ХРИСТИАНСКИЕ ПАЛОМНИЧЕСКИЕ РЕЛИКВИИ НА ВЫСТАВКЕ В ЦЕНТРАЛЬНОМ МУЗЕЕ ДРЕВНЕРУССКОЙ КУЛЬТУРЫ И ИСКУССТВА ИМ. АНДРЕЯ РУБЛЕВА
Обычай посещать святые места в Православии известен с глубокой древности, и Русь не исключение. Впрочем, очень долго поклонение вселенским христианским святыням оставалось у наших предков уделом избранных – людей или очень богатых, или принадлежавших к военной либо дипломатической элите. И даже в этих сравнительно узких кругах побывать, к примеру, в Палестине считалось невероятным везением и знаком особой Божией милости. Лаконичная экспозиция в зале временных выставок Музея им. Андрея Рублева предлагает вниманию посетителей связанные с дальними странствиями святыни более позднего Нового времени, когда паломничество стало осознаваться как неотъемлемый атрибут культуры верующего человека.
Выстроенный по географическому принципу экспозиционный ряд в первую очередь привлекает внимание иконописными и резными памятниками, происходящими с Афона и из Святой Земли. Самые разные по технике и использованным материалам, по стилю и манере исполнения, по уровню профессионализма авторов-мастеров, эти произведения дают представление о невероятно широкой гамме мемориальных реликвий, которые богомольцы привозили на Родину. «Паломничество длилось долго, странники везли собой и одежду, и пропитание, поэтому сами такие предметы – их на греческий манер называли евлогии – как правило, исполнялись легкими и небольшими по размеру, – говорит автор выставки заведующая отделом экспертизы и искусствоведческих заключений музея Жанна Белик. – Наряду с запечатленным евангельским сюжетом собственную значимость в глазах заказчиков приобретали материалы местного происхождения. Так, Гроб Господень традиционно изображали на мраморе, масличном древе или кипарисе, Святую Троицу – на дубе, Крещение – на камне-голыше из иорданских вод, Рождество Христово – на раковинах очень твердого и одновременно хрупкого перламутра».
Иногда же сам факт паломничества побуждал к созданию какой-то особенной мемориальной святыни. В начале ХХ века безвестный странник заказал московским мастерам икону Успения Божией Матери – похоже, обычную для того времени (вместе с фигурами Спасителя, двух архангелов и одиннадцати апостолов), если бы не одна деталь. В нее вставлена привезенная со Святой Земли Плащаница с ликом почившей Богородицы. Довольно точная копия (разумеется, уменьшенная) шитого образа, с которым в то время устраивали крестные ходы по Святому Граду, таким образом становилась своеобразной иконой в иконе и приобретала вторую жизнь. C одной стороны, она напоминала верующему о далеком путешествии, а с другой, оставалась объектом молитвенного почитания. Из той же серии и написанная в афонском Пантелеимоновом монастыре икона Архангела Михаила с дарственной надписью «В честь плавания на броненосце в Адриатическом море Великого князя Михаила Николаевича». Двоюродный дедушка последнего российского монарха посещал греческие земли в 1900 году в 67-летнем возрасте. И явно нетиражный, весьма высокий уровень исполнения позволяет предположить, что икону афониты преподнесли на память именно представителю императорской семьи или кому-то из его ближайшего окружения.
Не следует думать, будто подобный обычай остался в далеком прошлом. «Около десяти лет назад на Афоне вместе с редактором одной из афинских газет мы вознамерились разыскать место старой русской мельницы, где трудился Силуан Афонский. Район поисков был очерчен весьма смутно. Мы располагали лишь воспоминаниями очевидцев, что преподобный Силуан нес на себе мешки с зерном около 10-15 километров от пристани, – вспоминает московский коллекционер икон Андрей Кириков, собирающий также и связанные с земной жизнью угодников Божиих раритеты. – Изрядно поблуждав, мы обнаружили полностью заросшую просеку, по которой и вышли к разрушенной мельнице. Все деревянные постройки, изделия и механизмы оказались изъедены жучком. На камне я нашел единственную целую деталь – втулку от мельничного жернова, которую вместе со старым гвоздем для верхней одежды прихватил с собой. В скиту Буразери невероятно повезло: заказчик готовой иконы преподобного Силуана не стал ее выкупать, и ее разрешили приобрести мне. Уже дома я заказал ярославским мастерам раму, куда попросил вмонтировать втулку и гвоздь. Так иконы стала зримым напоминанием о земном послушании святого и одновременно вместилищем предметов, к которым он, возможно, прикасался».
ПОЛНУЮ ВЕРСИЮ МАТЕРИАЛА ЧИТАЙТЕ В ОДНОМ ИЗ БЛИЖАЙШИХ НОМЕРОВ "ЖУРНАЛА МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ"
Выставка открыта до 2 октября
