Монастырь расправил плечи

Московскому Зачатьевскому женскому монастырю исполнилось 650 лет. Главным подарком к юбилею стало возведение собора Рождества Пресвятой Богородицы. О восстановлении обители, археологических раскопках и новом соборе ответственному редактору «Церковного вестника» Сергею Чапнину рассказала настоятельница монастыря игумения Иулиания (Каледа).

— Мать Иулиания, давайте начнем издалека: в начале 90-х годов здесь было захолустье — вокруг старые неопрятные дома с коммунальными квартирами и пустыри. Сегодня этот район называют «золотой милей». Пройдешься по переулкам вокруг монастыря и не понимаешь, в Москве ты или где-то в Европе. Когда вы начали возрождать монастырь, можно ли было представить, что это место так преобразится?
— Было такое ощущение, но не вполне определенное. Когда мы начинали восстановление обители, Господь, вероятно, покрывал нас Своей благодатью, и всё казалось нам просто, мы не думали и не предполагали, с какими трудностями придется нам столкнуться. Мы ходили по территории будущего монастыря восторженные, радостные и говорили: «Здесь у нас будет собор…» В этом году на Введение во храм Пресвятой Богородицы будет 20 лет, как в первый раз я вступила на территорию обители. Мы пришли сюда с нашим старшим священником, тогда еще протодиаконом, Николаем Важновым и со старостой храма Ильи Пророка, что в Обыденском переулке, Виктором Ивановичем Горячевым договариваться о проведении первой рождественской елки для детей из Обыденского храма. На месте собора стояло типовое здание школы, сохранился монастырский надвратный храм, а всё остальное, что осталось, мало напоминало монастырь. С того дня всё и началось.

— Вы сразу решили восстанавливать обитель?

— Конечно, желание восстановить здесь монастырь было, но я боялась об этом говорить вслух, настолько эта мысль была сокровенной. Потому стали поначалу хлопотать о надвратном храме, чтобы приписать его к Обыденской церкви. По благословению Святейшего Патриарха Алексия II было создано Сестринство во имя иконы Божией Матери «Милостивая», которое и стало ступенькой к будущему устроению монастырского жительства. Милостью Божией получили часть северного сестринского корпуса, обустроились, сначала вдвоем, потом втроем, через неделю взяли одинокую лежачую бабушку, стали за ней ухаживать. Скажу честно, мы тогда думали, что только походим по конторам, освободим помещение и будем просить Патриарха, чтобы нам прислали игумению вместе с сестрами, которые и будут возрождать здесь монашескую жизнь. Ведь это так непросто — монастырь возродить и храм построить. У нас не было ни благодетелей, ни средств; бывало, не хватало на хлеб, картошку и очень часто мы не знали, что будем есть завтра и будем ли есть вообще. Но ни одного такого дня не было, чтобы Господь нас оставил. Всегда появлялись какие-то добрые люди, которые что-то приносили. А потом постепенно, корпус за корпусом, монастырские здания стали освобождаться от арендаторов. В 2002 году нам передали здание школы, хотя многим это казалось невозможным. А как только вывели школу и разобрали здание, начали археологические раскопки.

— Заканчивается строительство собора Рождества Пресвятой Богородицы. И это новый, очень интересный проект. Кто здесь автор идеи и как долго вы работали над ним?

— Я всегда верила, что собор будет восстановлен. У меня ни на минуту не было сомнений. Несмотря на то, что кто-то нас, видимо по старой памяти, «врагами народа» называл, окурки бросали в окна, камнями угрожали побить…
За всю историю монастыря на территории обители было четыре собора разной архитектуры, и во время проведения археологических работ были обнаружены фрагменты четырех фундаментов. Последний собор, авторство которого приписывают выдающемуся архитектору М.Ф. Казакову, просуществовал до 1933 года, а затем его взорвали. Он был построен в неоготическом стиле, потому многие думали, что мы будем восстанавливать такой же. Но, честно говоря, мне всегда хотелось построить храм именно в древнерусском стиле, чтобы он органично вписался в облик монастыря. Но очень многие тогда говорили, что никто не разрешит возводить новый храм в другом стиле. В какой-то момент я даже подумала: «Ну, хотя бы такой, хотя бы готический. Лишь бы только собор был». И вот, когда разобрали школу, однажды поздно вечером я прогуливалась по территории монастыря, остановилась около трапезного корпуса и огляделась. У обители уже был совершенно другой вид, пространство переменилось, монастырь как будто расправил плечи. А я смотрела в сторону надвратного храма и настоятельского корпуса (это самые древние строения монастыря), и вдруг увидела кусочек старой Москвы, и ощутила однозначно, что здесь надо строить в традиционном древнемосковском стиле. Когда я на следующей день кому-то об этом сказала, то никто не поверил, что это возможно. Но я поняла: если Царица Небесная благословит, всё устроится. Призвав на помощь Пресвятую Владычицу, я пошла за благословением к Патриарху, взяв фотографию последнего собора и миниатюрную гравюру предыдущего, того, что конца XVI века, и представила всё Первосвятителю. Его Святейшество очень внимательно рассматривал фотографии последнего собора, а потом вдруг посмотрел на меня и задал такой вопрос: «Матушка, а где мы с вами живем?» Я говорю: «В Москве». В ответ слышу: «Матушка, значит, надо в древнерусском стиле строить, что же нам с вами строить еще?»

Обрадованная и подбодренная благословением Святейшего, я взялась за дело. Вместе с экономом монахиней Евпраксией стали обдумывать проект. Объездили огромное количество храмов в Москве и Московской области, каждый вечер у нас работало «архитектурное бюро». Наездимся, нафотографируем, насмотримся, потом начинаем рисовать. Сколько было вариантов! Сестры-келейницы обычно в 2–3 часа ночи уже жаловались, говорили, что уже очень поздно, завтра рано вставать, может, в другой раз и т.д. А мы с Евпраксией всё рисовали, клеили, стирали, замазывали, вешали на стенку, смотрели, примеряли. Потом мы уже встречались с архитекторами и рассказывали, что хотим. Долго искали, кому можно такой проект доверить, многократно проходили бесконечные согласования. Сначала все в один голос говорили, что это невозможно построить.

В конце концов «на семи акафистах» мы прошли один из главных советов, который принял решение, что все-таки можно строить здесь собор в древнерусском стиле. Почему на семи акафистах? Потому что я поехала на совет, а сестрам сказала, чтобы они читали акафисты один за другим, пока не позвоню. И вот на седьмом акафисте всё решилось благополучно. Потом был еще градсовет, где от Патриархии присутствовал архиепископ Арсений, а Юрий Михайлович Лужков в заключение сказал, что раз Патриарх благословил, то мы не можем спорить, и, наконец, было принято положительное решение.

— Внутреннее убранство тоже будет соответствовать эпохе, стилю?

— Мы очень долго думали, в каком стиле нам подобрать иконостас, объездили различные храмы и решили делать в едином стиле с собором, то есть в стиле конца XVI — начала XVII века. Иконостас в соборе пятиярусный, плюс пядничный ряд. Декор выполнен из литья с применением слюды и покраски. В XVI веке достаточно часто применяли оловянное литье, его или серебрили, или золотили. Металлические тябла, покрашенные разноцветной эмалью, покрывали слюдой, а сверху накладывали литье. Такой иконостас сохранился в Благовещенском соборе Кремля. Мы долго этот вопрос изучали, смотрели, как делать… Ведь у нас высота иконостаса около 15 метров, а ширина 21 метр. Встречались и со специалистами по оловянному литью, но поняли, что при таком литье к 650-летию иконостас закончен быть не может, а только, может быть, лет через десять. В одной из мастерских нам предложили интересную технику, близкую к древней, но применимой в наших условиях. Мы согласились и начали реализовывать проект. Иконы для иконостаса начали писать непосредственно здесь, в монастыре, около двух лет назад.

— Несколько лет назад Москва волновалась по поводу проекта собора, были выступления против, призывы защитить исторический центр города от монахинь, которые собираются чуть ли не изуродовать центр города! Это была провокация или просто непонимание?

— Мне кажется, что тогда люди действительно не поняли, что мы хотим сделать. Защитники Москвы видели фотографии обители с последним собором, и казалось само собой разумеющимся, что надо восстанавливать именно такой храм. Тем более что он действительно очень редкий по архитектуре.
Но напряжения давно уже нет, ситуация изменилась. Самые разные люди приходят  на территорию монастыря и спрашивают: «Матушка, а когда вы закончите реставрацию храма?» Мы отвечаем, что реставрация давно окончена, имея в виду Свято-Духовский, у нас там уже несколько лет службы идут. Они продолжают: «Да нет, когда вы закончите реставрацию вот этого, большого храма и когда у вас начнется служба?» Мы разъясняем, что это не реставрация, а строительство. Нам возражают: «Да невозможно в наше время такое построить, это реставрация».
На освящении крестов в прошлом году глава местной управы сказал, что жители района в потрясении находятся, когда они покупали квартиры, то и не предполагали, что здесь какой-то монастырь, а теперь поняли, какое ценное жилье приобрели, потому что у них теперь удивительный вид из окон. Теперь уже не слышно ни одного отрицательного отзыва.

— Мы много говорили о внешнем, о строительстве. Что же такое монастырская жизнь в самом центре Москвы? Вы отгораживаетесь от мегаполиса?

— Внешнее главное событие — это, конечно, строительство, восстановление собора, монастыря. Хоть сейчас это и центр Москвы, но очень многие люди, даже далекие от Церкви, отмечают, что это особое место. Когда я первый раз вошла сюда в 1990 году, когда здесь была мерзость запустения и мало что походило на монастырь, всё равно очень чувствовалась намоленность. Мы с сестрами очень счастливые, несмотря на то что, конечно, в центре Москвы трудно устраивать монашескую жизнь, трудно в центре такого мегаполиса воздвигать монастырь именно в глубоком внутреннем смысле, но мы счастливы, что Господь привел нас на место, где подвизались наши матушки-основательницы, преподобные Иулиания и Евпраксия Московские и целый сонм преподобных жен. Это нас очень укрепляет и поддерживает.

Последняя игумения монастыря при закрытии обители в 1920-е годы передала всех сестер на милость Царицы Небесной, сказав, что отныне Сама Богородица — их игумения. Мы это очень чувствуем. Все основные события в обители происходят на празднование главной святыни монастыря — иконы Божией Матери «Милостивая». Как бы мы ни планировали, как бы мы по-человечески ни хотели что-то сделать в другое время года, чтобы не холодно было, потому что 25 ноября уже почти зима, но, по не зависящим от нас причинам, главное выпадает на этот день. Это и освящение всех храмов, и закладка собора, и освящение колоколов, крестов, теперь вот подошло и освящение собора. Особенно вспоминается снос бензоколонки перед монастырем, возвращение иконы «Милостивая» из Обыденского храма. Бензоколонка стояла с 1937 года, за одну ночь Царица Небесная ее снесла перед тем, как вернуться в обитель. Всё это свидетельство того, что мы только орудие в руках Божиих. Пречистая Владычица нам, таким немощным и грешным, слабым, помогает здесь подвизаться. Монашеская жизнь — это сокровенная жизнь, обновление ветхого нашего человека. И раз нас Господь привел сюда, значит, именно здесь мы должны проходить наше служение и здесь, в центре города, среди народа, уметь внутренне уединиться и быть всегда со Христом. Потому что никто и ничто не должно человеку-христианину и тем более монаху препятствовать быть со Христом.