В 2000 году Архиерейский Собор Русской Православной Церкви признал необходимым возродить церковные суды и разработать Положение, регламентирующее их деятельность. В настоящее время это Положение разрабатывает Историко-правовая комиссия под председательством профессора МДА протоиерея Владислава Цыпина. Комиссия использует предшествующий опыт Русской Церкви и других поместных Православных Церквей, а также материалы, подготовленные Поместным Собором 1917—1918 годов. В связи с этим вновь становится актуальной дискуссия о реформе церковного суда, развернувшаяся во второй половине XIX — начале ХХ веков.
Обсуждение реформы церковного суда, начавшееся в 1860—1870-х годах в связи с проведением «Великих реформ», послужило началом дискуссии о русском церковном устройстве вообще, а также дало толчок к разговорам о необходимости проведения Собора российских епископов и созыве Всеправославного Собора.
По действовавшему в середине XIX века законодательству ведению церковного суда, кроме дел духовенства (по проступкам и преступлениям против должности, благочиния, благоповедения и их взаимным спорам по пользованию церковной собственностью), были частично подсудны и преступления мирян против веры и нравственности, а также бракоразводные дела. Наиболее болезненным для общества был вопрос о расторжении браков. Кроме того, система формальных доказательств, заочность судопроизводства, произвол при определении степени вины и наложении наказаний делали церковный суд крайне неэффективным. Как писал авторитетный специалист по церковному праву профессор Московского университета Н.К. Соколов, существовавший в то время церковный суд, «деморализуя администрацию, развивая в ней произвол и наклонность действовать по собственному усмотрению, почти совершенно убивает суд, обращая его в покорное орудие для прикрытия административного произвола и для сообщения его действиям, в случае нужды, внешней формальной законности».
Судебная реформа 1864 года стала серьезным поводом для обсуждения реформы духовного суда, поскольку церковный суд, как правило, использовал для судопроизводства те же нормы, что и гражданский суд, и изменение светских норм влекло за собой изменение церковных. Кроме того, поскольку государственное законодательство распространялось и на органы церковного управления, деятельность последних должна была быть приведена в соответствие с общими правовыми нормами, обязательными для всех граждан.
Основными принципами, положенными в основу реформы гражданского суда, были: всесословный характер суда, независимость суда от администрации, несменяемость судей, равенство всех перед законом и судом, гласность, состязательность, право на защиту, участие общественности в отправлении судопроизводства.
Столкновение между новыми гражданскими уставами и духовным судом были неизбежны, поэтому Св. Синод предпринял попытку согласовать принципы, заложенные в Уставах 1864 года, с деятельностью церковного суда. Для этого в 1865 году был создан комитет под председательством архиепископа Тверского и Кашинского Филофея (Успенского), однако вскоре стало очевидно, что необходима кардинальная реформа церковного суда. С этой целью обер-прокурором Св. Синода Д.А. Толстым в 1870 году был учрежден специальный Комитет под председательством архиепископа Литовского Макария (Булгакова). Состав Комитета оказался весьма представительным, практически все его члены были связаны с действующими судами.
В начале своей работы Комитет опирался на проект профессора канонического права МДА А.Ф. Лаврова-Платонова (впоследствии — епископа Алексия, викария Московской епархии). Он считал необходимым сохранить судебную власть за архиереем с созданием при нем в качестве судебного органа избираемой коллегии пресвитеров. Гарантию же независимости суда он видел в выборности судей, сменяемости судей только по суду и в гласности суда.
Многие положения Лаврова подверглись острой критике, однако к маю 1872 года Комитет предложил свой первый проект, в основе которого лежала сильно переработанная работа А.Ф. Лаврова.
В качестве альтернативного был подготовлен проект киевского протоиерея Петра Лебединцева, поддержанный девятью членами Комитета. Осенью 1872 года архиепископ Макарий предложил выработать новый проект, который «бы равно удовлетворял и требованиям каноники и требованиям новейшего законодательства». В результате новый проект, опиравшийся в основном на предложения протоиерея Петра Лебединцева, был разослан для обсуждения епархиальным архиереям и опубликован полностью в «Христианском Чтении» (№ 8 за 1873 год). Там же была опубликована подробная объяснительная записка к проекту. Кроме того, основные положения преобразований были опубликованы обер-прокурором Св. Синода в отчете за 1873 год.
Одновременно архиереям были разосланы книга А.Ф. Лаврова «Предполагаемая реформа церковного суда» (издание и рассылка были оплачены Н.В. Елагиным) и его статьи, опубликованные в «Прибавлении к творениям святых отцов» и «Московских Ведомостях». В них А.Ф. Лавров выступал с резкой критикой проекта Комитета, за полное сохранение епископами административной и судебной власти и против передачи брачных дел светскому суду. Эти публикации стали одной из причин того, что проект получил резко отрицательную оценку епископата.
В чем же заключался окончательный проект, предложенный Комитетом, и почему он вызвал столь живую реакцию в Церкви и обществе?
В проекте утверждалось, что «духовный суд неудовлетворителен не в частных каких-либо принадлежностях его устройства, а в общей постановке и существе начал, положенных в его организации». В качестве главных недостатков называлось соединение административной и судебной власти в одном лице правящего архиерея, а также формальность делопроизводства и заочное ведение судебного процесса. Подготовленный проект действительно пытался поставить суд духовного ведомства на законную основу, придать ему возможность действовать объективно и независимо. Комитет предполагал отменить большую часть статей Устава Духовных консисторий, так как они не соответствовали новым правилам судопроизводства. Комитет предлагал: а) отделить судебную власть от обвинительной и административной; б) учредить суды, более близкие к подсудимым; в) заменить письменное производство устным, с публичностью заседаний суда; г) отменить практику использования формальных доказательств.
Комитет затронул вопрос и о юрисдикции церковных судов. Он предполагал, что духовному суду должны принадлежать все священно— и церковнослужители по определенному ряду дел, расширив в этом отношении компетенцию духовных судов.
Комитет считал необходимым изъять у церковных судов ведение бракоразводных дел. Путем передачи брачных дел в светские суды авторы проекта «имели в виду освободить духовное ведомство от производства многих нередко весьма сложных следствий, а духовное начальство от разбора дел, наполненных иногда описанием фактов самых соблазнительных и возмутительных в нравственном отношении».
Организация церковного суда представляла собой, по проекту Комитета, несколько инстанций: духовный судья (избираемый из приходского духовенства), духовно-окружной суд, судебное отделение Св. Синода. Комитет считал необходимым вынести вторую инстанцию за пределы епархии, мотивируя это, во-первых, обеспечением независимости духовных судей, а во-вторых, малым количеством дел, которые этому суду придется рассматривать.
За епархиальным архиереем закреплялось право утверждать избранных духовных судей и членов духовно-окружных судов, возбуждать дело, подтверждать или отклонять обвинение, сформулированное в результате следствия, утверждать или не утверждать приговор судов.
Комитет комментировал эту статью следующим образом: «Епархиальному архиерею, как главному начальствующему в епархии духовному лицу, имеющему право и обязанность наблюдать за состоянием веры и исполнением церковных правил, предоставляется право возбуждения судебного преследования о всяком преступлении против веры и о всяком нарушении церковных правил... Епархиальному архиерею, как имеющему, по Слову Божию и по неизменным церковным правилам, духовно-судебную в епархии власть... предоставляется право утверждения или неутверждения судебного приговора, постановленного пресвитерами, так что без сего утверждения приговор... не может иметь силы».
В проекте предполагалось также создание должности прокуроров (эти должности должны были занимать светские лица с юридическим образованием), контролирующих деятельность всех инстанций церковного суда. Это было одно из наиболее дискуссионных положений проекта. Предполагалось, что прокуроры должны действовать на тех же основаниях, что и прокуроры светских судов. Они должны были наблюдать за производством следствий, присутствовать при всех следственных действиях, рассматривать подлинные следственные производства и, в случае необходимости, возвращать следственное дело для дополнения. Прокурору принадлежало право составить обвинительный акт или прекратить производство дела; затем заключительный акт поступал на утверждение архиерея. Важно отметить, что поводом к введению такой должности, называлась недостаточная ясность законов, действующих в духовном ведомстве.
Некоторые положения проекта вызвали оживленную дискуссию в прессе и ожесточенное сопротивление иерархии. Во-первых, в нем предлагалось поставить под контроль судебную власть епархиального архиерея. Во-вторых, при создании духовно-окружных судов, объединявших в себе несколько епархий, суд изымался из сферы влияния епархиального архиерея, который, имея административные рычаги воздействия, мог влиять на исход дела. В-третьих, соединение церковных канонов и светских правил организации суда приводило к противоречию: получалось, что мирские люди должны судить пресвитеров и приговаривать их к лишению сана. В-четвертых, из компетенции духовных судов предполагалось изъять дела о браках и их расторжении и передать их в светские суды, оставив за архиереем право увещания и окончательного вынесения решения о расторжении брака. В-пятых, критику вызывало усиление власти обер-прокурора Св. Синода.
В 1874 году публикуются отрицательные отзывы епархиальных преосвященных и духовных консисторий о проекте преобразования духовно-судебной части. Многие преосвященные утверждали, что начала юридической науки не применимы к устройству церковного суда. Наибольшее возмущение вызвали предложения об ограничении судебной власти епископов и передаче следствия по бракоразводным делам в светский суд. За предлагаемую реформу выступили активно только епископ Псковский Павел (Доброхотов) и епископ Черниговский Нафанаил (Савченко). В результате проект Комитета был провален, а реформа церковного суда отложена.
Подробный разбор проектов реформы был сделан профессором юридического факультета Петербургского университета, доктором богословия и государственного права протоиереем Михаилом Горчаковым. Он же написал рецензии на опубликованные отзывы духовных консисторий и епархиальных преосвященных. Как положительный момент в обсуждении реформы он отметил, что впервые мнения запрошены до рассмотрения проекта, а не просто для того, чтобы получить на него согласие. Анализируя отзывы архиереев, М.И. Горчаков приходит к весьма неутешительному выводу: «Мнения Преосвященных представляют самое лучшее доказательство, в каком бесправном положении некоторые наши епархиальные Преосвященные желают держать и держат подчиненных им лиц духовного звания, смешивая судно-иерархическое с церковно-общественной судною властью. Под покровом патриархальных отношений архиерея к духовным чадам Преосвященные рекомендуют самую безграничную и бесконтрольную расправу архиерея с клириками».
М.И. Горчаков писал о том, что в отношении к судебной реформе проявились два подхода: бюрократический, определивший появление проекта Комитета, и иерократический, свойственный иерархам. Архиереи смешивают богословские понятия с юридическо-политическими. Они стремятся к сохранению судно-гражданской власти Церкви, в то время как Церковь не может претендовать на уголовную и судно-гражданскую власть в новых общественных условиях, «когда прежнее законодательство сменилось совершенно новыми по своим началам судебными Уставами 1864 г.».
Церковные наказания состоят в лишении членов Церкви церковных благ и прав, но не могут касаться гражданского и политического положения ее членов. Уголовная и судно-гражданская власть, «приобретаемая Церковью от государства, ни в каком случае не может считаться учреждением, вытекающим из существа и назначения Церкви; ее нельзя признать согласной и совместной с вероучением православной христианской Церкви о существе церковной власти; такая власть никогда не была устанавливаема правилами законодательства Вселенской Церкви; они — институт государственный, вносимый в устройство Церкви извне; следовательно, обладание Церковью уголовной и судно-гражданской государственной властью не составляет для Церкви необходимости».
* * *
Снова к проблеме церковного суда обратились уже в начале XX века, в связи с подготовкой к Поместному Собору, который был призван решить наболевшие вопросы Русской Церкви. Как писал епископ Харьковский Арсений (Брянцев), «нельзя не видеть самой настоятельной нужды в преобразовании в этой области духовного суда: это самое больное место в современной епархиальной жизни». Подавляющее большинство архиереев высказалось за необходимость реформы церковного суда, однако не было ясности в том, каким же образом должен быть организован суд.
К Поместному Собору 1917—1918 годов многочисленными комиссиями и предсоборными совещаниями были подготовлены материалы и проекты по устройству церковного суда, включая уставы о судопроизводстве, церковных наказаниях и другие. Однако после 1917 года дискуссия была прервана, а сам церковный суд под давлением государственной власти был фактически запрещен. Сегодня эти документы вновь становятся актуальными и могут послужить основой для формирования канонического церковно-судебного устройства.
