Тысячелетие трагической гибели святых Бориса и Глеба Россия отмечалось скромно — основные торжества в этом году были посвящены великому князю Владимиру. Да и подвиг братьев по-прежнему остается непонятен многим православным христианам. За что погибли Борис и Глеб и о чем им нужно молиться, размышляет настоятель церкви Святых Бориса и Глеба села Никульчина (Вятская митрополия) протоиерей Александр Балыбердин.
Беспомощные святые?
Известно, что отношение человека к святым избирательно — к одним мы обращаемся чаще, к другим реже. Иконы Николая Чудотворца, целителя Пантелеимона, а с недавних пор и блаженной Матроны есть в любом православном доме. Икона святых Бориса и Глеба найдется куда реже. Скорее всего, только если хозяин носит одно из этих имен и почитает князей своими небесными покровителями.
И действительно, зачем? Ведь икона нужна для молитвы, просьбы. При этом святые помогают в том, в чем сами подвизались, чему посвятили свою жизнь. Так, святых Кирилла и Мефодия принято просить о помощи в учебе, святителя Спиридона — о помощи в житейских делах, святых Петра и Февронию — об укреплении семьи, мученика Антипу — об избавлении от зубной боли, мученика Трифона — о поиске работы.
Известно, что святые братья как младшие сыновья великого князя Владимира с юных лет были посвящены в премудрости управления «русским мiром». Поэтому удельные князья, как правило, просили у своих «сродников» Бориса и Глеба помощи в военных сражениях и государственных делах и не раз ее получали, как, например, новгородский князь Александр в сражении на реке Неве или московский князь Дмитрий в битве на Куликовом поле.
Но сегодня, по прошествии десяти веков, наши современники не чувствуют потребности обратиться к святым Борису и Глебу с молитвой, потому что не знают, в чем они могут помочь и о чем их просить.
Потерянная память
Конечно, в советские годы, когда миллионы людей силой государственного принуждения были оторваны от православной веры, подвиг князей и их канонизация были вычеркнуты из исторической памяти. Вряд ли современные студенты Российской академии музыки имени Гнесиных знают о том, что главное здание этого учебного заведения на Поварской улице в Москве было построено на месте церкви святых Бориса и Глеба, разрушенной в советское время. Как и гости Москвы не знают о том, что старый Арбат берет начало с площади, которую раньше украшал Борисоглебский храм. Сейчас на его месте возведена часовня.
Таких примеров не счесть. Фактически в каждом регионе и древнем русском городе известны храмы в честь святых Бориса и Глеба, которые в советские годы были уничтожены. Есть такой храм и в Вятской епархии, в селе Никульчине, закрытый и разрушенный в конце 1930-х годов. Здесь на рубеже тысячелетий была возведена новая деревянная Борисоглебская церковь. Автору этих строк посчастливилось стать сначала свидетелем ее строительства, а затем и настоятелем этого храма и ежегодно 15 мая, в день перенесения святых мощей Бориса и Глеба, принимать участников Никулицкого крестного хода, история которого насчитывает уже более восьми веков.
На любви или на крови
За что погибли Борис и Глеб? Традиционный ответ — за русскую государственность, молодую Киевскую Русь. И это было бы правдой, если бы Святополк, от руки которого погибли братья, был «врагом государственности» и стремился к распаду Киевской Руси. Но так ли это?
Историки могут еще тысячу лет спорить о том, был ли Святополк сыном великого князя Владимира и хотел ли тот лишить Святополка законных прав наследства и передать киевский престол младшему сыну Борису. Документально доказать эти намерения пока не удалось. Поэтому следует признать, что с формальной точки зрения первенство принадлежало Святополку, чего его младшие братья Борис и Глеб не оспаривали. Несмотря на то что незадолго до смерти отца Святополк был схвачен и посажен вместе с женой и духовником в темницу за то, что не скрывал желания повернуть Киев после смерти отца от Востока к Западу.
И всё же назвать Святополка «врагом государственности» было бы несправедливо: поляки и печенеги, к помощи которых он прибегал в борьбе за киевский престол, являлись лишь временными союзниками и были изгнаны из страны вскоре после того, как Святополк занял Киев. На тех же основаниях можно было бы назвать «врагом государственности» другого брата — новгородского князя Ярослава, который еще при жизни великого князя Владимира отказался платить дань Киеву и, чтобы противостоять отцу, нанял за морем дружину варягов.
Ошибка и вина Святополка состояли в другом: путь, по которому он повел молодое Киевское государство в «средневековый Евросоюз», лежал через кровь его сводных братьев — ростовского князя Бориса, муромского князя Глеба и древлянского князя Святослава, убитых вскоре после восшествия Святополка на киевский престол. Путь Святополка оказался путем греха и злодеяния. Потрясенный этим, Ярослав из мятежника превратился в защитника православной Руси и после победы над Святополком приложил все силы к тому, чтобы будущее государство было устроено по «Русской правде»1, исключающей подобные злодеяния.
Таким образом, линия, которая летом 1015 года разделила сыновей великого князя Владимира, прошла не между Востоком и Западом. Эта линия прошла между стремлением устроить государство, общество и саму жизнь на любви или на крови, между добром и злом и в конечном счете между Богом и диаволом.
Одним из первых всю остроту этого выбора понял и оценил преподобный Нестор Летописец, перу которого принадлежит «Чтение о Борисе и Глебе»2. К сожалению, широкому читателю «Чтение» Нестора известно меньше, чем одноименное «Сказание» Иакова Черноризца3, стяжавшее славу одного из величайших памятников древнерусской книжности. Однако если несторовская летопись и уступает ему, то немногим, и вовсе не глубиной осмысления произошедших событий.
Примечательно, что Нестор начинает «Чтение о Борисе и Глебе» с рассказа о грехопадении первых людей Адама и Евы и с того, какую роль сыграл в нем враг рода человеческого — диавол, «издавна ненавидящий добро». Подобно этому, пишет преподобный Нестор, совершилось и падение Святополка, а именно после того, когда «враг» (диавол) вошел в его сердце, после чего «окаянный», то есть уподобившийся первому убийце Каину, решил погубить братьев. Подобно этому и все остальные события в «Чтении» преподобного Нестора предстают как борьба диавола с Богом. Так, описывая убиение Бориса, автор восклицает: «И вот идут посланные Святополком, рычащие как дикие звери, желающие поглотить праведника»4. В чем внимательный читатель без труда заметит параллель с обращением апостола Петра к христианам: Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить (1 Пет. 5, 8).
Чтобы Русь не была окаянной
Возможно, кто-то скажет, что всё это не более чем яркие литературные образы. Как, например, выражение «Святая Русь», о которой сегодня мы говорим и пишем как о некотором идеале. Однако для самого преподобного Нестора и его современников эти слова никогда не были только метафорой.
Святая Русь, за которую святые Борис и Глеб отдали свои жизни, была для них так же реальна, как для нас реальна Святая земля, Франция, Болгария или другая страна, в которой мы пока еще не побывали, но мечтаем однажды посетить. Причем Святая Русь была для них не «за семью морями» или, как сказал Христос, не «здесь» и не «там» (ср.: Лк. 17, 21). Она была рядом, под русским небом, среди лесов, полей и рек, которые отец — великий князь Владимир — дал им в удел, и отличалась единственно тем, что в ней не было греха и страстей. «Ибо, — как писал современник прп. Нестора святитель Феофилакт Болгарский, — если мы, живя на земле, ведем себя по небесному, живем без страстей: то имеем Царствие Небесное»5. Частью этого Царства, приблизившегося (ср.: Мф. 4, 17) и засиявшего среди русских лесов, и была Святая Русь, за которую отдали свои жизни святые Борис и Глеб, которую их старший брат князь Ярослав защитил от Святополка.
Для Бориса и Глеба Святая Русь была не менее реальна, чем родной Киев. Не случайно, получив во владение Ростов и Муром, святые братья начали править в них по заповедям Божьим. Преподобный Нестор пишет: «Блаженный Борис правил в своем уделе кротко и милостиво, заботясь не только о бедных и нуждающихся, но обо всех людях, и все удивлялись его кротости и смирению». И далее о младшем брате: «Глеб был молод телом, а умом стар и многие милости творил нищим, вдовицам и сиротам». И теперь можно только предположить, как засияли бы Ростов и Муром, если бы князья Борис и Глеб не погибли в кровавой междоусобице.
Святополк же, несмотря на то что был крещен в православной вере и носил имя Петра в честь святого апостола, был далек от Христа. Без любви к Богу и ближнему христианство этого князя превратилось в «окаянство». Если бы Святополк победил, то не только он — вся Русь могла бы стать «окаянной».
Поэтому на вопрос, за что отдали свои жизни князья Борис и Глеб, можно ответить так: святые братья погибли за то, чтобы не только рядовые граждане, но и правители Руси жили по заповедям Христовым, всё делали с любовью к Богу и ближнему. Чтобы Русь стала не «окаянной», а святой.
Семя христианства
Если человек не верит в реальность невидимого Царства Небесного, «горнего мира», то ему остается лишь одно — всей душой прилепиться к видимому, земному, «дольнему мiру». Поэтому мотивы и действия Святополка нам ближе, чем подвиг святых страстотерпцев или новомучеников. И, несмотря на магию круглых дат, современные россияне равнодушны к их памяти.
Понятно, почему, даже войдя в ограду Церкви, мы продолжаем требовать от святых всё того же благополучия в земных делах — здоровья, успеха в учебе и работе, продвижения по службе, помощи в продаже или приобретении жилья и т.п. Мы почитаем лишь тех святых, от которых, по нашему мнению, это зависит, а о чем просить мучеников, не знаем. Между тем именно их кровь, по крылатому выражению Тертуллиана, является «семенем христианства». Само же греческое слово «martis» — мученик — переводится как «свидетель», поскольку своим подвигом мученики свидетельствуют о верности Христу и невидимому Царству Небесному и, следовательно, о реальности этого Царства.
Если рассуждать в этом ключе, то становится понятно, о чем просить святых Бориса и Глеба — о том, чтобы по примеру и молитвам святых братьев и мы во всех обстоятельствах своей жизни искали бы «прежде всего Царства Божия и правды его» (ср.: Мф. 6, 33). Чтобы как они старались жить по заповедям Христовым, так и нам помогали всё делать с любовью к Богу и ближнему не только в личной жизни, но также в государственном строительстве, военном деле, науке, образовании, культуре. Одним словом, во всем во главу угла ставить любовь к Богу и ближнему, как всегда поступали и чему вот уже тысячу лет нас учат святые Борис и Глеб.
Примечания
1 «Русская правда» — сборник правовых норм древнерусского государства, работа над которыми началась после победы великого князя Ярослава Мудрого над Святополком.
2 «Чтение о житии и погублении блаженных страстотерпцев Бориса и Глеба» было написано прп. Нестором Летописцем (ум. в 1114 г.), который сам указал в тексте источника свое авторство.
3 Принято считать, что «Сказание о Борисе и Глебе» было написано в середине XI в. в последние годы княжения Ярослава Мудрого и является наиболее ранним сочинением Иакова Черноризца (Якова Мниха). Хотя существует мнение, что «Сказание» было создано после 1115 г. на основе «Чтения» прп. Нестора. Сохранилось более чем в 170 списках.
4 Здесь и далее текст «Чтения» приводится в переложении прот. А.Балыбердина.
5 Толкование блаженного Феофилакта Болгарского на Мф. 3, 2 // URL: http://rusbible.ru/sinodal/mf.3.2.html#r-mf-3-2.
Вятская летопись
Никульчино (Никулицын) — одно из первых русских поселений на Вятской земле. Согласно «Вятскому летописцу», также называемому «Повесть о стране Вятской», оно было основано новгородцами 24 июля 1181 г. на месте разрушенного ими Болванского городка — возможно, культового центра вотяков (удмуртов). В этом историческом документе, в частности, говорится: «И видевше Новогородцы той градъ на прекрасной высокой горе возжелеше гатию взяти его и обещашася прародителемъ своимъ Российскимъ великимъ княземъ страстотерпцемъ Борису и Глебу и заповедаша всей дружней своей поститеся и ни ясти ни пити еже бы имъ получить той Болванской Чудской городокъ подъ обладание себе и ту селитву имети.
И приступивше къ тому граду вельми жестоко и сурову призываху на помощь святыхъ страстотерпцевъ Бориса и Глеба и глаголюще яко же иногда Новогородскому великому князю Александру Невскому даровали есте победу на сопротивныя Шведы за рекою Невою явистеся пловуще въ насаде, тако и ныне намъ способствуйте молитвами вашими и помощию всесилнаго въ Троицы славимаго Бога и преставителствомъ пресвятыя Богородицы и ходатайствомъ святыхъ страстотерпцовъ великихъ князей Бориса и Глеба той крепкий градъ взяша воинскимъ промысломъ въ лето 6895 месяца июля въ 24 день на память ихъ всероссийскихъ князей святыхъ страстотерпцовъ Бориса и Глеба и побиша ту множество Чуди и Остяковъ, а инии по лесамъ разбегошася, и по обещанию своему поставиша въ томъ граде церковь во имя святыхъ страстотерпцовъ Бориса и Глеба и нарекоша той градъ Никулицынъ» (цитата приведена по Толстовскому списку (1728)).
В «Вятском летописце» упоминается, что именно новгородцы, основавшие град Никулицын, в скором времени заложили также и град Хлынов (Вятку). В память об этом событии первые вятчане установили крестный ход с образом святых Бориса и Глеба — «начальной вятской иконой». Этот древнейший крестный ход на Вятской земле совершается дважды в год между селами Волковом и Никульчином.
Борисоглебская церковь в Никульчине стоит на месте первого христианского храма на Вятской земле, с возведения которого летом 1181 года началась православная Вятка. Покровская церковь с приделом Святых князей Бориса и Глеба изначально была деревянной, а в 1760 гг. была отстроена в камне. В конце 1930-х гг. храм разрушен. В 2001 г. на его месте возведена новая деревянная Борисоглебская церковь. С 2006 г. ее престольный праздник неофициально отмечается как День страны Вятской.
