Существует ли конфликт между иконописным каноном и свободой творчества? В чем секрет гармонии архитектуры и живописи? Эти вопросы оказались в центре внимания участников круглого стола «Проблема профессионализма в церковном монументальном искусстве», состоявшегося в Московском академическом художественном лицее Российской академии художеств.
То, что церковная живопись является состоявшимся фактом современного искусства, продемонстрировала выставка «Пречистому образу Твоему поклоняемся, Благий». Организованная факультетом церковных художеств ПСТГУ экспозиция собрала лучшие работы преподавателей и выпускников университета. Представленные на ней репродукции фресок, мозаичных изображений, фрагменты монументальной живописи дали повод для рефлексии на темы, связанные с современным состоянием и перспективами церковного искусства. В итоге в центре внимания состоявшегося в рамках выставки круглого стола оказались вопросы о соотношении канона и творческих возможностей современного церковного художника, а также взаимодействии архитектуры храмового здания и пространства живописи.
То, что церковная живопись не может развиваться по тем же законам, что и светское художественное искусство, очевидно. Человек, переступающий порог православного храма, всегда имеет определенные эстетические ожидания. Образы святых или сюжеты священной истории, выполненные в авангардном стиле, скорее вызовут у него внутренний протест, чем удовлетворение. Сакральное пространство всегда традиционно. Оно не должно поражать, но, напротив, предполагает эффект узнавания. Оказываясь в храме, христианин ищет знакомые канонические формы, которые являются своего рода указующими знаками, настраивают на молитву, облегчают общение с Богом.
Канон и свобода
Значит ли это, что церковный живописец должен слепо копировать образцы мастеров прошлого? И если да, то каких именно? «Проблема в том, что сегодня мы слишком много знаем, — заметил выступавший на круглом столе народный художник России Николай Мухин, — в XV веке всё было однозначно». И при этом мы можем говорить о непохожести живописной манеры средневековых иконописцев. Живописцы писали, ориентируясь на существовавший иконописный канон, и... создавали уникальные произведения, в которых одновременно отражались и Божественная бесконечность, и собственное мироощущение автора. А из этого следует, что канон не ограничивает свободу творчества. Более того, по убеждению доктора искусствоведения Анны Рындиной, живописный канон при имеющемся культурном наследии предлагает живописцу практически безграничную свободу. Важно правильно ей распорядиться. А для этого художник должен понимать, зачем он использует тот или иной прием, опираться на исторические знания, знать богословское и литургическое обоснование канона. Как отметил Николай Мухин, в основе любого иконописного изображения должно лежать триединство «богослов — ученый-историк — художник». Только если в работе живописца присутствуют все указанные звенья, его работа будет удачной.
О необходимости богословской и культурной подготовки церковного художника говорил и декан факультета церковных художеств протоиерей Александр Салтыков. Священник подчеркнул, что канон, то есть определенные законы жанра, существует в любой культуре. Канон присущ каждой эпохе, каждому виду искусства. В церковном искусстве канон тесно связан с богословием и богослужебным строем Церкви. Поэтому иконописец должен обладать глубокими богословскими познаниями и одновременно быть специалистом в области прекрасного. По словам докладчика, прекрасное в христианстве имеет личную устремленность, и подлинные смыслы любого иконографического образа не могут быть переданы без обращения к личности Творца.
Естественно, что церковный живописец должен владеть и соответствующим художественным мастерством, основанным на академической традиции. Об этом, в частности, говорил профессор МГХАИ им. Сурикова Сергей Гавриляченко.
Художник и храмоздатель
Однако в современных условиях художник, даже отвечающий всем отмеченным выше условиям, принимаясь за роспись храмового интерьера, порой сталкивается с трудностями. Причем, как ни парадоксально, их источником является сам храм, а точнее, организация внутрихрамового пространства. «Сегодня редко попадается храм, формы которого были бы удобны для живописца», — так выразил суть проблемы заведующий иконописной школой МДА игумен Лука (Головков). Художник всегда является заложником архитектурного замысла. Его задача — вписать в монументальные формы смысловое живописное наполнение. И в том случае, если архитектор и художник по-разному понимают стоящие перед ними творческие задачи, возникает конфликт формы и содержания. В качестве примера на круглом столе было продемонстрировано внутреннее пространство одного из новопостроенных храмов, в интерьер которого был вынесен конструктивный элемент в виде перекрестных балок. Художнику пришлось порядком поломать голову, чтобы вписать эту архитектурную деталь в общий живописный замысел.
Впрочем, справедливости ради нужно отметить, что в диссонансе между экстерьером и интерьером не всегда виноват архитектор. Бывает, что художник сам не улавливает традицию, в которой построен храм, и начинает писать, абсолютно не принимая ее во внимание. В результате роспись, выполненная вроде бы в соответствии с канонами, входит в конфликт с безупречно каноничной архитектурой и разрушает храмовое пространство. В данном случае налицо ошибка живописца, принесшего гармонию в жертву своим личным амбициям.
Сегодня церковное искусство при всем своем многообразии переживает начальный этап своего развития. Впереди — заманчивые перспективы. В какой мере они будут реализованы, зависит от того, смогут ли следующие поколения живописцев правильно ответить на вызовы современной им реальности.
