Первого октября в храме Свт. Николая бывшего Преображенского монастыря состоялось награждение иконописцев мастерской «Александрия» церковными наградами. Председатель Издательского Совета Русской Православной Церкви протоиерей Владимир Силовьев вручил ордена прп. Андрея Рублева (III ст.) директору мастерской Валентину Берсеневу и главному художнику Ирине Беловой. Художников поздравили председатель Комитета Государственной Думы по делам общественных объединений и религиозных организаций депутат Сергей Попов и префект Восточного административного округа Москвы Николай Евтихиев. Они отметили заслуги художников в деле сохранения и приумножения традиций православной иконописи. Московская иконописная мастерская «Александрия» на днях отметила свое 15-летие. О том, как создавалась мастерская, и какой путь она прошла, мы поговорили с Валентином Берсеневым.
— Валентин Иванович, какие задачи стояли перед создателями иконописной мастерской «Александрия» в 1993 году?
— «Александрия» создавалась в тот момент, когда появлялись многочисленные иконописные мастерские. Туда приходили люди, не имеющие ни иконописной, ни богословской подготовки. Просто время и обстоятельства поставили задачу, и люди стали на нее соответствующим образом реагировать. Проблема оказалась в том, что далеко не всё то, что создавалось иконописцами «первой волны», можно было действительно назвать иконами. Поэтому священноначалием было принято решение создать такую иконописную мастерскую, которая могла бы послужить образцом для всех других. Когда люди видят, что представляет собой икона, написанная по всем требованиям канонов, то и те, кто обращается к иконописцам, захотят увидеть такое, и те, кто пишет, волей-неволей должны будут ориентироваться на эти образцы.
Другая задача возникла уже в процессе работы. Если мы посмотрим на историю развития иконописи в России, то мы обратим внимание на то, что икона с течением времени заметно видоизменялась. Сначала у нас появилась византийская икона, потом был «рублевский» период, время, когда ведущее положение заняла школа Симона Ушакова... Это происходило неслучайно, не в угоду желанию того или иного иконописца. Просто менялись обстоятельства жизни, люди, для которых писались образа, а икона была живописным лицом Церкви и отражала те изменения, которые происходили в ней и в мире.
Начальный период восстановления традиций иконописного творчества был связан с копированием образов, которые создавались мастерами прошлого. Это понятно: нужно было освоить то богатство, которое уже имелось, кроме того, не у всех богословская подготовка была достаточно высокой, чтобы пытаться сделать что-то свое и не впасть в ересь, не написать что-нибудь, что противоречит каноническим требованиям Церкви.
Но, наверное, не совсем правильно, когда для современного человека и его жизни воссоздаются исключительно образцы XV века или более поздние. Конечно, нам хотелось, чтобы икона, которая создается в нашей мастерской, больше соответствовала тому человеку, которому она сегодня предназначена. Не могу сказать, что мы целенаправленно двигались в эту сторону, но мы все время имели перед собой эту сверхзадачу и старались какие-то элементы, которые вдруг проявлялись в творчестве наших иконописцев и, на наш, взгляд заслуживали своего развития, поддерживать, направлять, пытаться сделать общим достоянием. Может быть, именно благодаря этому подходу «Александрия» сегодня имеет свое лицо, которое отличает ее от многих других мастерских.
— Что нового иконописцы привносят в свою работу?
— Мы много внимания уделяем разработке новой иконографии: создаем иконы, которые раньше не существовали. Не всегда это кардинальные изменения и абсолютно новые иконы. Конечно, какие-то элементы заимствуются из опыта прошлого, это естественно. Но создание новых икон, которых не существовало до этого, — это большой творческий процесс, предполагающий у иконописца наличие целого ряда знаний и умений. Естественно, для нас очень важно внимание со стороны Русской Православной Церкви, у нас постоянно идет общение с духовенством и священноначалием, оно оказывает нам необходимую помощь и поддержку и смотрит за тем, чтобы иной раз творческая фантазия не уводила нас в сторону от канонов Церкви.
— Иконы, созданные в вашей мастерской, отличаются особым колоритом: золотые краски для росписи фона, облачения, декоративных элементов создают впечатление, что образа буквально излучают свет...
— Действительно, в развитии новой иконы у нас есть элемент, возможности которого мы сегодня стремимся достаточно широко использовать — это цветное золото. На наших иконах видно, что различные детали — нимбы, одежда, фон — отличаются цветом. Вроде бы, везде золото, но цвет у него совершенно разный: до 5–6 оттенков золота можно увидеть на одной иконе. Здесь мы применили возможности цветного разнокаратного золота, которое сегодня у наших иконописцев есть, а у мастеров прошлого его просто не было. Отечественный завод спецсплавов до сих пор производит только один вид сусального золота желтого цвета, поэтому мы вынуждены закупать материалы в Италии, там делают 24 оттенка золота. Основные, наиболее контрастные его оттенки — зеленый, красный, платиновый — мы стараемся использовать, причем не только в качестве вспомогательного, фонового материала, но и для обогащения основной традиционной палитры художника — темперных или масляных красок.
Ощущение свечения от икон достигается благодаря тому, что при работе с золотом мы используем ряд специальных приемов из различных техник живописи. Они дают возможность передать в иконе Нетварный свет, в который должны погружаться фигуры Спасителя, Пресвятой Богородицы, святых угодников. Мы рады, что этот подход нашел понимание у тех, кто к нашим иконам обращается.
— Каковы ближайшие планы мастерской?
— Что касается конкретных задач, которые мы сегодня решаем, то это работа над заказами для различных храмов. Например, мы создаем коллекцию икон более чем для 20 монастырей Кипрской Православной Церкви. Сегодня на Кипр приезжает все больше паломников из России, и было решено сделать так, чтобы в местных храмах паломники могли увидеть знакомые для них образы русских святых. Конечно, мы не будем стоять на месте, у нас еще много планов.
