«Клубок проблем» — так можно было бы охарактеризовать всё, что услышал корреспондент ЦВ на секции по тюремному служению, состоявшейся в рамках XIX Международных Рождественских образовательных чтений.
Священник в «армии грешников»
Юридический статус тюремных храмов и правовой статус священника в зоне должны быть определены законодательно. Требуется создание обучающей системы и центров повышения квалификации для духовенства и мирян-волонтеров, посещающих зону. Нужны церковные центры реабилитации для освободившихся осужденных. Это только часть задач, прозвучавших в докладе епископа Красногорского Иринарха, председателя Синодального отдела Московского Патриархата по тюремному служению.
По словам владыки, сегодня в местах лишения свободы действуют около 500 храмов и 500 молельных комнат. Однако в связи с их неопределенным статусом существует вероятность использования храма сотрудниками ФСИН не по назначению. И хотя это бывает крайне редко, сотрудники ФСИН могут беспрепятственно входить в алтарь, прикасаться к престолу, разбирать его. А между тем престол надо заново освящать, если он даже сдвинут с места. Компромиссным может стать вариант, когда храм опечатывается, вызывается представитель епархии и в его присутствии проводится обыск. Если нужно, сам священнослужитель может разобрать престол в присутствии сотрудников ФСИН. Также никто, кроме священника, не может прикасаться к святым дарам. И здесь может быть вина самого пастыря, который не сумел договориться с сотрудниками. «Священнику нужно объяснять таким сотрудникам, что их действия недопустимы, это оскорбление и проступок на грани уголовного наказания», — прокомментировал ситуацию зам. директора ФСИН России Алексей Величко. Чиновник призвал в подобных случаях обращаться непосредственно к нему или его коллегам.
В настоящее время число служащих в зоне священников составляет более 1100 человек. Епископ Иринарх надеется увеличить их число до полутора тысяч, причем на штатной основе. Однако не определен их правовой статус. Сегодня батюшки приходят в колонии на правах «посетителей». Бывает, им приходится ждать на входе, их могут обыскать и запретить проносить что-либо, например, кагор. «Вопрос определения правового статуса священника и культовых помещений на территории исправительных учреждений — это вопрос законодательства. И его решение должна инициировать Церковь», — пояснил корреспонденту ЦВ Алексей Величко.
Владыка Иринарх назвал одной из актуальных задач обеспечение служения священников в зоне на постоянной основе. Известно, что подавляющее число священников служит в храмах только время от времени, «разрываясь» между своим и тюремным приходом. В Мурманской епархии проблему ежемесячного служения в каждом храме епархии решили, составив график. Теперь каждый батюшка один раз в год обязательно служит в каком-либо тюремном храме. Заключенные не остаются без причастия, и у прикрепленного к этому храму священника тоже не болит голова. Вместе с тем владыка указал на то, что круг волонтеров, помогающих священнику в тюремном служении, надо расширять за счет создания сети соответствующих учебных курсов. Также необходимо создавать учебные центры, готовящие клириков к специфическому тюремному служению, и привлекать к этому молодых батюшек.
Третья грань той же проблемы — «выгорание» «тюремного» священника. По словам епископа Иринарха, не каждый священник сможет служить в зоне, и это нужно учитывать при назначении его на такой приход. Своим мыслями об этом поделился с корреспондентом ЦВ иерей Алексей Острик, председатель отдела по сотрудничеству с пенициарными учреждениями Воронежской и Борисоглебской епархии. Отец Алексей служит на постоянной основе в Семилукском храме, расположенном в одной из исправительных колоний. Литургии в «храме за колючей проволокой» проводят два раза в неделю. По его мнению, «зона — место окаянное, и люди там должны служить особые». Принуждения со стороны священноначалия нет. Однако тем, кто берется за это, как глоток чистого воздуха необходимо хотя бы иногда служить и на обычных приходах и общаться с нормальными прихожанами (заключенный — часто человек с надломленной психикой). Срок «тюремного» служения должен быть ограничен, считает отец Алексей, и необходима ротация тюремного духовенства.
Капелланская доля
О системе западного капелланства рассказал протоирей Олег Скоморох, председатель отдела по взаимодействию с право-охранительными органами и учреждениями Санкт-Петербургской епархии. На Западе сотрудники пенициарной системы — гражданские лица, а капелланы не только проводят богослужения, но активно ведут социальную работу. Например, в Англии капеллан составляет план персональной работы с осужденным (это обучение, профессиональная подготовка, психологические тренинги, восстановление связей с семьей), чтобы предотвратить последующий рецидив. Иногда капелланы опекают и заключенных, и штат тюрьмы, и семьи заключенных, и семьи штата. В одной тюрьме может служить до 20 капелланов. Они пишут письма за заключенных (если те безграмотны), сообщают им плохие новости, поддерживают заключенных, потерявших родственников, и членов их семей. Бывает, что за всей этой социальной работой им некогда поговорить с подопечными на духовные темы.
Тема реабилитации так или иначе всплывала во многих выступлениях, звучащих на секции. О ней упомянул и архиепископ Витебский и Оршанский Димитрий, рассказывая о тюремном служении в Белоруссии. Есть там и Центр социальной реабилитации для бывших зэков. Как рассказал ЦВ его руководитель Игорь Романовский, в центре помогают с восстановлением документов, обеспечивают работой, кровом, едой и одеждой. Его подопечные обрабатывают 500 га земли и сами себя обеспечивают продуктами. Молитвенная жизнь — составляющая реабилитации. Когда подопечный покидает центр, ему помогают найти работу и жилье (в общежитии). Рецидив составляет 2%. В центре может жить до 50 человек.
Общество мученицы Ксении
О своем необычном опыте пастырского служения рассказал корреспонденту ЦВ участник чтений архимандрит Гервасий (Раптополус), настоятель храма святой мученицы Ксении, город Салоники (Греция). 30 лет назад отец Гервасий создал общество мученицы Ксении, в которое вступают незамужние женщины, желающие всю свою жизнь посвятить заботе об осужденных. Они живут общиной, как монахини, но без пострига. Каждая работает, и значительную часть заработанного (плюс пожертвования) они тратят на выкуп заключенных с малыми сроками (это разрешают законы Греции). Так они помогли освободиться 14 тыс. человек, среди которых есть граждане разных стран, в том числе и России. Некоторое время они поддерживают освободившегося, но недолго, пока тот не найдет работу. Кроме того, общество содержит летний детский лагерь для детей малоимущих и осужденных. Отец Гервасий ездит по всему миру и посещает тюрьмы, общаясь с осужденными и стараясь привести их ко Христу. Несколько раз он был и в тюрьмах России.
Россия переживает сейчас не самые лучшие времена. По данным ФСИН, в стране из заключения ежегодно освобождается 300 тыс. человек. Дух уголовной «романтики» висит в воздухе. Уголовная лексика стала нормой общения. Но в нашей истории были и более тяжелые времена. «И хотя нынешнее положение плохое, оно отнюдь не безнадежно. Россия непременно возродится. И мы должны напоминать об этом людям», — считает владыка Иринарх.
Справка "Церковного вестника"
По данным заместителя директора ФСИН России Алексея Величко, за последние десять лет через зоны прошли 15 млн человек. Сегодня наказание отбывают 800 тыс. осужденных (600 тысяч — в зоне, 200 тысяч — в СИЗО), 85% — мужчины в возрасте 20–49 лет (далее статистика по мужчинам). 78% осужденных России считают себя православными. 70% совершили тяжкие и особо тяжкие преступления. 60% не имеют семьи. 4% не умеют ни писать, ни читать. 25% не имеют профессии. 44,8% осужденных больны: у 7% — туберкулез, у 5% — ВИЧ, у 3,5% — алкоголизм, 6% — наркозависимые, 4% — инвалиды, у 20% — психическое расстройство. Каждый десятый склонен к суициду, каждый двадцатый — к повышенной агрессивности.
Сегодня пенициарная система РФ насчитывает 789 православных религиозных общин (это более семидесяти трех тысяч осужденных) и 265 воскресных школ, в которых обучаются 11 тыс. верующих.
