В Издательстве Московской Патриархии вышел в свет новый сборник переводов "Византийские исихастские тексты". Искушенный читатель, любитель византийской церковной книжности воспримет "Византийские исихастские тексты" как переиздание выпущенной 13 лет назад книги "Путь к священному безмолвию". И действительно: именно эта небольшая книжечка стала "ядром" нового собрания исихастских сочинений. Но "Византийские исихастские тексты" — это нечто большее.
В книгу вошли и другие сочинения, как правило, также изданные в минувшее десятилетие под редакцией А.Г. Дунаева. Опубликованы они были в малотиражных изданиях (полный их перечень чита-тель обнаружит на с. 6 новой книги), и переиздание их в одном томе представляется разумным шагом. Эти дополнительные "новые старые" тексты не менее интересны, чем те, что заимствованы из "Пути к священному безмолвию". Речь идет о Второй сотнице глав преподобного Иоанна Карпафийского — замечательном памятнике византийской аскетической письменности, оригинальный текст которого стал доступен лишь в 1970–1980-е годы; о догматических толкованиях на Иисусову молитву— анонимном и принадлежащем перу святителя Марка Ефесского; о 2-х первых Опровержениях Акиндина и еще одном небольшом сочинении святителя Григория Паламы, представляющих собой памятник эпохи так называемых паламитских спо-ров середины XIV столетия.
Пожалуй, несмотря на утверждение составителя, что данные тексты "соответствуют тематике" греческого Добротолюбия, включение в новый сборник Опровержений Акиндина может вызвать определенные недоумения. Действительно, в греческом Добротолюбии (равно как и в русском переводе этой антологии святителя Феофана Затворника) обретаются фрагменты из Триад в защиту священно-безмолвствующих святителя Григория Паламы, что как будто указывает на принципиальную возможность включения в аналогичное собрание текстов подобных сочинений фессалоникийского святителя. Тем не менее опубликованные в Добротолюбии отрывки из Триад тематически связаны с обрамляющими их текстами, в то время как характер полемики, отраженной в первых двух Антирритиках против Акиндина, не столь соответствует общему "настрою" сборника.
Впрочем, отметим, что сборник не совсем чужд подобной тематике: его завершают Силлогистические главы святителя Марка Ефесского (текст, знакомый читателю еще по "Пути к священному безмолвию"). Так или иначе, нельзя не согласиться, что объединение в одном сборнике не только собственно "исихастских" текстов, но и текстов специфически "паламитских", имеет определенный смысл: читатель получает "всё и сразу" и теперь не испытывает нужды в поиске редких и зачастую довольно дорогих изданий.
"Исихастская тема", как представляется, по-прежнему остается актуальной. Исихастская традиция жива (по крайней мере в отдельных уголках православного мира), и интерес к ней не угасает. Любопытно, что и в других странах, в том числе принадлежащих скорее к римско-католическому "содружеству наций", книги, посвященные исихастскому наследию, издаются, и подчас куда роскошнее, чем в России. Замечательные публикации, подготовленные выдающимся итальянским исследователем Антонио Риго, равно как и издания монастыря Бозе, зачастую также осуществленные при непосредственном участии этого ученого, — прекрасный тому пример. Отметим, что именно публикации Антонио Риго во многом способствовали формированию рассматриваемого сборника. А.Г. Дунаев не раз обращается к трудам венецианского коллеги в комментариях, а также в сопровождающих переводы исследованиях.
Кроме того, очевидно, что предыдущие публикации переиздаваемых ныне текстов не были свободны от недочетов. Позволим себе сослаться на выдающегося отечественного палеографа Б.Л. Фонкича, который полагает, что необходимо издавать не только то, что никогда не было издано, но и то, что было издано, ибо издано оно нередко неудовлетворительно. Сказано это по поводу публикации оригинальных греческих текстов, но, как представляется, может быть применено и к рассматриваемой ситуации. Разумеется, по сравнению с большинством современных святоотеческих изданий на русском языке публикации, положенные в основу сборника "Византийские исихастские тексты", подготовлены на очень хорошем уровне. Но то, что со временем составитель пожелал внести целый ряд существенных изменений, не может не радовать.
Так, например, в новой книге существенно уточнены сведения о преподобном Каллисте Ангеликуде и рукописной традиции принадлежащих ему сочинений, значительно расширена статья, посвященная наиболее "проблемному" из исихастских текстов — "Методу священной молитвы и внимания", причем А.Г.Дунаев приводит разнообразные мнения по поводу атрибуции этого сочинения и различные интерпретации его содержания, не навязывая при этом читателю окончательного решения.
Разумеется, далеко не всем будут интересны эти "дополнительные материалы": кто-то обратится непосредственно к переводам, не желая погружаться в "научные дебри". Но и переводы изданы чрезвычайно тщательно, аккуратно, снабжены ссылками на Священное Писание и святоотеческие творения и кратким, но информативным комментарием. Переводы эти достаточно надежны и как таковые получили признание читателей. Разумеется, это не означает, что они непогрешимы: быть может, впоследствии мы увидим новую редакцию, например, "Глав о божественном единении" Каллиста Ангеликуда или того же "Метода священной молитвы": ведь исследование рукописной традиции продолжается.
Сборник "Византийские исихастские тексты" содержит и три ранее не издававшихся текста. Тексты эти неравнозначны — как по важности, так и по объему. Это — Послание Симеона Евхаитского, 50 глав Дионисия монаха и дополнительные Силлогистические главы святителя Марка Ефесского. Пожалуй, именно последний, весьма краткий текст вызовет наименьший интерес у широких кругов читателей, хотя, вероятно, окажется полезен всем изучающим поздневизантийское богословие. Эти дополнительные главы представляют собой набор аргументов в пользу различия в Боге сущности и энергии.
Послание Симеона Евхаитского (это единственное дошедшее до нас творение Симеона) — замечательный аскетический текст, научающий подвижнической жизни. Послание было популярно как в среде византийского монашества Средних веков, так и в поствизантийский период, причем благодаря переводу преподобного Паисия (Величковского) стало довольно широко (насколько можно судить по дошедшим до нас рукописям) известно в славяноязычном мире. Русский читатель мог познакомиться с этим посланием только в славянском переводе преподобного Паисия, опубликованном в сборнике "Восторгнутые класы в пищу души…", репринтное воспроизведение которого, изданное в 2000 году, можно по сей день встретить на полках отечественных книжных магазинов.
И вот наконец появился русский перевод этого византийского сочинения XI века, выполненный на основе публикаций греческого текста с привлечением рукописной традиции. "Дионисия монаха пятьдесят познавательных глав о превосходстве божественных гимнов" — византийский текст середины XIV века, возможно, принадлежащий ктитору монастыря святого Дионисия на Афоне — преподобному Дионисию. Он относится к группе сочинений, призванных обос-новать употребление так называемого "Часослова Фикары" — своеобразного собрания ежедневных молитв, должен-ствующих дополнить богослужение суточного круга.
Сочинение Дионисия посвящено оправданию употребления этих гимнов и полемике с некими оппонентами, которые противопоставляли Иисусову молитву другим молитвословиям, "отвращаясь от гимнов Христу, не желая восхвалять, славословить, благодарить и благословлять Его" (гл. 7, с. 142). Дионисий придерживается разумного равновесия между церковной молитвой и молитвой "трезвеннической" — Иисусовой, вовсе не отрицая при этом пользы непрестанного памятования имени Божия. Завершает Главы особое "Толкование о превосходстве трезвеннической молитвы", из которого мы узнаем, как воспринимали молитву Иисусову некоторые из византийских иноков XIV века; "Толкование" насыщено святоотеческими цитатами, превращаясь местами во флорилегий, но это не делает его ни менее интересным, ни менее значимым.
Вообще изучение сопровождающих "Часослов Фикары" "толковательных" текстов — дело весьма перспективное, поскольку не исключено, что именно здесь кроется разгадка некоторых споров второй по-ловины XIV века, смысл которых нам до сих пор не до конца понятен. Обширный предметный указатель (с. 529–550), включающий все основные богословские и аскетические понятия, встречающиеся в публикуемых сочинениях, послужит хорошим подспорьем для читателя, но может быть положен в основу более обширного словаря подобного рода.
