Проблемой сохранности культурного наследия озабочены и Церковь, и музейное сообщество. О ситуации в музейных фондах, условиях хранения икон в храмах и учреждениях культуры, случаях пропажи и возвращения произведений литургического искусства рассказывает издатель каталога "Внимание, розыск!" и "Каталога подделок произведений живописи" Владимир Рощин.
— Владимир Карпович, пять лет назад Росохранкультура (Федеральная служба по надзору за соблюдением законодательства в области охраны культурного наследия) приступила к изданию каталога похищенных произведений искусства. Какова задача этого каталога?
— Издание "Внимание, розыск!" — это каталог похищенных культурных ценностей. Он содержит изображения и описания предметов искусства и антиквариата. Первый номер каталога вышел в 2006 году. И уже на презентации издания один известный коллекционер обнаружил, что в его коллекции есть работа, опубликованная в каталоге. Это картина русского художника Александра Борисова "Горы Вильчики при вечернем освещении в половине сентября". В свое время у художника ее приобрел сам Павел Третьяков, в 1939 году полотно было передано в Торгпредство СССР в Берлине, но во время войны пропало. Работа вернулась в музей — ее торжественно передал директору Третьяковской галереи Дмитрий Медведев, тогда первый вице-премьер. Картина стала 27-й работой этого автора в коллекции Третьяковки. Всего же благодаря семи выпускам каталога за 2006–2011 годы в музейный фонд России были возвращены культурные ценности на сумму более чем 250 млн рублей.
— Как складывается ситуация с хищениями из музейных фондов? Каковы причины преступлений подобного рода?
— По оценкам специалистов, сегодня в музейных фондах России находится около 50 млн единиц хранения, выставляется из них в лучшем случае два-три процента. Недавно были обнародованы подсчеты по количеству пропавших экспонатов. Просто ошеломляющие факты, свидетельствующие о масштабах хищений из музейного фонда и полной безответственности не только тех, кто должен обеспечивать его сохранность, но и людей, отвечающих за нормативное и правовое регулирование. Возможно, подсчеты не соответствуют действительности, но тогда зачем их публикуют? Конечно, такие проблемы появились не сегодня, а сформировались в течение последних десятилетий. И винить музейное сообщество во всех грехах сложно: даже если кто-то из музейных сотрудников и причастен к хищениям, то при чем здесь люди, отдающие музейному делу всю жизнь фактически за копейки. И таких подавляющее большинство.
Недавно выяснилось: для того чтобы провести тотальную ревизию в музейных фондах, понадобится минимум 20–30 лет. И на самом деле подсчитать и исследовать такое количество культурных ценностей быстрее просто невозможно. В некоторых музеях полной сверки не было со времен Гражданской войны. За время советской власти и до сегодняшнего дня для федеральных музеев построено всего одно фондохранилище.
В связи с этим с большой уверенностью можно предположить, как и в каких условиях хранятся культурные ценности в целом. Если нет соответствующих условий для хранения, то нет и необходимого контроля. Всё это создает благоприятную почву для посягательств на культурные ценности.
Кстати, первым, кто поднял вопрос о массовой пропаже российских культурных ценностей, был председатель Ассоциации реставраторов России Савва Ямщиков. Но, к большому сожалению, многие годы его никто не слышал или не хотел услышать. Савва Васильевич был самым большим союзником в деле розыска утраченных и похищенных культурных ценностей. Одним из немногих, кто искренне поддерживал борьбу с фальсификацией истории искусства. Я не перестаю удивляться, как он мог помнить, в каком музее или храме находилась та или иная икона, какие образы находились рядом с ней 30 лет назад, в каком году и кто ее реставрировал. Он помнил всё и всегда поддерживал наши каталоги розыска, с большим интересом ждал каждого нового номера.
В последние годы хищение культурных ценностей стало одним из самых распространенных способов быстрого обогащения. Посягательства совершаются любыми способами, это не только прямое хищение, но и подмены, попытки узаконить тысячи высококвалифицированных подделок, причем нередко снабженных экспертными заключениями госучреждений. Это вызвано прежде всего колоссальным интересом к русскому искусству и фантастическому росту цен на него, по крайней мере в докризисные годы. К сожалению, пока в области экспертной деятельности существующее законодательство недостаточно проработано. Мошенники этим умело пользуются. В качестве примера достаточно упомянуть каталог подделок произведений живописи (который вышел в пяти частях) 2007–2009 годов.
— Как заинтересованная общественность восприняла каталоги подделок?
— Крупнейшие российские коллекционеры и арт-дилеры всецело поддержали издание "Каталога подделок", направленного на борьбу с фальсификациями истории искусства, что и естественно. Но были и другие мнения, очень отрицательные и негативные, тон этому задавали несколько комбинаторов от искусства, которым пришлось отдавать огромные деньги за картины, оказавшиеся не шедеврами русской школы, а работами малоизвестных европейских художников.
— Ситуация с картинами более или менее понятна. А подделывают ли сегодня иконы?
— Подделки икон, без сомнения, встречаются, однако в общей массе подделок культурных ценностей они занимают незначительное место. Причина в следующем. Между подделками произведений светской живописи и икон существует серьезная разница. Поддельную икону гораздо легче идентифицировать, чем картину. Если такая подделка попадается на глаза хорошему специалисту, он всегда вынесет правильный вердикт. В то время как в случае с картинами всё гораздо тоньше и сложнее.
— Как вы оцениваете условия хранения икон в госучреждениях и православных храмах?
— Везде по-разному, ведь и условия у каждого госучреждения свои. Например, приехали мы с корреспондентом Первого канала Павлом Шереметом для съемки фильма об иконах в храм XVII века, входящий в состав одного государственного музея-заповедника. Войдя в церковь, я был удивлен: оказалось, что она открыта только летом. Там нет никакой отопительной системы, зимой там почти такая же температура, как на улице, если не холоднее. При этом в храме находится иконостас XVII века и за несколько столетий с ним ничего не случилось. Это говорит о том, что иконы имеют свою собственную жизнь.
А что касается вопроса безопасности наиболее ценных икон, то храмы Русской Православной Церкви охраняются сегодня не хуже, а во многих случаях даже лучше, чем музейные собрания.
Вот еще пример. В 2005 году впервые в послереволюционный период российской истории частный коллекционер передал в дар Русской Православной Церкви уникальную коллекцию произведений церковного искусства XV–XIX веков, которое отображает все периоды его развития. Церемония передачи 83 икон состоялась в Храме Христа Спасителя. Любой музей мог бы гордиться таким собранием. Собиратель прекрасно разбирается в иконописи, его коллекция знакома лучшим специалистам в России, и кому как не ему знать, где и в каких условиях должны храниться его иконы. Как вы думаете, передал бы он собрание храму, если там нет должного хранения? Сегодня все переданные им иконы находятся в Храме Христа Спасителя и других храмах, куда бесплатно может прийти любой желающий.
Расскажу еще об одном случае, который в свое время вызвал много споров. Думаю, все знают или слышали историю временной передачи иконы "Богоматерь Одигитрия" (Торопецкая) XII–XIV веков в храм Александра Невского в Подмосковье. СМИ об этом много писали, например, под такими заголовками: "Старинной иконе не место в коттеджном поселке", "Дорога к элитному храму ведет через элитный поселок", "Икону из музея передали в частный храм", "Икона для богатых" и т.д. Недавно я проезжал по Новорижскому шоссе как раз мимо этого красивейшего храма — его видно с федеральный трассы издалека. Заметив соответствующий указатель, я не удержался и свернул к храму. Мне было интересно посмотреть его поближе после того, что писали и говорили о нем и о хранящейся там иконе. В итоге я увидел великолепный двухсторонний подъезд к храму и, главное, свободный вход для всех желающих помолиться перед чудотворным образом. Было около десяти утра, в храме совершалось богослужение. Когда я отъезжал от храма, прибыл автобус с паломниками, которые беспрепятственно вошли в церковь. В итоге то, что я увидел, никак не соответствовало услышанному и прочитанному ранее. Храм Александра Невского, построенный известным меценатом Сергеем Шмаковым, не частный храм — он принадлежит Русской Православной Церкви, открыт для всех и расположен не в закрытом поселении, а за территорией поселка, в десятках метров от развилки дорог. Это факт. Что касается условий хранения Торопецкой иконы в настоящее время... Скажу так: хотите знать, в каких условиях должны содержаться музейные экспонаты особой ценности, приезжайте в храм Александра Невского и посмотрите.
— А много ли икон было похищено за минувшее время?
— Да, много. Ограблениям подвергаются и храмы, входящие в музейные комплексы, и действующие церкви, где проводятся богослужения. И происходит это не только в России. Например, официальная статистика по Латвии, согласно данным местных СМИ, выглядит следующим образом: в 2008 году было похищено 89 предметов культуры, в 2009 году — 204, в 2010 году — уже 318. Немалую часть из этих пропавших произведений искусства составляют иконы. К сожалению, лишь немногие из них удается вернуть, большая часть исчезает безвозвратно.
— Насколько популярны православные иконы у западных покупателей? Что наиболее ценится?
— На этот вопрос ответить можно очень просто. Западных и не только приобретателей интересуют все иконы, которые стоят денег. И чем больше стоят, тем больше интересуют. Это, как правило, иконы хорошего, профессионального письма, представляющие высокую художественную ценность.
— Какие наиболее ценные иконы удалось вернуть за минувшие годы?
— Усилиями Росохранкультуры при непосредственном участии благотворителей, коллекционеров, экспертов было найдено и возвращено законным владельцам достаточно много икон. Если говорить о наиболее ценных из них, то за последнее время это иконы, купленные в Европе добросовестными приобретателями на сумму более чем два миллиона долларов. Это, например, уникальная икона "Воскресение Христово" XVIII века. Она была написана одним из выдающихся художников Оружейной палаты иконописцем игуменом Корнилием (Улановым). Святыню похитили в 2004 году из собора Пресвятой Богородицы Нижнего Новгорода и контрабандой вывезли в Европу. Затем икону приобрел один из известных коллекционеров, который позже обнаружил ее в каталоге и передал в Росохранкультуру. В 2008 году я принимал участие в торжественном мероприятии, где председатель правительства РФ Владимир Путин передал эту икону Нижегородской епархии.
Икона "Святой Николай Зарайский с житием" 1553 года, которая была похищена из филиала Ярославского государственного музея-заповедника в 1995 году, возвращена в 2010 году. Икона, похищенная из Львовского национального музея в 1984 году "Покров Богородицы" 1560 года, возвращена в прошлом году. Также в 2011 году была возвращена икона "Георгий Победоносец в житии" XVII века, похищенная из веськовской церкви святого Георгия в 2003 году. Это один из немногих случаев, когда святыня передана из церкви в музей, а не наоборот. Она поступила на временное хранение в Переславский музей-заповедник, так как в храме устанавливается сигнализация. Естественно, икона вернется на свое законное место.
— Имеет ли смысл выпускать отдельный каталог похищенных икон?
— Не думаю. Дело в том, что в наших каталогах "Внимание, розыск!" существуют разделы, посвященные похищенным иконам. Издавать же отдельный каталог по иконам, на мой взгляд, нецелесообразно по той причине, что, несмотря на довольно частые случаи хищения, сама база данных украденных икон мала. Часто у нас нет даже изображений похищенных икон. И это, кстати, большая проблема в плане возвращения икон, особенно из-за рубежа. Представим себе, что какой-то батюшка увидел на аукционе икону, которую похитили у него из храма. Что ему делать? Если у него нет даже элементарной описи украденного произведения и фотографии этой иконы, процедура возврата может затянуться на долгие годы. Подчеркиваю: все обнаруженные и возвращенные иконы были найдены специалистами только благодаря их чудом сохранившимся детальным описаниям и фотофиксациям. Об этом не надо забывать.
Беседовал Евгений Мурзин
Необходим конструктивный диалог Церкви и музейного сообщества
Комментарий протоиерея Леонида Калинина, члена Патриаршего совета по культуре, искусствоведческой комиссии Московской епархии, настоятеля столичного храма священномученика Климента, Папы Римского
Еще в начале ХХ века в России говорилось о необходимости создания при храмах благоустроенных ризниц для хранения церковных культурных и исторических ценностей. Действовало общество по сохранению церковных древностей, в которое входили многие представители славянофильского движения, священнослужители, деятели культуры и искусства. Однако XX век уже закончился, а воз и ныне там. К сожалению, сегодня предметы культурного наследия зачастую содержатся в храмах в неподобающем виде, что вызывает беспокойство не только у музейного сообщества, но и у более или менее грамотных прихожан, понимающих, какую духовную, историческую и материальную ценность представляют собой церковные древности.
Между тем благоустроенная ризница характеризует отношение настоятеля храма к тому наследию, которым он временно управляет. Скажу больше, если в ризнице порядок, то порядок есть и в духовной жизни данного прихода. Эти вещи неразрывно связаны. По Уставу Церкви, когда архиерей входит в алтарь, полагается разворачивать перед ним антиминс. Это традиция связана с тем, что архиерей не просто прикладывается к развернутому антиминсу, — он проверяет, чист ли этот антиминс, в каком он состоянии, как содержится. И если антиминс представляет собой плачевное зрелище, настоятель храма запрещается в священнослужении. Думаю, подобную практику можно было бы применять и в отношении остальных храмовых святынь. Если последние содержатся в небрежении, необходимо жестко вразумить настоятеля, а если он не внемлет, заменить его на более благоговейного священнослужителя. И здесь не надо стесняться или проявлять ненужную мягкость. Иначе мы утратим ту значительную часть культурного наследия нашей страны, которое находится в ведении Церкви.
Параллельно необходимо решить еще одну проблему — не менее, а может быть, и более важную — речь идет о необходимости поднять уровень знаний духовенства в сфере музейного дела. Начиная с семинарской скамьи, нужно прививать будущим пастырям понимание элементарных основ ухода, хранения и сбережения того культурного и духовного наследия, которое оказывается в ведении Церкви. Ведь всё, что находится в храме, — это не личная собственность настоятеля, а достояние всего нашего общества, достояние России. И мы должны относиться к этому как к национальному богатству, к зримому свидетельству высокой духовной жизни наших предков. И пока этот вопрос не получил системного решения, говорить о тотальной передаче Церкви древних икон и ценных предметов утвари, являющихся частью культурного наследия, — значит обречь церковные ценности на уничтожение, а саму Церковь — на последующее поношение со стороны общества.
Хочу подчеркнуть, что сейчас и у Церкви, и у музейного сообщества есть стремление к диалогу, стороны ищут точки соприкосновения, разрабатывают совместные проекты, действуют заодно. Конечно, не всё идет гладко. С обеих сторон существуют отдельные деструктивные элементы, которые выступают против самой возможности диалога и тем самым тормозят процесс. Но сложности бывают в любом благом деле. Уверен, что общее позитивное движение к более тесной интеграции Церкви и музейного сообщества одержит верх к вящей славе Божией и славе великой России.
Чтобы сгладить возможные шероховатости, время от времени возникающие между представителями Церкви и музейного сообщества, можно было бы предложить музеям создавать при храмах филиалы. Возглавлять подобные учреждения могли бы настоятели и клирики храмов или члены приходской общины, имеющие соответствующее образование и понимание возложенной на них ответственности. Необходимо, чтобы в случае отсутствия музейной практики такие люди проходили стажировку при том или ином музее и имели непосредственное представление об особенностях хранения культурных и материальных ценностей.
Такие филиалы можно организовывать при кафедральных соборах в епархиях Русской Православной Церкви. При этом часть средств, которые выделяет государство на содержание музеев, может быть направлена на содержание церковной ризницы, организацию там нужного режима хранения с учетом частых посещений этих ризниц людьми, интересующимися церковной историей. Следует отметить, что подобные музеи существуют во многих странах. Например, в Греции, Болгарии, Черногории и на Кипре такой музей имеется при многих монастырях. Древние предметы и ризы выводятся из повседневного употребления и хранятся там в прекрасном виде в витринах с табличками, на которых изложена история каждого предмета, а в дни особых церковных праздненств эти святыни с благоговением могут снова послужить по своему прямому назначению, придавая еще большее духовное значение церковному торжеству, напоминая верующим о неразрывной связи времен и благочестии предков.
Подобное можно организовать и у нас в стране. Это наглядно покажет, что Россия способна на внутреннюю самоорганизацию в важнейших вопросах сохранения культурного и исторического наследия.
Ответственные за храмовое имущество должны быть бдительными
Комментарий майора полиции Алексея Кисточкина, врио начальника отдела 12 отдела
4 ОРЧ УУР ГУ МВД России по г. Москве
Случаев краж икон из храмов сегодня стало заметно меньше. Главным образом из храмов похищают деньги, вскрывая кружки для пожертвований, золотые и серебряные изделия, которые продаются в церковных лавках, и другую утварь, которую можно легко продать. Чаще всего кражи икон происходят в дневное время после богослужения, когда в храме начинается уборка, священнослужители завершают свои дела в алтаре, кто‑то идет обедать и внимание сотрудников рассеивается. Злоумышленники заходят в храм и просто забирают иконы, лежащие на аналоях, однако есть случаи краж со взломом в ночное время.
Как показывает практика, люди, совершающие кражи — это залетные маргиналы, часто имеющие за плечами судимость и абсолютно не разбирающиеся в предметах церковного искусства. Они просто берут то, что лежит на виду. Целенаправленных, квалифицированных краж в последнее время практически нет. Причина состоит в том, что сегодня в храмах очень много новодела и икон, не представляющих коммерческого интереса. Однако это не значит, что лица, ответственные за храмовое имущество, могут расслабиться.
Серьезной проблемой является отсутствие во многих храмах должной организации охраны. Где‑то даже нет сигнализации, а камеры, если они имеются, охватывают внешний периметр здания, причем входы и выходы практически не попадают в зону обзора. Немало храмов и часовен стоят вдали от оживленных мест, в парках, скверах, где в темное время суток нет ни души.
Ряд настоятелей также не проявляет большого рвения в области сохранения храмового имущества и действует по принципу Бог дал — Бог взял. Иногда священники даже не заявляют о том, что в храме произошла кража, и информация об этом попадает к нам из других источников. Нередко у нас нет даже фото украденного предмета.
В прошлом году мы рассылали по округам и благочиниям Москвы письмо, в котором рекомендовали сделать фотофиксацию церковных ценностей, находящихся в храмах. Реакция была очень слабой. На наше письмо ответили примерно 15% от общего числа московских храмов. А ведь наличие обычной фотографии и элементарной описи предмета может в случае кражи облегчить сотрудникам правоохранительных органов раскрытие преступления.
