Центр колокольного искусства в Новосибирске существует уже 18 лет. Всё началось в 1997 году, когда настоятель храма во имя Михаила Архангела священник Николай Соколов (а ныне игумен Владимир) вместе с кампанологом Ларисой Благовещенской решили создать в Новосибирской епархии школу колокольного звона. Когда в 2012 году она стала Центром колокольного искусства, у нее помимо школы звонарей уже был свой сайт, детская школа звонарей и музей. Кроме того, велась научно-исследовательская и просветительская работа, издавался журнал «Сибирская звонница», проводились филармонические концерты «Звоны России» и ежегодные пасхальные фестивали звонарского искусства Сибири. А еще сибиряки трижды побеждали в грантовом конкурсе «Православная инициатива», что позволило наладить выпуск журнала «Сибирская звонница»», приобрести дополнительно две передвижные звонницы, изготовить тренажеры колокольного звона и, самое главное, открыть звонарские курсы в двенадцати из шестнадцати исправительных колоний области.
Колокол что миссионер: своим звоном он напоминает о Христе. «Это звуки проповеди и молитвы. Они приводят человека в такое состояние, в котором он вспоминает, что является чадом Божиим, что он создан по образу и подобию Творца, — объясняет руководитель отдела по тюремному служению Новосибирской епархии игумен Владимир. — Колокольный звон — это голос Господа, который зовет каждого к покаянию и молитве. Вот почему душа так торжествует под эти звуки. Всё земное меркнет, и остается только неописуемая, невыразимая радость. Это очень важно особенно для тех, кто испытывает чувство безысходности, оказавшись, в частности, в заточении». Жизнь в колонии — это боль и страдание. Отец Владимир не сомневается, что источник этой боли — грех, который терзает тело и душу. И подобно тому как евангельское слово, донося до человека ту истину, по которой страждет его душа, указывает путь исцеления, точно так же и колокольный звон преображает душу.
Достучаться до сердца
Идея брать с собой в поездки в исправительные колонии (ИК) передвижные звонницы родилась именно у отца Владимира. Зачем? С одной стороны, в храмах ИК не было колоколов. Вторая же причина в том, что многие храмы остро нуждаются в звонарях. Если получится со временем открыть во всех колониях звонарские курсы, то, выходя на свободу, их выпускники смогут пополнять ряды епархиальных звонарей. «Если человек сердцем проникается звонарским делом, это не только помогает его воцерковлению, но и сама профессия уже после освобождения удерживает его возле храма, помогая бороться с искушениями», — убежден отец Владимир.
Отделу по тюремному служению сначала удалось приобрести на пожертвования три подбора колоколов для передвижных звонниц — немного, если учесть, что в области 16 исправительных учреждений. Но начало было положено. По ИК, разнесенным друг от друга на сотни километров, отправился автопоезд, в котором были не только священники, врачи и психологи, но и звонари.
«Колокольный звон там был зримым, ощутимым проявлением Божией любви к ним, — говорит заместитель директора Сибирского центра колокольного искусства Новосибирской митрополии Алексей Талашкин, — оступившимся, татуированным, одиноким, злым и добрым — ко всем. И они это почувствовали. Сидя в своих камерах, они слышали этот звон, а потом помогали собирать звонницу, сами звонили в колокола. Со временем и от администраций учреждений, от освободившихся и от самих осужденных пошли письма и телефонные звонки с просьбой помочь с колоколами для ИК и научить колокольному искусству. Встал вопрос об открытии курсов. В это время нам и удалось выиграть грант конкурса “Православная инициатива” на реализацию проекта “Дозвониться до небес — дозвониться до сердец”. Так появилась возможность организовать первые курсы звонарского искусства в ИК.
Но одно дело — колокольный звон для не привыкшего к нему уха день — два и совсем другое — каждый день. Тут Алексей Талашкин с коллегами и столкнулся проблемой: «Если единичные факты звона в наших миссионерских поездках в ИК воспринимались положительно, то когда началась работа и ученики в школе звонарей начали чаще и больше звонить, может быть не всегда умело — это вызывало определенное раздражение как у осужденных, так и у администрации». Алексей знал, что так бывает, как только открывается храм с колоколами. Всегда находятся люди, которым это не нравится: они поначалу жалуются, что колокольный звон мешает привычному укладу их жизни, особенно если звонят неумело, но со временем привыкают. Так случилось и в ИК.
В тех же учреждениях, где были проблемы, будущие звонари выходили из положения так: договаривались о распорядке занятий и времени звона. Позвонят две минуты, перерыв, потом позвонят еще — опять перерыв. Постепенно все привыкли.
Старший инспектор отдела воспитательной работы с осужденными ГУФСИН России по Новосибирской области Юлия Гутова знает по крайней мере четырех звонарей из числа осужденных, оставшихся верными новому делу и после освобождения. Они участвуют в фестивалях колокольного звона, вместе с епархиальными катехизаторами посещают колонии, поддерживая таким образом преемственность в подготовке звонарей: «Они были осуждены впервые за тяжкие и особо тяжкие преступления. Но с обретением веры переродились духовно, у них изменились жизненные ориентиры, поменялась шкала ценностей. Конечно, к вере приходят далеко не все, но всё же колокольный звон в учреждениях звучит как напоминание о душе, как призыв зайти в храм, помолиться, подумать о своей жизни. Он хочет достучаться до каждого сердца, и кто прислушивается — встает на новый путь».
Виталий С. один из первых, кто освоил в колонии звонарское мастерство. «Меня друг в колонии однажды спросил, почему я в храм не хожу», — рассказывает он. Виталий пришел и увидел звонаря за работой. Ему стало так интересно, что захотелось попробовать самому. Сначала учился непосредственно у звонаря — тот показывал разные приемы. А когда в колонии открылись курсы, не раздумывая, записался. «Мне хотелось научиться звонить так, чтобы удивить профессиональных звонарей, которые приедут на фестиваль. Была зима, было очень холодно, у меня мерзли руки, и не сразу всё получалось. Но я молился Богу, просил Его помощи в учебе, — вспоминает Виталий. — Потом приехал Алексей Владимирович (Талашкин. — Ред.), показал мне азы разных звонов. А недавно мы с ним были в Москве на колокольном фестивале “Даниловские колокола”. Там сбылась моя мечта — позвонить на старинных больших колоколах. Ни с чем не сравнимая радость! Если бы я не был осужден, то не пришел бы к Богу и вряд ли когда-нибудь стал звонарем. Благодарю Бога и радуюсь, что во мне открылось желание быть звонарем. Чувствую, что очистился внутренне, потому что душа начала страдать».
Обучая звонарскому искусству, Алексей заметил, что в местах лишения свободы ученики быстрее и легче усваивают его предмет, чем на воле. Он объясняет это тем, что осужденные, как ни странно, ближе к Богу. Их не отвлекает суета окружающей обычной жизни и повседневных забот, им же не нужно заботиться о хлебе насущном и крове.
«На воле, например, приходит в школу звонарей женщина, я беру ее руку в свою и чувствую ее внутреннее напряжение. Она настолько захвачена своей жизнью: что ей сегодня приготовить из еды, успеть за дочкой в школу, заплатить кредит и т.д., что она не в состоянии от этого отключиться и сосредоточиться на звоне. Она здесь и не здесь, — говорит Алексей. — А у осужденных этих проблем нет. Да, из тысяч заключенных единицы приходят в храм, звонят из них — еще меньше. Но они сразу прорываются в это небо и быстро учатся. Например, я приехал, показал основные элементы звона, вернулся через два месяца, а ребята уже звонят, как нужно. У них часов общения с инструментом — времени звона на колокольне — больше, чем у меня».
Благовествуй!
Алексей убежден, что звонарь — это не столько профессия, сколько служение и послушание, которому ты должен отдать всего себя, что звонить нужно не только руками, но и сердцем. Он рассказывает, как однажды к ним в школу приехали московские звонари, послушали новосибирских коллег, а потом вдруг спросили: «Ребята, зачем вы так, со всей силы долбите по колоколам?» «И я тут задумался: действительно, разве дело в физической силе?»
Самым трудным для Алексея было осознать, что колокол — живой организм или, как говорит игумен Владимир, «живой голос живой молитвы», и войти в это общение с колоколом. «До этого я просто звонил руками, не прилагая сердца. Но когда почувствовал, что колокол может и хочет славить Бога, но без меня это у него не получится, а у меня — без него, тогда и звоны у меня полились совсем по-другому. Когда люди не умеют звонить, а ссылаются на то, что у них другая колокольня, другие колокола, это выглядит не очень убедительно. А ты подойди к колоколу как к другу и брату, тогда у тебя всё получится», — советует Алексей.
В старину на колоколах отливали слова «Благовествуй, земле, радость велию». По его словам, вот эту «велию радость» он и ощущает всякий раз, когда звонит в колокола. «Когда я стал преподавателем, мои знания были очень ограничены. Ученики-звонари засыпали меня вопросами: “Сколько весит Царь-колокол?”, “Когда на Руси появились колокола?”, “Сохранились ли имена сибирских звонарей?” Чаще всего я отвечал: “Сейчас не могу точно сказать, давайте рассмотрим этот вопрос на следующем уроке”. Потом всю неделю готовился: искал источники, уточнял даты, читал в библиотеке статьи и книги. Преподавая в школе звонарей, я научился общению и с колоколами, и с людьми. Я получил возможность делиться этой радостью с другими», — говорит Алексей.
Учиться колокольному звону приходят самые разные люди. У них разное образование, разный опыт церковной жизни, разные характеры, разные музыкальные способности, разные мирские профессии. Всё это влияет на то, как будет выстраиваться учебный процесс. Для освоения колокольного искусства не главное музыкальный слух. Надо обладать хорошей координацией движений и чувством ритма. Сейчас в школе пять педагогов. В группе обычно около 12 человек, и у каждого есть свой педагог. Иначе освоить практику звона не получится.
Кроме того, под руководством ведущего кампанолога и кандидата искусствоведения Ларисы Дмитриевны Благовещенской в центре ведется научная и исследовательская работа. Выходят статьи о богословском значении звонов, колокольном декоре и акустике колоколов, подколоколенных сооружениях, балансировке и т.д. В частности, преподаватель школы Александр Перов занимается исследованием темы колоколов в классической гитарной музыке, а Татьяна Липкина заинтересовалась ролью колоколов в годы Великой Отечественной войны. Предпринимаются и научные экспедиции. Так, Алексей Талашкин с коллегами совершили 13 экспедиций в старинное село Чингис Ордынского района Новосибирской области, где находится Петропавловский храм XIX века. «Прочитав в Интернете легенду о затопленной в 1930-х годах барже, на которую были погружены колокола храма, мы решили провести подробное исследование и по возможности поднять эти колокола, — рассказывает Алексей. — Поиск занял два с половиной года. За это время были опрошены местные жители, старожилы, проведена архивная работа, привлечены специалисты Сибирского отделения Российской академии наук (Институт геологии и геофизики). Пока что мы нашли пять осколков колоколов набора. Написана научная статья, готовится к выходу книга и фильм». Вершиной этой научной работы стал сборник «Колокол: из прошлого в будущее», где собраны статьи не только известных в России кампанологов, но и звонарей-сибиряков.
«Этот звон меня к Богу привел»
Окна рабочего кабинета игумена Владимира (Соколова) выходят на звонницу храма Архангела Михаила, она же звонница Сибирского колокольного центра, на которой учатся будущие звонари. По благословению они звонят с одиннадцати утра до четырех вечера. И этот колокольный звон отец Владимир слушает, как он говорит, «наслаждается», почти каждый день уже более 15 лет: «Звон не может надоесть, как музыка или игра. Он очищает и защищает душу, он пробуждает ее даже у тех, кто далек от Бога». Отец Владимир рассказывает такую историю. Сразу после открытия школы звонарей в нее зачастили органы проверки. Пришли даже медики, чтобы определить, может ли колокольный звон прямо или косвенно стать причиной болезней. В итоге выяснилось, что нет. Причиной стали регулярные жалобы, которые исправно начала писать в разные инстанции одна пожилая женщина, живущая в доме по соседству с храмом.
Она боролась два года, а потом вдруг перестала. Прошло еще немного времени, и однажды в кабинет отца Владимира кто-то постучался. «Войдите», — пригласил он. Но человек так и не вошел, подождал и постучался снова. «Да входите же!» — отец Владимир уже сам распахнул дверь. Перед ним стояла удрученного вида пожилая женщина.
— Простите, — сказала она, — не могу войти, я очень перед вами виновата. Я просто хотела узнать, почему перестали звонить?
— Ремонт делаем, — бодро ответил отец Владимир. — А в чем вы виноваты?
— Я как раз та самая женщина, что писала на вас жалобы. Я хотела, чтобы запретили колокольный звон. Простите меня, мне очень стыдно.
— Бог простит.
— Теперь, когда звонят, я очень радуюсь. Этот звон меня к Богу привел.
Фото из архива Сибирский центр колокольного искусства И Алесея Реутского
Справка
Благодаря гранту конкурса «Православная инициатива» Отделу по тюремному служению Новосибирской митрополии удалось впервые в России провести в 2013 г. фестиваль колокольного звона среди осужденных «Дозвониться до небес — дозвониться до сердец». В 2015 г. фестиваль повторился и стал важным событием для Новосибирской ФСИН, т.к. в этот день в ИК-18, состоялось освящение колокольни Владимирского храма. Кроме того, за четыре года существования колокольных курсов в ИК области удалось подготовить около 80 звонарей из числа осужденных. Кроме этого фестиваля, Сибирский центр колокольного искусства Новосибирской митрополии проводит также фестивали: Фестиваль звонарского искусства Сибири и Детский фестиваль звонарей.
В настояще время самый большой колокол в Новосибирской митрополии весит 3200 тонн.
До революции в Сибири находилось несколько больших колоколов, в частности: 1000-пудовый (16 тонн) в Тобольске, в Иркутске и Томске, а также 600-пудовый (9600 т) в Барнауле. В митрополии самый большой колокол сегодня весит 3200 кг.
