28 декабря в Храме Христа Спасителя под председательством Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла состоялось заседание Редакционного совета по созданию учебника «Основы православной культуры». Для преподавания в средней школе утвержден учебник под редакцией протодиакона Андрея Кураева.
В начале заседания к членам Редакционного совета обратился Святейший Патриарх Кирилл. «Более чем десятилетние дебаты, — сказал Предстоятель Церкви, — наконец закончились, черту под ними подвело решение Президента Российской Федерации Дмитрия Анатольевича Медведева о проведении в этом году масштабного эксперимента по преподаванию в 19 регионах России основ православной культуры, других религиозных культур, религиоведческой дисциплины и светской этики. Таким образом, на государственном уровне признано, что человек в нашей стране может и должен иметь свободу выбора мировоззрения. Дискуссии об этом, подчас очень некорректные, ожесточенные, провоцировавшие напряжение в нашем обществе, завершены».
«Очевидно, — отметил Святейший Патриарх, — что в обществе налицо нравственный кризис, — отсюда и все так называемые техногенные катастрофы, которые мы в изобилии видим в последние годы. Не забудем и про натиск глобализации, в условиях которой нам нужен твердый духовный стержень для того чтобы устоять, не потерять своей идентичности. Двадцать лет назад были предприняты огромные усилия по деидеологизации школы — но вместе с тем из нее практически выбросили и воспитательный процесс... Теперь все осознали, что школе необходимо вернуть воспитательные функции. Но для того, чтобы это сделать, нужна твердая опора. Такой опорой являются для большинства людей в России традиционные религиозные ценности, для миллионов наших граждан — это православие».
«Когда я ставил задачу по созданию православного учебного модуля, — сказал далее Святейший Патриарх, — то дал разработчикам несколько наказов. Первый заключался в том, чтобы на основе религиозной традиции была ясно вычленена и представлена система основополагающих нравственных ценностей, проистекающих из христианства, но изложенных применительно к современной жизни.
Очень важно, — подчеркнул Первосвятитель, чтобы во всех курсах — будь то основы культуры других традиционных религий, религиоведческий курс или курс светской этики — в фокусе был бы один и тот же нравственный облик человека, иначе мы породим такую множественность взглядов и убеждений, которая может привести и к конфронтации».
«Второе задание, которое было мною дано, — это исключение полемики с носителями других традиционных взглядов, — отметил Святейший Патриарх. — Для того чтобы научить детей, которые являются носителями разных мировоззрений, жить вместе, трудиться вместе, служить общему благу, мы должны исключить всякую полемику в наших учебных курсах».
Затем состоялось детальное обсуждение учебника, представленного участникам заседания, в ходе которого был высказан ряд критических замечаний. Святейший Патриарх благословил Редакционную коллегию учесть сделанные предложения и внести в текст все необходимые поправки.
По итогам заседания было принято решение представить Министерству образования и науки РФ от Русской Православной Церкви рукопись учебного пособия по основам православной культуры профессора Московской духовной академии и семинарии протодиакона Андрея Кураева.
Примечательно, что Святейший Патриарх не ограничился вступительным словом: призвав присутствующих к активному и критическому обсуждению учебника, Первосвятитель и сам высказал целый ряд замечаний по книге. Но прежде чем говорить о них, скажем несколько слов о самом учебнике. Бесспорно, это не учебник в традиционном понимании, и аналогов ему не было в дореволюционной России. Недаром все противники учебника из «педагогической общественности» в один голос утверждают, что его нельзя «подредактировать» (в отличие от всех других конфессиональных модулей), ибо он имеет характер не столько информационный, сколько миссионерский, и написан не языком учебника, а языком проповеди. Что ж, думается, что это — высшая оценка труда отца Андрея. Как тут не вспомнить, что преподавание традиционного «Закона Божия», во многом отягощенное казенщиной и формализмом, и в дореволюционной школе отнюдь не предотвратило революционного брожения умов. И вряд ли стоит ожидать, что пособия старого типа будут иметь успех у современных четырех–пятиклассников, выросших в условиях невиданного в прежние эпохи «информационного взрыва».
Что же касается курса отца Андрея Кураева, то явственно ощущается, что на нем почил дух свободы. Он написан не в декларативном стиле, а как руководство к собственным размышлениям. В нем нет хронологической последовательности изложения материала, характерной для «Закона Божия», но нет и последовательности логической, присущей учебникам по православному вероучению. Автор зачастую отталкивается от самого языка (откуда взялось слово «спасибо»?), приучает детей к этимологическим экскурсам (хотя некоторые будут возражать — не рано ли?), заставляет задуматься о простых, казалось бы, вещах: всякое ли богатство — благо, что такое «молитва», и т.д., и т.п.
Но каждая медаль имеет две стороны — так и отмеченный нами применительно к курсу Кураева дух свободы имеет обратной стороной — несистематичность и некоторый произвол в подаче материала. На все это накладывается стилистика самого отца Андрея — известного полемиста, любителя парадоксов, резковатых суждений, красивых, но не всегда аккуратных выражений.
Ряд замечаний Святейшего Патриарха был обусловлен именно этими не вполне корректными фразами отца Андрея, который, например, пишет: «Христос жил в той стране, которая сегодня называется Израиль», — нет, поправляет Святейший Патриарх, это и нынешняя Палестина. Другой пример: перечень народов, ставших на защиту России в 1812 году, автор почему-то начинает с башкиров, и вновь Святейший Патриарх его поправляет.
Отец Андрей порой «забывает», что факты и понятия, на которые он опирается в своем изложении, школьникам 4-го класса скорее всего неизвестны. Например, говоря о грехопадении, Кураев пишет: «Но вместо пути труда человек предпочел пойти путем магии» (это о вкушении запретного плода), но понятие магии не определяет. Или о крещении он пишет, что в воды крещальной купели «погружается один человек, а выходит уже другой» (какой именно — это надо пояснить, говорит Святейший Патриарх).
Некоторые замечания Патриарха Кирилла были довольно не-ожиданны: так, говоря о содержании урока «Отношение христианина к природе», Первосвятитель заметил, что здесь у автора перекос: о фауне говорится значительно больше, чем о флоре, и что нужно бы сказать о мусоре, о том, что отходами своей деятельности человек загрязняет природу.
С громадным удовлетворением воспринял я замечание Святейшего Патриарха о двусмысленности приведенного в иллюстративных целях эпизода из произведения «Хроники Нарнии». Мне также было непонятно, о чем там идет речь, поскольку, к стыду своему, этого произведения К.Льюиса, упоминаемого в учебнике Кураева трижды, я не читал (как и «Властелина колец» Толкина, упоминаемого дважды). Думаю, что таких как я немало (а может быть — большинство) и что богатств русской культуры вполне достаточно, чтобы проиллюстрировать любую мысль учебника по ОПК, не прибегая к иностранным «фэнтези» (чтобы адекватно воспринять предлагаемый материал неужели я непременно должен быть «толкинистом»?).
Говоря о том, что человек может идти путем, ведущим к святости, отец Андрей заканчивает пассаж сентенцией: и тогда его имя «станет частью православного календаря», — конечно, это сказано для красоты слога, но Святейший Патриарх спросил: а что, разве в этом состоит самая большая ценность — попасть в календарь?
Заданный Святейшим Патриархом деловой тон встречи был подхвачен и присутствовавшими членами Редакционного совета — после такого примера им было выступать легко и свободно, и многие высказали немало ценных замечаний. Конечно, не все они были бесспорны. Так, было высказано суждение, что в предназначенном для детей учебнике «слишком много убийств и смертей» (взять хотя бы историю о знаменитом «суде Соломона», когда царь предложил «поделить» спорного ребенка, разрубив его мечом пополам). Но эти истории отражали нравственное состояние общества в древности, и Библия здесь не исключение. О том же свидетельствуют многие известные нам с детства сказки — они тоже выглядят чересчур натуралистичными. Так, известнейшая сказка Г.-Х. Андерсена «Огниво» начинается с того, как главный, и в общем-то вполне положительный, герой — бравый солдат встретил старуху-ведьму, следуя ее указаниям, раздобыл кучу денег, а потом — вот человеческая благодарность! — взял да и отрубил ей голову за то, что не захотела ему сказать, зачем ей огниво. Но не в том дело, что старые сказки жестоки, — они рисуют мир реальным, то есть исполненным зла и страданий, но добро в них всегда побеждает зло, и читая их, хочется быть добрым.
Обсуждение было исключительно интересным, не все желающие выступить успели это сделать, да и те, кто говорил, сказали далеко не всё (впрочем, все имели возможность переслать свои замечания автору в письменном виде). Мне также показались не совсем уместными в учебнике некоторые обычные для стиля отца Андрея приемы красноречия. Так, говоря о душе, он пишет: есть ты, есть твое тело, и есть твоя душа — «разрешите вас познакомить». Другая «красивость»: говоря о том, что Бог вложил в человека огромные возможности для роста, автор добавляет: «Причем этот рост нельзя измерить в сантиметрах».
Можно привести и ряд примеров, когда пониманию мешает недостаток информации; так, слова Иисуса Христа: «Кто из вас без греха, первый брось на нее камень» (Ин. 8, 7) — вряд ли будут правильно поняты, если не сказать, что казнью у древних евреев было в некоторых случаях побивание камнями; наверное и слова об «отделении овец от козлищ» трудно будет понять детям (действительно, чем козлятки хуже овечек?), если ничего не знать о «козле отпущения», и т.п.
Иногда образы, используемые отцом протодиаконом, хотя и ярки, но не совсем точны. Так, говоря о соотношении смертного тела и бессмертной души, он сравнивает тело с ракетой, которая за относительно короткое время выносит космический корабль в его долгий полет: «Тело умирает, а человек — нет. Просто его душа перестает пользоваться телом. Поломка тела не уничтожает душу». Но как соотнести этот образ с нашим упованием телесного воскресения, без которого будущая вечная жизнь — не более чем царство теней? Неточна и характеристика чудес как «поправок в жизненные сюжеты», — такие поправки чаще всего не требуют сверхъестественного вмешательства, тогда как собственно чудо — это «превосхождение чина естества», т.е. изменение законов природы.
Не всегда можно согласиться с подбором иллюстраций — художественных и поэтических: не всегда приводимые стихи совершенны с литературной точки зрения; весьма спорна идея включать в учебники произведения ныне живущих авторов...
Но все эти замечания, сколько бы их ни приводить и как бы они ни были существенны, меркнут и отступают на второй план по сравнению с главным достоинством книги, с решаемой — и решенной — отцом Андреем главной задачей: написать о православии интересно.
Через несколько дней отец Андрей прислал по почте рукопись учебника (для внесения туда замечаний) — и я поразился тому, что практически все сделанные на заседании Редакционного совета замечания он уже учел, внеся необходимые исправления... Так стоило ли тогда об этом и говорить, раз все уже исправлено автором? Все же, думаю, стоило, чтобы показать, сколь непростое это дело — создание современного учебника по ОПК, и как много усилий, в том числе и Предстоятеля нашей Церкви, было положено на это благое дело...
