Андрей Дьячков, руководитель Архангельской школы звонарей: Два человека на колокольне — учитель и ученик

Мы продолжаем публиковать серию материалов о колокольных центрах России. Один из самых известных среди них — Архангельская школа звонарей. С ее руководителем, Андреем Дьячковым, мы беседуем об особенностях восприятия колокольного звона и о методиках преподавания признанных мастеров прошлого века Валерия Лоханского и Ивана Данилова. В ближайших номерах ЦВ наших читателей ждут встречи с руководителями Ассоциации колокольного искусства и Ярославской школы звонарей.

— Андрей Анатольевич, расскажите, когда и как была образована Архангельская школа звонарей.
— В прошлом веке и в другом государстве — в 1975 году, еще в СССР. Это была одна из первых попыток возродить утраченное искусство. Однако в ту пору звонить было запрещено. Общегосударственного запрета не было, но существовали многочисленные акты местного самоуправления, запрещавшие колокольный звон. Поэтому и возрождение звонов было возможно лишь в музеях, да и то под видом фольклорной традиции. Архангельская школа звонарей была образована на базе музея деревянного зодчества и народного искусства «Малые Корелы».

— Кто стоял у ее истоков?
— Основателями школы можно назвать Ивана Данилова и Валерия Лоханского. Они внесли значительный вклад в возрождение звонов храма Василия Блаженного в Москве, Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге, Софийского Собора в Великом Новгороде и многих других. Но это были две совершенно разные системы преподавания — академическая и профессиональная у Лоханского и самобытная, но тоже очень талантливая, у Ивана Данилова.

— Расскажите о них подробнее.
— Валерий Лоханский создавал собирательный образ русских колокольных звонов своего времени. Тогда звоны оставались только в Троице-Сергиевой лавре, Псково-Печерском монастыре, Новодевичьем монастыре, Александро-Невской лавре и еще нескольких монастырях и храмах. На приходах звоны были крайне редко, но Валерий Владимирович говорил, что даже самый плохонький звонарь имеет что-то, что можно было бы у него перенять: «Всегда можно найти хоть один игровой прием, который в совместном использовании с другими может войти в приличную колокольную партитуру». Найденные им звоны и звонарские приемы он собрал воедино, дополнил, разработал новые. Лоханский был профессиональным музыкантом, и его система преподавания была очень академична.
Иван Данилов же, не имея не только специального образования, но даже не обладая ни музыкальным слухом, ни чувством ритма, создал яркую и сильную школу колокольного звона. В основе его звонов лежала импровизация и умение слушать звучание колокола. Как вспоминал о нем известный русский актер Борис Галкин, однажды «в довольно ироничном разговоре одна дама, по профессии музыкальный редактор, сказала: “Вы извините, какой же вы музыкант без образования? Нужно хотя бы нотный стан выучить”. А Иван, по-детски искренне, просто, с любовью к букве “о”, ответил: “У вас-то, в вашем стане — семь нот, а у меня — четыресто!”».

— Какие практические советы они давали своим ученикам?
— Помню совет В.В. Лоханского, который помог мне значительно расширить горизонты моих творческих поисков: «Нельзя вариться в собственном соку, надо изучать разные звоны, как по технике, так и по принципу построения музыкальных композиций, пытаться реализовать их в своих произведениях и постоянно отрабатывать, доводить до совершенства каждый из этих разделов. Необходимо уметь не только слышать, но и воспроизводить различные рисунки, стараться постоянно обогащать свое исполнительское мастерство разнообразием приемов».
В «школе» Данилова не было ни учебного плана, ни методики преподавания. Вообще самой школы, как организации, не было. Обучение велось изустным способом, как в старину, в индивидуальном общении учителя с учеником. Практических советов он не давал, но много играл, а ученик стоял рядом и слушал.
С каждым учеником у него складывались личные отношения. Если человек из другой епархии приезжал от храма научиться звонить и у него было на это всего три дня, за эти три дня Данилов его обучал. С остальными же действовал иначе.
Мне было тогда 19 лет. Хотелось успеть попробовать все на свете и во всем стать лучшим. Наверное, и к колоколам было такое же поверхностное отношение, и основывалось оно на любопытстве, хотелось скорее «дорваться» до инструмента. Но Иван Васильевич такое отношение сразу отсекал. Первый месяц основным моим занятием была уборка снега с колоколен и очистка территории вокруг них. Это лишь усилило мое желание поскорее дотронуться до колоколов, но приходилось терпеть и смирять себя. После долгих упражнений с лопатой мне все-таки дали тихонько подзванивать сначала в один колокол, затем в два, и только к концу первого года обучения была доверена вся подвеска.
Как главный хранитель музея Иван Васильевич давал много рекомендаций по лучшему сохранению инструмента. Например, в мороз следовало играть в щадящем режиме, ведь известно, что при температуре ниже 15 градусов колокольная бронза становится хрупкой. Для колокола лучше, когда в него регулярно звонят, но если колокол не подвешен на колокольне, то его нужно хранить в ящике с песком, чтобы нагрузка распределялась равномерно, и под своим весом он не деформировался.

— А почему для колокола лучше, чтобы он как можно чаще звонил?
— Колокол относится к тем предметам, которые лучше сохраняются, когда ими постоянно пользуются (как автомобиль — если его поставить надолго в гараж, он заржавеет). Я слышал, как даже в течение одного дня у колокола меняется голос. С утра звонишь — звук сжатый (так же, как и сразу после отливки — чувствуется напряжение в металле). Потом колокол постепенно раззванивается. И дальше в процессе эксплуатации все больше раскрывает свое звучание. Может быть, старинные колокола так хорошо и звонят, что они как старое вино. Выдержка некоторых из них — не одна сотня лет.

— Какие традиции, возникшие при Данилове и Лоханском, сохранились в школе звонарей по сей день?
— В занятиях с учениками мы стараемся соединять профессиональный подход к созданию и исполнению звонов Лоханского и самобытную изустную форму обучения Ивана Данилова.
Основа обучения — практика. Изучаем различные приемы игры и канонические звоны. Теоретические знания стараемся передать в процессе обучения. То есть только два человека находятся на колокольне — учитель и ученик.
Сейчас у нас появилась база в Подмосковье. Сюда могут приезжать все, кто хочет научиться колокольным звонам. Достаточно получить благословение у настоятеля храма, в котором служит этот звонарь, и прислать нам данные о себе и фотографию на адрес . Проживание и обучение бесплатные или за пожертвование на нужды школы.
Мы исходим из убеждения, что более 90% людей, обращающихся в звонарские школы, хотят обучиться именно звону: приемам и способам игры, правильному звукоизвлечению, тому, как обустроить рабочее место звонаря. Сейчас у всех время очень ограничено. Опыт показывает, что для получения основных знаний и навыков достаточно 3–7 дней. После этого звонарь уже может звонить к службе. А повышать свою квалификацию, а также изучать устав, чинопоследование служб, историю, литье колоколов, правила техники безопасности можно и дома в порядке самообразования.
Ведь раньше зачастую было так: на Пасху на колокольню поднимались все желающие. А звонарь храма к ним приглядывался. И говорил тому, у кого получается лучше: «Приходи-ка на колокольню, научу тебя звонить». Бывают способные ученики, которым трех дней достаточно. Как взять веревку? Ага, так? Оказывается, все просто. Да, просто. Как настроить инструмент? Как извлекать звук? Как построить композицию по форме — как начать звон, как его закончить? Все остальное можно изучить самостоятельно.

— Вы говорили об особом отношении к колоколу…
— Чтобы понять смысл предмета, его сущность, нужно ответить на вопросы, как он создан и для чего. Вот как колокол появился? По легенде, однажды святой Павлин Милостивый, епископ Ноланский, утомившись, прилег на цветущем лугу, но вскоре был разбужен мелодичным звоном полевых колокольчиков, которые несли в руках ангелы. Это и вдохновило святителя применить уже существующий сигнальный инструмент, по форме напоминавший цветок колокольчика, в церковном богослужении.
В первые колокола звонили, раскачивая колокол, а не язык. Поэтому слаженного звона — такого, как мы слышим сейчас, — не было. Но постепенно инструмент развивался, стали раскачивать языки, и это позволило сделать исполнение звонов более сложным и красивым. Поэтому сейчас колокол — это не просто инструмент для оповещения. Колокольный звон стал теперь настолько многогранным и выразительным, что, как сказано в «Законе Божием» Серафима Слободского, одна из главных его функций — выражать торжество Церкви и ее богослужений. Вот для чего сейчас служат колокола.

— В чем заключается секрет необычного воздействия колокольного звона на слушателей?
— Например, существует так называемый «феномен основного тона». Если колокол условно разделить на кольца разного диаметра, то их будет довольно много, и каждое из них дает свой тон, а их звучание «играет» между собой. Колокол выдает всю звуковую палитру, а наш слух пытается мучительно «навести резкость», ищет преобладающую ноту. Мозг слушателя сам достраивает эту ноту из множества ближайших тонов. Ни один прибор не может точно зафиксировать этот преобладающий звук. А человек слышит его.
К научному изучению звучания колокола привлекаются акустики. Но специалисты такого раздела науки, как физиологическая акустика, как правило, в этих исследованиях не участвуют. Вот наглядный пример. На одном из военных заводов, имеющем огромные технические мощности и в том числе собственные акустические лаборатории, мы заказали колокола. Прослушали готовый колокол. Я говорю инженерам: «Звучит очень высоко — ми-бемоль третьей октавы. Вы отлили колокол 50 кг, а он звучит как 15-килограммовый». Начальник производства открывает свой график звучания колокола и показывает: ничего подобного, вот ми-бемоль второй октавы (огромный пик на графике), который уловил прибор. То есть этого тона вовсе не было слышно.

— Работа со звонарями — лишь одна из задач вашей школы. Какие еще задачи вы перед собой ставите?
— Задачи мы не сами создаем. Сейчас, когда основные этапы пройдены и в колокольном литье, и в исполнительском звонарском мастерстве, стоит задача сохранить результаты предыдущей работы: записывать диски, создавать учебные фильмы, выпускать книги и статьи. Но надо двигаться и вперед, способствовать улучшению качества колоколов, отливаемых на современных предприятиях, обучать все больше звонарей, чтобы эффективно решать вопрос их нехватки в многочисленных приходах Православной Церкви.
Хотелось бы, чтобы звонари из разных колокольных организаций больше общались между собой и обменивались опытом, несмотря на профессиональные разногласия. Чтобы было у нас, по слову блаженного Августина, в главном — единство, в спорном — свобода, во всем — любовь.