Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл 28 января в Храме Христа Спасителя встретился со спортсменами олимпийской сборной страны перед их отъездом в Ванкувер. В этой встрече принял участие протоиерей Николай Соколов, настоятель храма Святителя Николая в Толмачах при Государственной Третьяковской галерее, духовник олимпийской сборной России.
– Отец Николай, вы уже в четвертый раз будете на Олимпиаде в качестве духовника: за вашими плечами Пекин, Турин, Афины, а впереди – Ванкувер. Не будет большим преувеличением назвать вас ветераном олимпийского движения, и, несомненно, у вас накопилась масса впечатлений. Вы наблюдаете, как изменяются Игры, как растет спортивное мастерство…
— Дать такой анализ довольно непростая задача. Как священник я не делаю различий между зимними и летними играми, мне важно быть со спортсменами, помогать им словами молитвы, утешения и поддержки. Я же нахожусь на Играх не как болельщик или как спортивный комментатор, и мне довольно редко удавалось побывать на соревнованиях, поэтому мое мнение о росте мастерства очень субъективное.
Больше всего мне запомнилась Афинская олимпиада. Понятно, это родина Игр, это великие христианские святыни, прекрасная организация. Игры в Афинах я вспоминаю как всенародный праздник. А в Турине, например, все, наоборот, было очень скромно. Итальянцы очень сдержанно относились к этому событию, только некоторые улицы возле Олимпийской деревни были украшены спортивной символикой, а город в целом работал в будничном режиме. К тому почти все спортсмены жили в горах, в 120 км от Турина, а в самом городе находилась лишь официальная делегация. При этом была очень сложная система аккредитации.
В Пекине было физически очень тяжело: жарко, душно, над городом стоял смог. Китайцы выступали здорово, сильно, и все места, которые они могли занять, они заняли. При этом все было отлично организовано — предельно ясно, четко. Но больше всего последние Игры запомнилось тем, что наши спортсмены вопреки всем прогнозам дали хорошие результаты.
Однако повторюсь, я еду работать, а не болеть. У меня другое расписание: служить молебены, Литургии в храме в Олимпийской деревне или в нашем штабе. А потому я видел не Олимпийские игры, а религиозную жизнь наших спортсменов.
— Еще недавно православный священник на Олимпиаде был довольно необычным явлением, а сегодня церковная служба перед отъездом нашей сборной уже стала привычным фактом. Расскажите, что входит в круг ваших обязанностей? Вы встречаетесь со спортсменами, служите, совершаете требы?
— Обычно каждый день моего пребывания на Олимпиаде расписан по минутам. Утром — встречи в Олимпийской деревне, в штабе нашей сборной, потом — поездки к командам. Возвращался я обратно поздно вечером. Конечно, регулярно совершались богослужения. Тут опять следует вернуться к Афинам. Греция — православная страна, и ее власти были обеспокоены тем, чтобы команды всех православных стран имели должное духовное окормление. Греки собрали 15 священников, которых возглавлял митрополит Афинский, еще приезжал тогдашний Предстоятель, ныне покойный, блаженнейший Христодулус. От Русской Церкви кроме меня еще были священники из Минского экзархата и из Киева.
В Италии ничего подобного не было. На все конфессии дали одну часовню! Да и часовней ее можно назвать условно — просто комната. Одна на всех. Служили по очереди: мусульмане, православные, католики, протестанты, синтоисты, иудеи. По уставу, если служить Божественную литургию, это помещение надо было бы каждый раз освящать заново, поэтому мы ограничились тем, что совершали только краткие молебны.
Согласен, в прошлом присутствие священников на Олимпийских играх в нашей стране не афишировалось. Однако еще в 1980 году, когда Олимпиада проходила в Москве, я, работая референтом Святейшего Патриарха Пимена, участвовал в создании часовни в Олимпийской деревне. Мы долго выбирали место, собирали для нее утварь, а в то время это было непросто. Тогда я, конечно, не мог себе представить, что буду присутствовать на четырех Олимпийских играх! Не мог представить, что промысл Божий таким удивительным образом вновь соединит меня с миром спорта.
— Насколько ваше пастырское окормление востребовано у спортсменов? Как вы обычно организуете свое служение на Олимпиаде?
— Обычно мы пишем объявление, и все, кто свободен, включая тренерский состав и членов нашего Олимпийского комитета, приходят на богослужения. Спортсменов обычно было мало: у них очень строгий режим, и до выступлений их практически никуда не выпускают (причащаются они уже после окончания соревнований). По правилам уже в 18 часов мы обязаны покинуть территорию Олимпийской деревни, но храм остается открытым для посещения. Перед уходом я оставляю свечки, бумагу, ручки и иконки. Утром я вижу: все свечи сожжены и лежит куча записок — понятно, что вечером спортсмены молились. Пишут об упокоении, о здравии, об успехах на предстоящих соревнованиях, просят о личной встрече…
Десятки раз на улицах Олимпийской деревни люди — и среди них были не только православные — подходили ко мне с просьбами помолиться, благодарили за духовную поддержку.
Особенно спортсмены волновались перед финальными соревнованиями, перед сдачей анализа на допинг. Поэтому нужно было их поддержать и ободрить. Я говорил простые слова, которые могут помочь, если человек готов принять их, нуждается в них. Но не мое слово помогало, а помогала совместная молитва, Господь помогал.
Человек всегда перед каким-либо важным делом призывает в помощь Бога. Понятно, что когда судьба медали решается долей секунды, то это уже не зависит от человека — это воля Божия, поэтому молитва присутствовала все эти годы. В штабе нашей сборной есть икона Георгия Победоносца, ее всегда берут на Игры, и перед ней постоянно горит свеча.
Конечно, я никого не заставляю, не организую всех приходить на богослуженния. Уверен, что миссионерство — это сам факт присутствия православного священника среди олимпийцев.
Мне запомнился один случай. Как известно, в день открытия Игр в Пекине начался вооруженный конфликт с Грузией. И вот уже на следующий день ко мне подходит группа спортсменов, и они просят: «Батюшка, благослови, если можешь. Мы же сейчас враги, мы грузины». Я оторопел: «Какие мы враги, вы же православные?» Конечно же, я их благословил, пожелал сил и терпения, здоровья… Тогда я еще не знал всего масштаба событий, но какие мы враги? Спорт для всех один, и Христос для всех один!
— Отец Николай, известно, что вы всегда были не чужды спорту. Какие состязания вас особенно интересуют?
— Действительно, когда-то я плавал, занимался греблей. Но разрядов не имел — так, для удовольствия. Еще во время службы в армии бегал, стрелял. В этом году впервые встал на горные лыжи, три раза упал, но научился виражи делать, работать палками… Признаюсь, это очень тяжелый вид спорта. Люблю хоккей, фигурное катание… Несмотря на то, что наша команда небольшая, надеюсь, на 5–6 золотых медалей мы можем претендовать, и это будет неплохой результат. Наш спорт только начинается возрождаться.
— Что, на ваш взгляд, дает ваше участие спортсменам нашей сборной, и что оно дает вам лично?
— В нашей команде стало заметно больше верующих людей. Если в Афинах в 2002 году мое общение ограничивалось десятком спортсменов, то в Пекине их было уже несколько десятков. С сотрудниками Олимпийского комитета у нас сложились хорошие отношения, за столько лет со многими из них мы стали хорошими друзьями. Среди прихожан нашего храма тоже есть люди, с которыми я познакомился на Играх.
Спортсменов отличает только то, что они очень целеустремленные. Всю жизнь занимаются тяжелым, очень тяжелым трудом. Любые соревнования — это стремление и к физическому, и к духовному рекорду. Сила — это понятно, но побеждает именно тот, кто имеет не только силу, но и крепкий дух, веру в победу. Такому человеку и Господь помогает.
А я на Играх исполняю свое пастырское послушание. Это серьезное занятие — душепопечительство тех, кто сегодня отстаивает славу России на спортивных аренах. Но если бы не было благословения церковного священноначалия, я бы никогда не был бы на Олимпийских играх. Я выполняю не свою волю, а волю Божию. А потому мне радостно и хорошо.
Беседовал Евгений Стрельчик
