идет рядом с тобой и, быть может, нуждается в твоей помощи. В свете этого по-другому начинает звучать весь твой путь. И даже помощь областных властей в организации крестного хода наполняется подлинно христианским смыслом заботы о людях.
Только так, оторвав взгляд от себя, можно обратить внимание на чудотворный Великорецкий образ Святителя Николая, движущийся впереди крестного хода. Мы настолько привыкли под словом «образ» разуметь только икону, что забыли другое его значение, связанное с ближайшими и однокоренными с ним понятиями: «образец», «образование». Идя Великорецким крестным ходом, мы многократно поем тропарь Святителю Николаю, называя его «образцом» для всех нас и стремясь «образовать» себя по этому Богом данному «правилу веры» и «образу кротости». Вглядитесь в клейма Великорецкой иконы, которые с такой силой и любовью раскрывают для нас образ святого и, прежде всего, его великое милосердие к ближним: вот он является во сне царю Константину, повелевая освободить из темницы невинных воевод; спасает Димитрия со дна моря; помогает морякам не погибнуть в буре; избавляет от казни трех оклеветанных граждан; возвращает отцу пропавшего сына...
Не менее ярко добродетели Святителя Николая раскрываются и в посвященном ему акафисте, который многократно звучит во время крестного хода. По своему содержанию акафист есть «неседальная песнь», в основу которой положено житие святого, что роднит его с житийной иконой. Только в отличие от нее акафист рассказывает о святом не красками, а возвышенным языком поэзии. Даже когда чудотворная икона ушла далеко вперед, благодаря акафисту она будто бы рядом и мы можем видеть духовными очами и ее, и самого Святителя Николая.
Сопоставив акафист и икону, нетрудно заметить, что из всех трудов и подвигов Святителя Николая неведомый автор иконы избрал именно те, которые научают милосердию. Икона была написана в те времена, когда наши предки вятичи без устали грабили соседние христианские земли, за что заслужили от устюжских летописцев прозвание «жестокосердных». И вот именно в эти времена «жестокосердным вятчанам» Господь послал Великорецкий образ Святителя Николая, научающий их милосердию. Поистине, «дивны дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси!» Поэтому, как мне представляется, важно понять, что, подобно тому, как Великорецкая икона являет нам Святителя Николая, так сам Святитель являет нам образ Христа Спасителя — Его милосердие, Его кротость, Его воздержание, Его человеколюбие.
Сколько раз — и в крестном ходе, и вне его — я прикладывался к этой иконе, смотрел на нее и не понимал, не видел этой «бездны Божия милосердия», о которой столь проникновенно сказал святитель Афанасий (Сахаров): «Паче всего наше утешение — это бездна Божия милосердия. Поистине мало спасающихся своими делами, безгранично число спасаемых Божиим милосердием, Божиим человеколюбием. Спаситель близко. Он подле вас. Он ни на минуту не оставляет вас. Нам иногда кажется, что мы как бы оставлены Им. Но это только нам, немощным, так кажется. Он с нами всегда. У Господа двери милосердия всегда отверсты. И стоит нам хотя бы слегка толкнуть их, они сами отверзнутся».
Когда-то протопресвитер Александр Шмеман сказал о Литургии слова, которые имеют отношение и к Великорецкому крестному ходу: «Там, где церковная и приходская жизнь не основана, прежде всего, на Господе Иисусе Христе, и это значит — на живом общении и единстве с Ним и в Нем в Таинстве Церкви — Евха-ристии… там уже не Христос, а что угодно другое — национализм, политика, материальный успех, коллективная гордыня и т.д. — рано или поздно начинает определять собой и, одновременно, разлагать церковную жизнь». В этих словах я вижу не только тонкое наблюдение, но и важное предупреждение нам — наследникам великорецкой традиции.
Размышляя о Великорецком крестном ходе, я сегодня все чаще думаю о том, что понимание его как пути из «пункта А» в «пункт Б» далеко от его подлинного и наиболее глубокого смысла. Настоящая задача паломника, возможно, состоит именно в том, чтобы «путь в Великорецкое» стал для него «путем ко Христу», чтобы в течение нескольких дней паломничества не умозрительно, а опытным путем, вглядываясь в образ Святителя Николая, свою душу и лица паломников, ты узнал Христа и захотел быть с Ним и Его Церковью. Тогда становится важно не то, сколько раз ты ходил в крестный ход, сколько раз преодолел весь путь туда и обратно, сколько километров прошел, а то, как ты их прошел. Был ли это путь христианина, исполненный любви к Богу и милосердия к ближним, или его наполняли какие-то другие смыслы, которым нет числа.
Убежден, что время для осмысления пришло, и, возможно, одним из главных его итогов должно стать понимание Великорецкой святыни как бесценного Дара, в котором через Святителя Николая Христос являет Себя и которым привлекает нас к Себе. Это единство со Христом осуществляется, прежде всего, в Божест-венной литургии на месте явления чудотворного Великорецкого образа, во время которой паломники и гос-ти праздника стремятся причаститься Святых Христовых Таин. Путем к этой Литургии, к этому единству и является Великорецкий крестный ход, во время которого многие паломники принимают на себя сугубый труд поста и молитвы, чтобы их последующее воссоединение с Христом в таинствах исповеди и причащения было наиболее решительным, осознанным и радостным. Это понимание великорецкой традиции позволяет органично соединить две неразрывные стороны этого дара — его «вятскость», связанную с конкретной историей обретения и прославления этой чудотворной иконы, и его «универсальность», делающую великорецкое паломничест-во важным и интересным для христиан всего мира.
Пойду ли я в Великорецкий крестный ход снова? Если понимать его как дар Божий, то как можно этот дар не принять?!
Великорецкий крестный ход — один из крупнейших ежегодных крестных ходов России, имеет статус всероссийского, известен с начала XV века. Это шествие совершается с почитаемым Великорецким образом Святителя Николая для молитвенного поклонения на месте его чудесного обретения в 1383 г. В годы «хрущевских» гонений этот крестный ход был запрещен. В 1989 г. по благословению митрополита Вятского и Слободского Хрисанфа он был возрожден и ныне собирает десятки тысяч паломников. Великорецкий крестный ход проходит ежегодно с 3 по 8 июня по маршруту: Вятка — река Великая (с. Великорецкое Юрьянского района Кировской области) — Вятка. Протяженность пути — 160 км в оба конца.
Протоиерей Александр Балыбердин — секретарь Вятской епархии, настоятель церкви Иоанна Предтечи в г. Вятка (Киров), член Межсоборного присутствия Русской Православной Церкви, член Общественной палаты Кировской области, кандидат исторических наук, один из учредителей премии «Вятский горожанин», администратор сайта «Страна Вятская» (http://vstrana.ru/).
